Ступени над Бездной. Том 1 - Баобэй Мэйжэнь

– Деда, расскажи еще про девятихвостого короля лис! – иногда просил мальчик, и дед был вне себя от счастья оттого, что его самый странный ребенок наконец-то повел себя как нормальный.

Дед устраивал целые спектакли, мастерски менял голоса, распевал песни, мог забраться на стол в самый напряженный момент истории. В следующий миг он мог расхаживать по комнате, сцепив руки за спиной, как ученый муж, полностью вжившись в роль, а потом размахивать палкой, изображая ожесточенное сражение великого бога войны. В такие моменты Хай Минъюэ чувствовал себя самым счастливым ребенком на свете, объятый теплом домашнего очага. Его молитвы все-таки дошли до богов, и те подарили ему семью, предназначенную судьбой.

Совсем ночью, когда дед и Чэн-эр укладывались спать, Ши Хао поднимался на крышу, чтобы поглядеть на звезды и луну, и Хай Минъюэ нередко присоединялся к нему. Сияние Млечного Пути отражалось в ярких глазах феникса Ши Хао, и в ночной тишине и спокойствии мальчишки грезили о будущем.

– Когда я стану великим богом, люди на земле перестанут страдать, – говорил Ши Хао. – Я издам приказ о том, чтобы боги защищали их от болезней и бедствий и стояли на страже порядка. И чтобы ни один ребенок, родившийся на земле, не оставался без родителей, и чтобы люди перестали убивать друг друга направо и налево. Я буду самым справедливым Небесным Императором!

Фантазии Ши Хао звучали по-детски наивно, но Хай Минъюэ заразился ими.

– Я тоже хочу быть великим богом и вершить справедливость вместе с тобой! Я сделаю так, чтобы люди, которые бьют и убивают невинных, горели заживо в огне справедливости десять тысяч лет!

– И чтобы не было глупых дворянских титулов, которые даются при рождении всяким бесполезным дуракам, а чтобы люди получали их как справедливую награду за свои усердия.

– И чтобы все люди были равны, будь они бедными или богатыми! Пусть богатые отдают свои богатства бедным, тогда не будет ни бедных, ни богатых.

Вместе они были готовы построить новый прекрасный мир. Нередко они засыпали под сенью звезд прямо на крыше.

В редкие выходные, которые Цянь Сян давал ученикам, чтобы самому помедитировать в тишине, Ши Хао и Хай Минъюэ выбирались на рынок и покупали курицу на праздничный ужин. Ши Хао всегда внимательно относился к выбору курицы и ловко хватал самую жирную из курятника хозяина фермы.

Счастливый, он возвращался к Хай Минъюэ и впихивал курицу ему в руки:

– Самая жирная. Подойдет?

Хай Минъюэ осматривал курицу и радостно кивал. Курица гунбао была его любимым блюдом. Однако убивать бедную курицу было его нелюбимым занятием.

– Я помогу тебе ее распотрошить, – сказал как-то Ши Хао, когда они возвращались с рынка и проходили мимо храма учителя. Цянь Сян писал письмо за столом во дворе. Мальчики отвесили приветственный поклон учителю, и учитель с легкой улыбкой махнул им в ответ. Затем он свернул письмо и убрал в чехол, чтобы передать гонцу. – Ты часто пересаливаешь курицу, это потому что ты плачешь над ней, когда потрошишь? Хочешь, я буду это делать?

Хай Минъюэ смутился и ничего не ответил. Он нередко плакал в обнимку с мертвой курицей в углу кухни, но потом успокаивался, потому что был голодным.

Когда Ши Хао помогал на кухне, курица гунбао никогда не была пересоленной.

Часть 6

Персиковое вино (IV)

Такая беззаботная жизнь продолжалась до тех пор, пока Хай Минъюэ не исполнилось шестнадцать лет. Крыша едва выдерживала вес двух уже не детских тел, но братья все равно спали на ней. Повзрослев, они говорили уже не только о мечтах, но и о четких планах, политике, обсуждали новости и иногда сочиняли стихи, вдохновленные луной и вином.

Они оба выросли очень красивыми юношами, стройными и высокими, как гибкие стволы молодого бамбука, и когда они появлялись на деревенском рынке с телегой персиков, от влюбленных взглядов юных дев им было не укрыться. Распродав товар, они возвращались домой с телегой, полной цветов, которыми их забрасывали прохожие. Однако Ши Хао уперто считал, что от женщин одни беды, поэтому жениться в его грандиозных планах не было. Каждый раз, когда перед прилавком появлялась завидная красотка с ярким бутоном пиона в руках, он кидал взгляд на Хай Минъюэ и говорил бедняжке:

– Я женюсь только на той деве, что будет красивее яркой луны. Пока еще ни одной такой не видел.

Ни богатство родни девушки, ни внешние данные, ни таланты не могли пошатнуть решение Ши Хао.

Хай Минъюэ был младше, поэтому получал чуть меньше внимания, но и ему каждый день намекали на то, что через пару лет он будет самым востребованным женихом деревни. В ответ на это Хай Минъюэ вежливо улыбался, скромно благодарил и предлагал купить корзину персиков.

Не только их присутствие на рынке было чудесным зрелищем, но и их упражнения в боевых искусствах и фехтовании были для простых людей загляденьем. Каждый день юноши тренировались у реки Тяньжэнь, будь то раннее утро или поздний вечер. С годами их мастерство достигло очень высокого уровня, и их учебные схватки стали походить на танцы журавлей. Лезвия их мечей блестели в лучах солнца или при свете луны, сходясь в ожесточенной схватке, в которой ни один юноша не уступал другому. Нередко они взмывали в воздух и сражались, паря над водой, как волшебные птицы фэнхуан в Персиковом саду горы Куньлунь. Деревенские зеваки любили приходить посмотреть на «танец дракона и феникса» и делали ставки, кто же из двоих на этот раз упадет в реку. Ши Хао брал с них часть выигрыша, если побеждал.

* * *

В одну из летних ночей на крыше Ши Хао сочинил стих про луну:

Над морем восходит яркая луна.

Восхваляет ночь прохладный ветерок.

Розовый лепесток летит на восток.

Мы на краю света вместе в этот час.

Услышав красивые строчки, Хай Минъюэ полюбил это стихотворение и вдохновенно произнес:

– Какие трогательные строчки. Ты словно выразил мои трепетные чувства через них.

Ши Хао удивился и вдруг растерялся, что было ему несвойственно.

– Ч-чувства? – произнес он сбито. – Ты тоже…

– Мои трепетные чувства к этому краю, Стране Сяо! – невинно улыбнулся Хай Минъюэ. – Я давно не бывал в родных землях Байлянь, но, честно, вовсе не скучаю. Здесь, рядом с тобой, и луна ярче, и трава зеленее,