Слеза Иштар - Lark A. Bratenska

– И я больше не буду выбирать долг вместо любви, – ответил Вульф. Он преобразился, показывая свою истинную природу – глаза бабочки, волчья морда, крылья, сложенные как плащ. – Это моя жертва. Я отказываюсь от контроля, который так долго держал меня в плену.

Они сплели руки, от их соединённых ладоней потянулись корни света, уходящие глубоко в землю Клокхолла, как у Мирового Древа Иггдрасиль. Над их головами распускались ветви, усыпанные звёздами вместо листьев.

Мсье Ренар материализовался между атакующими армиями и защитниками, его тело мелькало то здесь, то там, создавая узоры, похожие на священные лабиринты древних храмов. Теперь он пах не безумием, а сложной гармонией – хаосом, обретшим цель.

– Танцуем, господа! – крикнул он, но голос звучал серьёзнее, глубже, как у Гермеса-психопомпа, провожающего души между мирами. – Хаос может служить созиданию! Это моя жертва – я отказываюсь от чистого безумия ради баланса.

Его движения были безумными, но в них проявлялась скрытая структура, как во фракталах – хаос, рождающий порядок, порядок, порождающий хаос.

Тим почувствовал, как Грань Баланса в его груди начинает резонировать с остальными. Боль была невыносимой, словно его разрывали на части и одновременно собирали заново. Кровь в венах превратилась в жидкий металл, а каждый вдох обжигал лёгкие энергией творения.

Он начал говорить, каждое слово было актом космического творчества:

– Порядок, – и Грань засветилась, как звезда, рождающаяся в недрах туманности.

– Хаос, – и реальность вокруг закружилась в танце возможностей.

– Творение, – и воздух наполнился запахом первого дождя на первой земле.

– Разрушение, – и старое начало растворяться, освобождая место новому.

– Познание, – и в воздухе возникли письмена всех языков, что когда-либо существовали.

– Трансформация, – и каждое существо почувствовало, как в нём пробуждаются возможности стать кем-то иным.

– Баланс.

Последнее слово вырвалось из груди Тима потоком серебристого света. Седьмая Грань материализовалась, вылетая из его сердца, оставляя за собой след, похожий на слезу богини, оплакивающей и празднующей одновременно.

Семь Граней начали свой древний танец воссоединения. Тим почувствовал, как реальность вокруг него складывается заново, словно оригами из света и времени. Воздух стал плотным, как вода в околоплодном пузыре, а каждое движение Граней оставляло за собой светящиеся борозды, как если бы сама богиня Иштар чертила узоры на ткани мироздания.

Грань Порядка засияла холодным светом звёзд, из неё потянулись серебристые нити к остальным фрагментам, подобные струнам космической арфы. Эти нити сплетались с разноцветными потоками Грани Хаоса, создавая паутину, которая держала на себе всё сущее. Кожа Тима покрылась узорами света – теми же, что украшали храмы Иштар в древнем Уруке и Вавилоне.

– Мы все – её слёзы, – прошептал он, его голос разнёсся эхом не только в воздухе, но и во времени, достигая прошлого и будущего одновременно. – Каждый из нас – капля её печали, ставшая радостью творения. Слеза, упавшая с небес и расколовшаяся на семь цветов радуги.

Орисс и Эхо стояли как живые колонны древнего храма, их объединённое сияние отражалось в гранях Слезы, создавая бесконечные отражения истины. Сквозь их щит можно было увидеть мерцающие образы – крылатые боги Месопотамии, танцующие вокруг священного огня; духи всех миров, созданных Тимом, простирающие руки к воссоединяющейся Слезе; тени героев всех мифов, что когда-либо искали баланс между противоположностями.

Вульф и Иша превратились в столп света, соединяющий землю и небо, как axis mundi – мировая ось, о которой говорили шаманы всех народов. От их ног расходились корни, пронзающие все слои реальности, а над головами распускались ветви, каждая из которых была дорогой в иной мир. В их глазах отражались все любовные истории – от Инанны и Думузи до Орфея и Эвридики, от Рамы и Ситы до последних влюблённых, которые ещё не родились.

Мсье Ренар кружился между мирами, его тело расплывалось и собиралось заново, как у самого Локи в момент высшего творчества, как у Гермеса, пересекающего границы между царствами. Каждое его движение открывало новые пути между реальностями, а смех звенел как колокола во всех храмах, посвящённых богам-обманщикам – Ананси, Ворону, Койоту, Рейнарду Лису.

Часовщик и Аритмикс медленно двигались друг к другу, их фигуры становились полупрозрачными. Сквозь их растворяющиеся формы можно было увидеть изначальную сущность – существо, похожее на ангела Метатрона с бесчисленными глазами, на египетского Тота с головой ибиса, записывающего судьбы, на индийского Шиву-Натараджу, танцующего космический танец творения и разрушения.

– Мы помним, – сказали они одним голосом, слова прозвучали как молитва на всех забытых языках – шумерском, аккадском, хеттском, эламском. – Мы помним единство. Мы были Хранителем Врат между мирами. Стражем Порога. Мы держали баланс, пока Слеза не разделила нас.

Семь Граней наконец коснулись друг друга, мир взорвался светом. Но это был не белый свет разрушения – это была радуга всех возможностей, когда-либо существовавших, семь цветов спектра, сливающихся в божественное сияние. Тим видел, как из точки соединения расходятся волны трансформации, каждая несёт в себе отголоски божественного плача, ставшего смехом творения.

Слеза Иштар восстала во всём своём великолепии – кристалл размером с человеческое сердце, в котором кружились галактики и рождались новые миры. Она пульсировала в ритме вселенского сердцебиения, каждый удар отправлял волны изменений через все созданные Тимом реальности.

Клокхолл дрожал под их ногами, но не от разрушения – он рождался заново, как Феникс из пепла, как Вселенная из первичного хаоса. Мостовые расцветали металлическими цветами, напоминающими висячие сады Семирамиды. Башни тянулись к небу, обвитые лозами из чистой энергии, похожими на Мировое Древо. Гигантские шестерни в центре города превратились в мандалу – священный круг, объединяющий все противоположности, колесо Дхармы, Уроборос, кусающий собственный хвост.

Тим протянул руки к Слезе. Она опустилась к нему, как птица Анзу, возвращающаяся в гнездо, как душа Ба, воссоединяющаяся с телом. Когда он коснулся её поверхности, весь мир – все миры – выдохнули с облегчением. Баланс был восстановлен не как статичное равновесие, а как вечный танец противоположностей, как дыхание космоса – вдох и выдох, систола и диастола.

– Теперь, – его голос зазвучал многоголосно, как хор всех существ, когда-либо искавших гармонию, – теперь каждый может выбирать свой путь. Не убегая от других, а танцуя между мирами. Не отрицая противоположность, а обнимая её.

Он поднял Слезу Иштар над головой в жесте, древнем как само жречество. Она растворилась в каскаде света, который пролился на Клокхолл как благословение древних богов – Ану, Энлиля, Эа, Инанны-Иштар. Свет впитался в каждый камень, в каждую шестерню, в каждое живое существо.

Город, его первое творение, наконец обрёл ту гармонию, к