Родная земля - Виктор Ступников

— Всё против меня, — прошептал он глухо. — Отец… Империя… Теперь вот этот колдун-недобиток… И даже степняки… Все.

Он медленно поднял голову и посмотрел на Ивана взглядом внезапно спокойным и оттого безумно опасным.

Иван тяжело взглотнул. Неужели его сиятельство решит прибегнуть к магии…

Едва слуга подумал об этом, как на пальцах Велеславского заискрились электрические дуги.

— Знаешь, Иван, что отличает великих людей от посредственностей? — его голос был тихим и ровным. — Способность признать поражение. И… найти более сильного союзника.

Иван молчал, боясь пошевелиться.

— Байрак думает, что он победил? Он всего лишь пешка. Сломанная пешка.

Он откинулся на спинку кресла, и его пальцы принялись методично барабанить по подлокотнику.

— Иван.

— Да-да, ваше сиятельство?

— Принеси мне самое дорогое вино. И… позови моего нового главу охраны.

* * *

Первый настоящий пуск нашего завода был назначен на сегодняшнее утро. Это был генеральный прогон перед полной загрузкой.

Со мной были Анна, смотревшая на всё с холодным, оценивающим интересом учёного, и Маша, вцепившаяся мне в руку, — для неё это был первый визит в сердце нашей новой крепости.

Раздался скрежет тяжёлых шестерён, лязг цепей. Ещё мгновение — и первый удар по раскалённой болванке должен был возвестить о начале новой эры для всего региона.

Но вместо чистого, мощного звона стали раздался пронзительный, мучительный визг, похожий на крик раненого зверя. Молот дёрнулся, замер на середине хода, и из-под его основания повалил едкий чёрный дым. По цеху прокатился сдавленный стон рабочих.

— Остановить! Немедленно остановить всё! — скомандовал я, уже бегом направляясь к аварийному механизму. Сердце бешено колотилось, но разум был холоден.

Мы заглушили машины. В наступившей оглушительной тишине было слышно лишь шипение пара и сдержанные проклятия механиков.

— Ну что, командир, — сухо произнесла Анна, подходя ко мне. — Принимайте мои поздравления. Кажется, мы оба подписали себе смертный приговор.

— Не драматизируйте, — усмехнулся я и склонился над клубящимся дымом узлом привода.

Механик-старшина с опалёнными бровями молча указал мне на искорёженный, развороченный механизм.

— Ползун вышел из направляющих, ваше сиятельство, — его голос дрожал от отчаяния. — Перекос… Сорвало всю систему. Ремонту не подлежит. И… и чертежа этого узла. Его нет.

Что неудивительно. Наверное, за всю свою прошлую жизнь я видел чертежи только в одном месте — в университете. В остальных местах они не существовали, как вид.

Я внимательно оглядел узел и этого было достаточно, чтобы понять, что это была диверсия. Даже с моими способностями восстановить его не было возможности. Слишком витиеватый механизм. Проще было переизобрести его, нежели возродить мертвеца.

Маша робко тронула мою руку.

— Папа… Он всегда говорил, что настоящий мастер не тот, кто хранит чертёж, а тот, кто может его нарисовать на стене углём из печи.

Я посмотрел на её испуганное, но полное веры лицо. Потом на Анну — она наблюдала за мной, в её взгляде читался вызов: «Ну что, Прохоров, ты будешь делать?».

— Всех из цеха! — раздалась моя команда, эхом отразившаяся от сводов. — Принести мне бумагу, несколько карандашей и линейки.

Люди засуетились, побежали выполнять приказ. Я не отрывал взгляда от искореженного металла. Это была не просто поломка. Это был экзамен.

Через несколько минут мы остались в огромном, задымлённом цеху втроём. Я расстелил ватман на верстаке, засыпанном металлической стружкой.

— Приступим, — сказал я, и остриё карандаша коснулось бумаги.

Я водил линиями, которые диктовала мне не логика, а чутьё, годами наработанное в ремонте хитроумных механизмов и оружия. Анна, к моему удивлению, оказалась блестящим инженером — её цепкий ум схватывал малейшие нюансы, а её комментарии были точны и безжалостны.

— Нет, Миш, здесь не может быть прямой передачи, посмотри на угол скола! Он был под сорок пять градусов, здесь нужен шатунный механизм! — она тыкала своим изящным пальцем в копоть на металле.

Мы спорили, мы чертили, мы стирали и начинали заново. Маша, забыв про страх, бегала к механизму и обратно, сверяя наши догадки с реальностью. Это уже не было просто ремонтом. Это было рождением. Рождением знания из пепла неудачи.

Спустя три часа мои руки были в масле и графите, на столе лежала стопка исписанных калек, но на главном ватмане красовался сложный, идеальный чертёж того самого узла. Не копия. Улучшенная версия. Более прочная, более сбалансированная.

Я отдал его старшине.

— В мастерские. К утру я хочу видеть его на месте.

Тот, молча, с благоговением взял лист и побежал.

Я обернулся к своим помощницам. Анна вытирала запачканное лицо тыльной стороной руки, смотря на меня с немым, незнакомым ей самой уважением. Маша сияла от гордости.

— Ну что ж, — выдохнул я, — кажется, мы только что не просто починили станок. Мы нашли ещё один Ключ.

Анна улыбнулась своей хищной, восхитительной улыбкой.

— И какой же?

— Тот, что нельзя украсть. Тот, что всегда с тобой. Знание.

— Пафосно, но вы, Прохоровы, кажется, иначе не умеете, — усмехнулась Анна, глядя на меня сияющим взглядом. — Мне было неплохо помыться.

— Если вы не боитесь замерзнуть, то, как мне рассказывали, здесь недалеко есть небольшое лесное озеро…

— Михаил… — протянула она, смущенно улыбаясь. — Либо вы спешите увидеть меня голой, либо желаете моей скорой погибели.

Можно подумать, я там что-то не видел.

— Со мной вам ничего не грозит, — заверил я. — К тому же вы можете взять кого-то из своих людей, если вам так будет спокойнее.

— Я надеялась хотя бы на горячую ванну, раз с баней здесь не повезло… — с театральным вздохом произнесла Анна, разглядывая свои запачканные в мазуте и графите пальцы. — Но, видимо, придётся довольствоваться ледяным шоком и вашим обществом.

— Не обессудьте, графиня, — парировал я. — Наш спа-комплекс «Лесная прохлада» пока работает только в формате «эко». Зато виды бесплатные, а уровень адреналина от купания гарантирует бодрость на весь день.

— О, как заманчиво, — она приложила тыльную сторону ладони ко лбу, изображая слабую даму. — Ледяная вода, вероятные пиявки и ваш немигающий взгляд. Я просто таю от предвкушения.

Маша, которая уже начала отходить от стресса, фыркнула.

— Миш, ты как будто хочешь её добить после завода, — прошептала она мне, но так, чтобы Анна услышала.

— Ничего подобного, — возразил я с притворной обидой. — Я просто демонстрирую гостеприимство и закаляю характер нашей новой союзницы. Выживет здесь — выживет везде.

— В таком случае, — Анна с вызовом подняла подбородок, и её глаза сверкнули. — Я принимаю ваше «гостеприимство». Но знайте, Михаил Арсеньевич, если я схвачу воспаление лёгких, я буду