Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская

Ей хотелось побывать ниже. На Средних и Нижних улицах, а лучше и вовсе уехать прочь из города. Во внешнем мире ее глазами был Эдера. Клиенты Лотии тоже с удовольствием рассказывали истории о своих путешествиях, но Талия всегда видела в них желание покрасоваться, браваду и преувеличения. Она была слишком хорошо образованна, чтобы верить в чудовищ размером с дом, людей с песьими головами или подвиги в Мертвых Землях, которыми бахвалился каждый лотийский завсегдатай. Истории Луция были бесхитростными и интересными, хоть и крутились в нескольких кварталах Средних улиц. Только он мог рассказать, как Биола наблевал в фонтан на площади Камены, а потом убедил ноктюрнов, что это форма экспериментальной магии. О кабаке «Под хвостом у гарпии», где два освобожденных раба-тиришарца устроили бракосочетание прямо на столе. О том, как отговаривал пьяного Марка от драки со статуей Демонакта, который якобы призывал сократить налоги на содержание армии.

Луций уже давно не приносил Талии историй. В ее мелком бесе что-то неуловимо изменилось, и она не могла понять – сломалось или, наоборот, встало на место. Отдалился он, потеряв голову, или, напротив, стал ей ближе, когда обзавелся собственными тайнами.

Погрузившись в мысли о Луции, Талия не смогла сдержать смешка. Талорец – во имя всех богов! В этом был весь Эдера: помирать, так с музыкой. Когда Орхо ворвался в ее окно и спас их обоих от Гнея Арвины, она даже не удивилась. Едва не обмочилась от страха, разумеется, – то, что она увидела в ту ночь, превосходило самые смелые байки ветеранов о сражениях с Ордой. Но не удивилась. Не удивилась она и когда на следующий день ей сообщили, что Луций «героически выстоял против талорского шпиона и едва не погиб».

Талорские шпионы не станут уносить своих наивных жертв после боя и спасать им жизнь. Талия знала Эдеру слишком давно. В этой легенде чувствовался его стиль. Позволить людям обмануться самостоятельно. Только сейчас его дерзость распалилась так, словно в нее плеснули горючей смолы. Она ужасала и восхищала одновременно. Заставляла чувствовать себя… трусихой.

Почему она так не могла?

– Эй, красавица, чего притихла? – Гало отвел занавеску и приветливо ей улыбнулся. – Мы почти добрались.

– Оплакиваю твое достоинство, – проворчала Талия, – и свое заодно. Тебе не противно подчиняться моей матери?

– Мне было противно драться за еду с собаками и спать в собственном дерьме, – равнодушно отозвался Гало, – можешь не пытаться привлечь меня на свою сторону. Прости, милая, но мне не понять страдания девицы о неволе, когда ее в жизни блоха за жопу не кусала.

– Ты и половины не знаешь. – Талия метнула в него равнодушный взгляд, который, впрочем, совершенно его не задел.

– Если во второй половине тебя по кругу не имеет команда триремы, ты меня не разжалобишь. За все, что у меня забрала госпожа, она заплатила сторицей. Как и тебе, к слову, но детям положено быть неблагодарными. Мы на месте. – Рабы, которые несли паланкин, остановились. Гало протянул Талии руку, помогая выбраться, и усмехнулся. – Мой тебе совет: хватит ломаться, откупись от матери и иди на все четыре стороны. Пожрешь говна, вернешься, как надоест, унаследуешь Лотию и родишь свою неблагодарную наследницу, которая будет тебя ненавидеть. Цикл жизни.

– Ты мразь, каких поискать, Гало.

– За это меня и держат.

При входе в поместье Авитусов дежурил упитанный раб с живым, подвижным лицом. Гало обменялся с ним парой слов, и тот, поклонившись Талии, повел ее в поместье. У Луция Талия бывала лишь однажды, в глубоком детстве – в день их знакомства.

Тогда она случайно разбила ему голову. Испугалась. Она всегда играла одна в своем внутреннем дворике, а он вдруг вылетел из-за угла – взъерошенный, озлобленный как хорек, сбежавший из силков. От неожиданности она с силой толкнула его, и он ударился о дерево виском. Она помнила его взгляд, полный яростной обиды и ледяного упрямства. Они подрались. Его тошнило. Втайне от матери Талия выбралась из Лотии, чтобы помочь ему дойти до дома. Приветливая рабыня накормила ее маленькими рыбными пирожками с горячим бульоном, подобных которым Талия никогда не ела. Илма зашивала рану на голове маленького патриция, а тот не плакал – сверлил Талию надменным взглядом. В маленьком домике, отделанном деревом, было тепло и сухо. Талии не хотелось возвращаться, но густая гниль требовательно распирала вены. Матушка жестоко наказала ее за эту выходку.

Луций вернулся во внутренний двор Лотии на следующий день. И пирожки принес.

Тот дом сгорел. Талия шла по пустым коридорам с высокими, почти бесконечными потолками и вздрагивала от грубого эха собственных шагов. Поместье Авитусов не поражало богатством, как, к примеру, вилла Корвинов, которую ей удалось посетить однажды. Не впечатляло изящной коллекцией произведений искусства, как дом Брассов. Оно давило пустотой. Массивными колоннами из черного базальта и белого мрамора, строгой тяжеловесной симметрией и педантичной чистотой. Оно казалось противоположным всему, что представлял из себя Луций Эдера.

Раб почтительно указал Талии на высокую дубовую дверь. У ее порога сидела тощая девица в рабской тоге. Присмотревшись, Талия заметила, что она чем-то неуловимо напоминала прошлого «раба» Луция, но скорее мастью, чем чертами лица. Почти такая же смуглая, с высокими скулами. Ее глаза точно прожигали Талию. Совершенно не по-рабски. Впрочем, спустя мгновение этот взгляд неожиданно изменился – девица словно узнала ее.

– Соколица, – деловито сказала она, поднимаясь, и вдруг склонилась к ней, словно принюхиваясь.

Талия отшатнулась. Стылая гниль в ее венах шевельнулась и недовольно заворочалась, напомнив о материнском присмотре.

Что за паноптикум собрал себе Эдера? Тоже какая-нибудь северная диковина? Республика в своем безграничном снобизме игнорировала малые народы и их варварскую магию, пока те не начинали представлять явную угрозу. Талия знала, что дети Тала – не единственное порождение Севера. Самое опасное порождение, заслужившее своей мощью внимание Эдеса, но не единственное. Как минимум еще был Зен, родина ее матери, – с ним тоже приходилось считаться. Она опасливо наблюдала за подвижным лицом девушки. Девочки – она казалась совсем ребенком. Обнюхала Талию с бесцеремонной неприязнью, а потом взглянула на нее с таким неприкрытым сочувствием, что та поспешила обойти ее и скрыться в комнате.

Талия застала Луция за работой. Он сидел, опершись на изголовье кровати, окруженный ворохом бумаг. Уставившись в свиток, он задумчиво покусывал кончик пальца. Было непонятно, читал он или погрузился в свои мысли. Талия ожидала увидеть