Ступени над Бездной. Том 1 - Баобэй Мэйжэнь
Движимый одним желанием восстановить справедливость, отбившим у него все остальные чувства, он тайком пробрался в кабинет главы ордена. В столе действительно был ящик с двойным дном, и Чэнь Тай перебрал все содержимое. Его руки дрожали, а глаза бегали по строчкам писем.
– Коррупция… подкуп… разврат… – шептал он в неверии, разоблачая одно преступление старейшин за другим. Старейшины не только поддерживали Воронье гнездо, но и укрывали бежавших от закона людей под видом учеников. Они были в сговоре с бывшим префектом округа, который не только покрывал преступления, но и участвовал в отмывании денег. Глава ордена Син, приютивший Чэнь Тая и его сестру в детстве, называл настоящих жрецов в письмах лишь «прикрытием».
Внезапно возле двери послышались шаги, и в комнату вошел сам магистр Син. Чэнь Тай не успел скрыться и в оцепенении вытаращился на учителя, который моментально обнаружил письма на столе, и его взгляд заледенел.
– Что ты делал здесь, ученик?
Чэнь Тай почувствовал такой гнев, что не мог удержать свой язык за зубами и выпалил:
– Это вы должны ответить, что вы делаете? Все, что написано в этих письмах – правда? – Его голос дрогнул. – Как вы могли? Кто позволил вам так бессовестно врать моим братьям и сестрам? Просто «прикрытие»? Все проповеди, что вы читали, на самом деле ничего для вас не значат?
Ему казалось, будто ему в грудь воткнули нож. Его трясло, как от лихорадки.
Лицо магистра Сина стало каменным, в его глазах промелькнул убийственный огонек. Прежде чем Чэнь Тай успел произнести: «Я все расскажу», магистр уже плотно захлопнул дверь и крепко прижал ученика к стене, схватив за горло.
– Я знал, что рано или поздно ты доставишь мне проблем своей жаждой справедливости, – прошипел он над его ухом. Чэнь Тай не узнавал своего праведного учителя, который всегда говорил именно то, что он желал услышать, и его правильные речи воодушевляли юношу на совершенствование души. Капли холодного пота сползли по его шее. – Я не стану церемониться с тобой, мой ученик, оправдания в этом случае бесполезны. Теперь, когда ты знаешь, что я за человек, я не буду играть с тобой, как в детстве. У тебя есть выбор – или ты закрываешь свой рот, или же я закрою его тебе сам. Только не забывай, что при выборе второго варианта закроется еще и рот твоей сестрицы.
Он сквозь зубы прошептал по слогам:
– Ты же не хочешь этого, мой мальчик?
Его жаркое дыхание опалило ухо Чэнь Тая. Юноша содрогнулся всем телом, не в силах произнести ни слова. Магистр усмехнулся и наконец отпустил его горло. Выставив руку, он направил огненное заклятие на гору писем, и те вспыхнули моментально, оставив от доказательств лишь горстку пепла.
– Я думаю, ты достаточно умен, чтобы сделать правильный выбор, – произнес ледяным голосом магистр Син. Он вскоре покинул кабинет, оставив Чэнь Тая одного в полумраке.
Спустя какое-то время Чэнь Тай выбежал из кабинета, потому что почувствовал, что лопнет от негодования, если останется там. Тошнота подкатывала к его горлу, и мир перед его глазами вертелся каруселью. Храм Лазурного Дракона, символ праведности и добродетели, сиявший божественным золотом столько лет, оказался рассадником лжи и бесчестия. Золотое сияние статуи будды, которой гордился глава ордена, вмиг померкло в глазах Чэнь Тая.
– Все эти правила! Зачем они нужны, если никто не соблюдает их? – произнес он в отчаянии, глядя на вершину храма, смотрящую на него в ответ с высоты небожителей и равнодушно молчащую.
Не в силах больше находиться там, Чэнь Тай сбежал прочь со двора храма и пробродил бог весть сколько по горе, то плача от горя, то ломая ветки деревьев от праведного гнева.
К вечеру, опустошенный и потерявший всякий смысл своего существования, он забрался на утес, с которого часто наблюдал за луной. На краю утеса сидел Цин Фэн и пил вино в одиночестве.
Чэнь Тай подошел и уселся рядом, глядя вниз с обрыва, и Цин Фэн встревоженно сказал:
– На тебе лица нет! Неужто твоя сестра уже все рассказала и ты пришел избить меня?
Чэнь Тай ответил, потрясенный:
– Что ты говоришь? Что случилось?
– Не рассказала, значит. – Цин Фэн вздохнул. – Я не мог оставить ее письмо без ответа, поэтому пошел и прямо сказал ей, что не люблю ее и чтобы она перестала терять время, думая обо мне. На что она закатила скандал и сказала, что повесится. К сожалению, она выбрала себе не самого терпеливого мужчину, и я разозлился на нее и отослал к черту. Я думаю, она до сих пор плачет у себя в комнате.
Чэнь Тай перепугался до смерти и тут же поднялся.
– Как ты можешь быть таким бесчувственным? Я сейчас же пойду к ней.
Но Цин Фэн усадил его обратно, дернув за руку.
– Оставь ее, пусть наплачется, возненавидит меня и рано или поздно забудет. Ты разбаловал ее, вот она и выросла, не зная приличий.
Чэнь Тай замер, вмиг осознав всю бесполезность своей жизни, построенной на лживых догмах ордена преступников.
– Ты прав, – произнес он убито, тут же потеряв порыв возвращаться в орден. – Я совершил очень много ошибок.
– Что случилось, мой друг? – спросил Цин Фэн очень обеспокоенно.
Чэнь Тай не мог подобрать слова и не знал, как произнести вслух свои жуткие мысли.
– Я… Я не знаю, как об этом рассказать. – Он схватился за голову и спрятал лицо между коленей. – Я абсолютно потерян. Ничто больше не имеет смысла. Я не знаю, кому верить.
Цин Фэн похлопал его по плечу:
– Тебе надо выпить, друг мой. Тогда все встанет на свои места и на тебя снизойдет просветление.
Вино ароматно покачивалось в кувшине, протянутом юношей, и Чэнь Тай на секунду даже задумался о таком решении проблем. Пить алкоголь являлось нарушением строгих правил ордена, за которое полагалось страшное наказание, но в тот момент правила ордена утратили всякую значимость в сердце Чэнь Тая.
– Есть два верных лекарства для душевных травм, – сказал Цин Фэн, передав ему кувшин в руки. – Это время и вино. Первое – для долгосрочного лечения, а второе приносит временное облегчение. Тебя же что-то сильно ранило
