Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская
Вдруг его мысли замерли. Он вспомнил их разговор.
– Мильвия.
– Что? – обернулся Праймус.
– Мильвия, – повторил Луций отрешенно, – твой отец же сейчас в Мильвии? Я помню, ты говорил, что Квинт Корвин уехал в Мильвию. Твой отец работает с ним. Какие-то исследования.
– Да, он там, – равнодушно кивнул Праймус, – и вино у нас в последнее время только мильвийское. Надоело невероятно. А что?
– Когда вы сбежите? – нетерпеливо спросил Луций. Праймус шикнул. Они шли по широкому коридору, где тут и там сновали закованные в золотые ошейники рабы.
– Три дня, – проговорил он почти беззвучно, – но я не знаю, где будет отец. Она… придумала, как быть во всех случаях. Она все просчитала. – В шелесте его голоса слышалось восхищение.
Луций отрешенно кивнул. Он думал. Корил себя за глупость – мог догадаться раньше, мог не тратить так много времени, но мысли были не о том. До Мильвии дня два пути верхом. Если Талия и правда что-то задумала и если Гней Арвина решит вернуться домой до их побега, у Луция почти не останется времени, чтобы раскрыть махинации Корвинов до того, как все снова выскользнет из его рук.
Луций слишком многое пережил, чтобы сейчас относиться расточительно к своей удаче. Если Фортуна и выбирает себе любимчиков, то он ей явно глубоко неприятен. За последние пару месяцев обстоятельства настолько часто складывались худшим для него образом, что он был абсолютно уверен: стоит пустить ситуацию на самотек, как Талия гарантированно прикончит Гнея Арвину, или тот сам споткнется на ровном месте и свернет себе шею, или Корвины перенесут свои исследования куда ворон костей не заносит – в какой-нибудь Сегман, и поставят ими руководить какого-нибудь никому не известного троюродного племянника по бабушкиной линии, которого придется вычислять еще полгода. Нет уж.
Приятное возбуждение согревало грудь Луция, рассеивая морок тоски. Праймус остановился перед аркой, ведущей в атриум, и обернулся к нему.
– Спрячь лучше подарок и… – он повернулся и посмотрел на Луция одновременно дерзко и виновато, – не злись на меня.
– Да я не… – начал было Луций, и тут его взгляд упал на гостя, который уже ждал их за столом.
Бледный и, как обычно, хмурый, на клинии из мореного дуба сидел Марк Центо.
«Твоего бешеного пса уже убили, Эдера».
Шквальная волна ярости ударила Луцию в голову, вымывая все мысли. Заставила на мгновение забыть, где он находится, встала пеленой перед глазами. Он не знал, каким взглядом он посмотрел на Праймуса, но что-то в его глазах заставило того отступить на шаг и вздрогнуть.
– Он тоже мой друг. И твой друг. Прошу.
Очень хотелось сломать этому идиоту челюсть, но он усилием воли подавил это желание. Ошметками разума понимал, что Праймус даже не догадывается, насколько… Насколько он неправ. Луций шумно втянул воздух и уловил в горле терпкий привкус, который помог ему прийти в себя. Зелье Рады – девица и впрямь ведьма, не иначе.
– Зря ты это затеял, Праймус, – тихо произнес Луций и шагнул в атриум.
Марк обернулся на него и застыл. Его, судя по всему, Праймус тоже не предупредил о своей маленькой уловке. Луций взглянул на Центо, даже не пытаясь скрыть ненависть. Она слишком давно искала выхода.
– Салве, трибун, – бросил он и занял противоположную клинию.
Марк проводил его тяжелым взглядом. Праймус уселся во главе стола. Он смотрел то на Луция, то на Марка – внимательно и тревожно. Стоило ему занять свое место, как в атриум вошли несколько рабов с подносами. Перед Луцием поставили блюдо с маленькими, зажаренными до хруста горлицами, любистоком и миртовым вином. Вслед за ними на столе появились спаржа с можжевеловыми ягодами и розовым перцем и тонко нарезанная сыровяленая говядина, политая мятно-ягодным соусом. Все как он любил, без гарума и меда. Праймус был хорошим хозяином и заранее проинструктировал слуг о предпочтениях гостей.
Жаль только, аппетит у Луция пропал.
– Не ожидал тебя здесь увидеть.
Настроение Марка понять было сложно. Он смотрел на Луция давящим взглядом.
– Да? – Луций жестом отказался от вина и откинулся на клинии. – А я думал, тебе доносят обо всех моих перемещениях. Извлеки пользу, Марк. Составишь карту лучших мест города – озолотишься. У тебя должна была сохраниться деловая жилка. Кровь густа.
– Ты следишь за ним? – с явным неодобрением спросил Праймус.
– Это не твое дело, Арвина, – отрезал Марк, не сводя глаз с Луция, и прищурился. – А ты, для человека, который развлекается круглыми сутками, слишком внимателен.
– Внимателен? От твоих мальчиков разит казармой. Они за мной едва ли не маршем шагают. – Луций взял одну из подаренных маленьких бутылочек, подумав, откупорил ее и сделал глоток. Терпкий бальзам показался густым, как мед, и жгучим, как… как кровь Тала. Он подхлестнул его, распалил до пожара. Луций подался вперед. – Чего ты добиваешься, трибун? На чем пытаешься меня поймать? Хочешь выслужиться перед хозяевами? – проговорил он, глядя Марку в глаза. – Хорошо подумай, потому что мне тоже есть что им рассказать.
– Я не… – Марк опешил. Его брови дернулись. – Ты ходишь по грани. Лучше заткнись.
Злость переполняла нутро Луция, но он старался взвешивать каждое слово. С Марком он позволил себе лишь две ошибки. Первая – когда сорвался на полигоне и встал на защиту Орхо. Вторая – когда сдуру заговорил на языке врага. Марк угрожал ему, слишком много знал, и одни боги ведают, почему все еще не убил. Может, не получил отмашку от Корвинов. Может, просто трусил.
А Луций бояться устал.
– А то что? Что ты еще можешь со мной сделать, Марк? Короткий урок о запугивании – у человека не так много страхов, – Луций оскалился в ядовитой улыбке и стал демонстративно загибать пальцы, – с болью я уже знаком, как ты можешь догадаться. Позора я не боялся никогда, я же сын предателя, у меня мозоль на том месте, где из меня выдавливали стыд. И забрать у меня ты ничего не можешь, – он усмехнулся и слизнул темную, почти черную каплю бальзама с горлышка, – все кончилось. Мог бы ты меня убить, уже убил бы. А если попробуешь выступить против меня, вспомни, как мы
