Когти Тьмы - Семён Нестеров
— Капканы расставлены, приманки разложены, охота начинается, — равнодушно подумала пустота, когда никого больше не осталось.
…
Мильтен открыл глаза, пытаясь вспомнить тревожный сон. Огонь, тени, журчание ручья и звон пустоты… Они говорили о чём-то важном, о чём-то напрямую его касающемся, но о чём именно? Смысл ускользал, память подводила, быстро стирая ночное наваждение, зато тело напомнило о своих потребностях. Ноги болели, спина ныла, в животе урчало. Вчера был тяжёлый день. Но где же он сейчас?
Он очнулся на кровати, навевавшей воспоминания о юности. Простая деревенская кровать с периной из смеси перьев и пуха неизвестного происхождения. Ему вспомнилось, как он сам ощипывал молодых падальщиков, перья которых еще не успели загрубеть, а пух был отличным сырьем для подушек. Впрочем, на этой кровати перья и пух, похоже, были смешаны с каким-то сеном, единственным достоинством которого был запах луговых трав, в том числе успокаивающий аромат лаванды. Впрочем, даже он не перебивал злачного запаха, тянущегося из-за двери. Если бы воспоминания совсем покинули Мильтена, уже по этому сочетанию он мог бы догадаться, что находится в дорожной корчме. Но ночной морок уходил всё дальше в чертоги то ли памяти, то ли забвения, и маг начинал возвращаться к реальности. Да, конечно, он дошёл до этой таверны на перекрестке ключевых дорог Хориниса. От неё до монастыря было уже рукой подать, всего-то несколько часов пути пешком. Ночь застала его в этом месте, а точнее ещё раньше — последние километры пути он проделал уже под светом звёзд и зеркала Белиара — самого яркого ночного светила, которое, как знали все учёные мужи, лишь отражало свет ока Инноса, но само было мёртвым отродьем Белиара. Иннос же ночью отправлялся к далёким мирам во множестве своих ипостасей, чей далёкий свет доходил до нас в виде небольших огоньков, напоминая о скором возвращении бога с рассветом.
На удивление путь в ночи почти не доставил Мильтену неудобств, ибо всё зверьё было разогнано толпами беглых каторжников, снующих тут и там в поисках убежища или в попытках поскорее достичь порта Хориниса, чтобы покинуть опостылевший остров. Некоторые счастливчики провели на каторге лет по двадцать. Большинство из таких старожилов, впрочем, исчезли в неизвестном направлении вместе с Вороном, потому что простые рудокопы, не ставшие после восстания частью новой элиты, просто не выживали столько лет в шахтах. Мильтен и сам не выжил бы, если бы пришлось гнуть там спину. Для него, быть может для него одного из всех живых, магический барьер оказался благом, ведь после восстания ему удалось закрепиться в иной роли — охотника и добытчика мяса и шкур, ресурсов крайне востребованных в условиях возникшего тогда дефицита, длившегося до заключения договора между новым бароном долины рудников и королём. Воистину, нет худа без добра. Без этого он не повстречал бы Ксардаса, не стал бы магом огня, да и просто бы умер. С другой стороны, если бы не план по созданию магического барьера, он бы и не оказался в колонии. Нити судьбы так плотно переплелись, что не было сомнений в том, что сейчас, когда этот узел событий, повлекших создание купола над Миненталем и затишье с сохранением нового статуса-кво на десятилетие, разорван, а точнее буквально взорван, грядущее таит в себе ещё больше неопределенности, боли, страданий и насилия. И сейчас решается то, какую роль Мильтен займет в этой новой саге, в новом для себя мире, где он больше не простой гражданин провинциального, хоть и крупного города, а настоящий маг огня, далеко не самой низкой степени посвящения, ставящей его по статусу вровень с королевскими паладинами, и даже несколько выше, ведь как у служителя Инноса, у него было право спорить с лордами, и они должны были его выслушать, хотя и не обязаны прислушиваться. Впрочем, если он будет вещать от лица ордена, то прислушаются все. Но это право ещё нужно заслужить. Пока же для своих коллег из местного монастыря Инноса он был никем. Но он твёрдо решил, что скоро это изменится. Скоро маги его примут, как своего.
Утро, действительно, застало Мильтена в трактире «Мёртвая гарпия», где он провёл беспокойную ночь. Сны снова были полны кошмаров, в которых щупальца тьмы пытались дотянуться до его разума, сменяясь голосом Ксардаса, который звучал то повелительно, то насмешливо, а затем всё затмилось невероятной сценой, будто посланной самими богами. Но, скорее всего это был лишь плод воспалившегося воображения и последствия близкой встречи с магией Белиара. Днём его больше не беспокоили головные боли, но глупо было надеяться, что всё пройдёт совсем бесследно. С рассветом кошмары отступили, уступив место тревожной, но твёрдой решимости. Поклявшись некроманту, он связал себя путами долга, но теперь этот долг вёл его уже не в болотную трясину, а к вратам монастыря — месту, куда он когда-то мечтал попасть как ученик, а теперь шёл как надеявшийся стать своим чужак, выживший благодаря милости судьбы.
Уверившись в своих силах, единственный выживший в колонии служитель Инноса надел свою рясу и взял сумку с нехитрым дорожным скарбом — это были все его вещи, и вряд ли в будущем их станет сколь-либо больше, ведь быт магов общинный, и личными предметами является разве что облачение, гребень и бритва. Руны, конечно, тоже маги носят с собой, однако, формально они принадлежат ордену. Ему практически ничего не осталось в наследство от круга магов. Но ему ничего и не было нужно — ни оружие, ни деньги, ни эликсиры. Он был способен сделать всё или обойтись без этого. Даже место для ночлега ему предоставили даром. Трактирщик был, очевидно, довольно умён. Маг огня по своей сути был оружием, был такой силой, с которой лучше не ссориться, и, наоборот, выгодно иметь союзником.
Глава 15. У порога
Кто молится, тому воздастся,
Кто верует — тому дано.
Лишь тем судьба ни с чем остаться,
Кто очерствел душой давно.
Покинув трактир, Мильтен двинулся по дороге, ведущей к монастырю. Утро было прохладным, туман стлался по земле, цепляясь за корни деревьев и камни. Воздух пах влажной землёй и хвоей
