Ступени над Бездной. Том 1 - Баобэй Мэйжэнь

Бай Шэнси был последним, кто прикоснулся к мечу, и, растроганный клятвами товарищей, произнес:

«Я никогда не предам нашей священной клятвы дружбы, пока мой разум чист и праведен и пока каждый из нас ступает по верному пути уничтожения хаоса».

Цин Лянь и ее служанка тоже стояли рядом, и на мече еще оставалось достаточно места. Хотя ее не приглашали и не ожидали от нее никаких клятв, Цин Лянь бесстрашно приблизилась к мечу и опустила руку на острие.

Лицо Бай Шэнси исказилось ужасом.

– Нет! Молодая госпожа, на вашей коже останется шрам, который не заживет даже с вашими способностями!

Цин Лянь ответила ему без сожалений:

– Пусть так. Клянусь без предрассудков лечить всех, кто обратился ко мне в агонии. Независимо от трудностей и тяжести моей ноши, я обещаю быть добрым целителем, дарить надежду тем, кто угнетен, и силу тем, кто ослаблен. Таков будет мой путь заклинателя.

Ее кровь пролилась на лезвие, рана на ее ладони привела Бай Шэнси в панику. Он знал, как Ван Цзиньгу озабочен отсутствием внешних изъянов в людях, с которыми общается, а требования к облику его жены у него настолько высокие, что он отсеял десять тысяч кандидаток на смотринах, выбрав лишь одну Цин Лянь как самую идеальную, чем не забывал лишний раз похвалиться.

Юноша тут же достал платок из рукава и протянул его Цин Лянь, в его глазах плескалось искреннее беспокойство.

– Шрамы на руке мужчины – пустяк, но вы юная дева, которую еще не взяли замуж, шрам на вашей руке станет огромным изъяном, – сказал он, отведя взгляд.

Юй-эр тут же подлетела и, выдернув платок из рук юноши, стала заматывать рану своей госпожи, сбивчиво бормоча себе под нос: «Не уследила, дурья башка, зазевалась…»

Цин Лянь вздохнула, глядя на кровь на снегу:

– Если моего мужа смущает мой клятвенный шрам, то мне не нужен такой муж.

Изящным движением она достала из рукава собственный платок с искусной вышивкой цветков сливы и без слов отдала Бай Шэнси. Ши Хао лукаво улыбнулся, глядя, как зардело лицо героя-любовника.

– Должны ли мы откланяться? – спросил он, но Бай Шэнси словно не услышал его. – Да, думаю, должны.

По пути обратно на гору Байшань Ши Хао вытащил целых четыре платка из рукава и раздал по одному Хай Минъюэ и Цзин Синю, третьим завязал свою рану, а четвертым протер свой прекрасный, сияющий меч. Бездонные рукава Ши Хао всегда были набиты полезными вещами про запас, он даже таскал с собой запасную одежду, чтобы всегда выглядеть прилично.

Цзин Синь тихо восхитился:

– Молодой господин Ши всегда такой продуманный.

На поясе Цзин Синя все это время висел знакомый божественный меч из чистейшего серебра, и Ши Хао, улыбнувшись, кивнул на него:

– У меня не было возможности поздравить тебя раньше, я узнал о том, что тебе отдали победу и этот меч, только когда увидел тебя в бою… а потом как-то вылетело из головы из-за всей суеты. Поздравляю, Цзин-сюн.

Это был меч, который обещали за победу в состязании Чжуцзи. Когда Хай Минъюэ самодисквалифицировался, а Ши Хао лишили всех баллов, на первом месте оказался Цзин Синь. Он проявил себя как преданный товарищ, самоотверженный боец, искусный музыкант и милосердный человек. Даже будучи генералом Кровавой армии, Цзин Синь всеми силами заботился о простом населении, страдающем от войны.

Цзин Синь скромно опустил взгляд и протянул меч Ши Хао:

– Я хотел отдать его тебе, но, вижу, твой меч куда лучше, поэтому мой подарок окажется бесполезен.

Ши Хао покачал головой:

– Я хочу, чтобы ты сражался этим мечом на моей стороне.

Лицо Цзин Синя озарилось светом, и он согнулся в поклоне:

– Так точно, мой повелитель.

Ши Хао тихо рассмеялся и пожурил его за любовь к театральным представлениям.

– Как ты назвал свой меч? – спросил Хай Минъюэ.

– Явление Молнии, – ответил Цзин Синь. – Техники моего клана основаны на поглощении водной стихии и создания молний от трения с воздухом.

– Какое скромное название, – посмеялся Ши Хао. – Правду говорят, что имя меча отражает характер его владельца. Имя меча Минъюэ будто выдрано из стихотворения, потому что он лирик и любит стрелять красивыми словами с двойным смыслом. А твой меч назван скромно и емко, но в то же время поэтично. Мне кажется, пришло время и мне как-то назвать этот божественный меч.

Юноши с охотой поддержали его и предложили помочь в создании имени, но Ши Хао отмахнулся. Он вынул меч из ножен и, посмотревшись в зеркальное лезвие, огласил длиннющее название:

– Гнев Небесного Дракона, Обагренного Кровью Простого Народа.

Воцарилось гробовое молчание. Хай Минъюэ и Цзин Синь переглянулись в замешательстве.

Тут же лезвие меча засияло и заискрилось золотом в его руке, и длинный столб иероглифов отчеканился на нем, точно магическое заклинание. Ши Хао с любовью оглядел свой меч и подытожил:

– Я лично срублю тобой голову короля демонов, недаром ты согласился подчиняться мне.

Хай Минъюэ боялся критиковать выбор имени Ши Хао, потому что юноша всю неосторожную критику в свой адрес воспринимал как личную обиду, поэтому тактично кашлянул и сказал:

– Это имя, безусловно, отражает твой характер, а-сюн.

Часть 9

Бесконечный узел (III)

Через несколько дней Ши Хао и Хай Минъюэ встретили Цзин Синя в беседке во дворе павильона Мэйхуа. Юноша играл веселую мелодию на гуцине, но его лицо было так печально, что совсем не вязалось с песней. Его длинные пальцы бойко щипали струны, а по щекам текли слезы.

Юноша играл мелодию, которой восхищалась принцесса Хэ Сяо. Лепестки сливы мэйхуа танцевали в воздухе, как если бы очерчивали ее призрачный силуэт.

За стволом цветущей сливы неподвижно стояла высокая фигура в черных одеждах. Проигнорировав Цзин Синя, Ши Хао неотвратимо двинулся к дереву, как только увидел очертания знакомой фигуры.

Когда юноши подошли, Ай Чэнхэнь даже не повернул голову в их сторону. На его ладони, затянутой в плотную черную перчатку, лежал цветок сливы, такой же красный, как его демонические глаза. Его лицо было бледным, как всегда, и ничего не выражало, его взгляд был безразличен и холоден.

Ши Хао как ни в чем не бывало сказал:

– Я уже боялся, что ты растворился в тумане, Чэн-эр.

Хай Минъюэ физически ощущал боль Ай Чэнхэня, ему не нужно было видеть ее на его лице, чтобы понять, что