Гимназистка - Василиса Мельницкая

— Объясни, почему ты испытываешь неловкость и страх, — попросила я. — Когда моего отца казнили, мы были детьми. Мне и в голову не пришло бы в чем-то тебя винить. Чего я не понимаю?

— Главного. — Взгляд Бестужева неожиданно царапнул, будто кошка провела лапой по нежной коже. — Принадлежность к роду, это не только защита, но и ответственность.

— Один за всех, и все — за одного? — спросила я.

Интересно, откуда в моей голове эта фраза? Неужели… из памяти Яры?

— Именно, — согласился Бестужев. — Неважно, сколько мне было лет. По умолчанию, я согласен с теми решениями, что принимает глава рода. Я разделяю судьбу рода. Ты понимала бы, если бы…

Он осекся, отвел взгляд.

— Ладно уж, договаривай. Если бы росла, как Морозова, — сказала я. — Так по этой логике я разделяю вину своего отца?

— Тебя помиловали, — напомнил Бестужев.

— Тогда отчего тебе неловко?

Я с трудом подавила раздражение. Сказать бы ему, что мой отец ни в чем не виноват! Но как, если доказательств у меня еще нет?

— Бестужевы заняли место Морозовых.

Его голос прозвучал бесстрастно, и я поняла, что опять не чувствую эмоций Савелия. Он их прячет… или отгородился от моих?

— Полагаю, справедливо? В честной конкурентной борьбе?

А вот сарказма я уже не скрывала.

— Яра, ты мне нравишься.

— Чего? — растерялась я.

Как-то очень неожиданно это прозвучало, не к месту.

— И я надеюсь, что когда-нибудь ты ответишь мне взаимностью, — продолжил Бестужев. — Поэтому не хочу врать. Я не знаю, справедливо или нет. Не уверен, что справедливо.

Что ж, неловкость это вполне объясняет.

— Ты что-то знаешь? О том деле? — рискнула уточнить я. — Поэтому боишься?

Он отрицательно качнул головой.

— Ничего конкретного. Знаю, что мой дед… способен переступить черту. Десять лет назад главой года был он. А боюсь я того, что все это… оттолкнет тебя. Ты и так… держишь дистанцию.

Он тщательно подбирал слова. А я думала о том, что Яра Морозова, наверняка, была бы сговорчивее. Да и мне стоило бы. Если Бестужев, и правда, так влюблен…

Нет, я не буду его использовать. Черт! Не надо было проникаться к нему симпатией!

— Почему ты опять закрылся? — спросила я. — Что-то скрываешь?

— Не я. Ты. — Он взглянул на меня удивленно. — Ты поставила блок.

— Я⁈ Нет…

Я осеклась. Не могла? Или могла? Когда пыталась скрыть раздражение, например.

— А как убрать, если неосознанно? Я не ставила специально, честное слово.

— Выйди из комнаты, мысленно. Ты сильный эспер, Яра. Точно не знаешь, какой у тебя уровень силы?

— При последнем замере была восьмерка с потенциалом, — призналась я. — Уровень силы эспера зависит от общего уровня?

— Да. Как и любой вид магии. А ты еще и ведьма…

— Страшно стало? — Я попыталась пошутить.

— Ага. — Он улыбнулся, но как-то грустно. — Ты завидная невеста. Любой род будет счастлив заполучить такую сильную женщину.

— Сава, ты дурак? — обиделась я. — С моим прошлым?

— Десятка, ведьма, эспер, — перечислил он. — Это сильнее прошлого.

— А как же император? — напомнила я. — Ты же знаешь!

— Стоит признать, его величество весьма прозорливы, — сказал Бестужев. — Такую женщину можно оставить себе. Или выдать замуж… за фаворита.

Я нервно сглотнула, вновь представив себя в роли инкубатора. Все сводится к тому, что я нужна только для получения потомства.

— В таком случае, ты зря страдаешь, — заявила я. — Мне не позволят выбирать. И вот еще, Сава… Не надо меня идеализировать. У меня плохой характер. Ты мне нравишься, как друг, иначе я попросила бы Александра Ивановича о другом наставнике. Он говорил, что это возможно.

— Позволь задать вопрос, Яра. Ты не веришь в виновность твоего отца, верно?

И куда деваться, если собеседник мой умен и проницателен. А я, откровенно говоря, ждала похожего вопроса. И даже заранее решила, что отвечу правду.

— Верно, Сава. Не верю. Скорее всего, его подставили. Я хочу разобраться в этом, выяснить, кто виноват.

— И отомстить?

— Добиться справедливости, — возразила я.

— А если ты выяснишь, что правда известна… тому, кто принимал решение? Или, допустим, правда хуже, чем ложь? То есть, от нее вреда будет больше? Что тогда?

— Не знаю. — Я повела плечом. — Я еще не понимаю, с какой стороны подступиться к этому делу.

— А почему не просишь о помощи… меня?

— После того, как ты объяснил мне, что такое ответственность рода? — удивилась я. — Я могла бы использовать тебя, притворившись влюбленной. Но не хочу, потому что считаю другом. И просить о помощи не буду. Потому что не хочу заставлять друга идти против своего рода. И знаешь… я, пожалуй, пойду. Книги принес? Давай сюда, сама почитаю про Испод.

Я попыталась встать, но Бестужев удержал меня, схватив за руку.

— Яр, ну чего ты обиделась? Как маленькая, честное слово.

— Это не я, это сила, — пробурчала я. — Сам же говорил, нервные срывы, истерики…

— Не надо все на силу сваливать.

— А чего ты меня наизнанку выворачиваешь? — Глаза против воли наполнились слезами. — То неловко, то нравлюсь… Ты определись. И не надо вот так вот вкрадчиво выяснять, способна ли я на подлость. Очередное задание? Или собственная инициатива? Ой, не отвечай. Отстань!

Я попыталась вырваться, но Бестужев вцепился в меня, как клещ.

— Глаза закрой, — велел он таким голосом, что я не посмела ослушаться. — Вдох, выдох. Теперь медленно. Вдох. И выдох. И еще раз. Запоминай, что нужно делать, если опять накроет. И считай про себя, медленно. Только дышать не забывай. Я не всегда буду рядом.

— Когда тебя нет рядом, меня никто не провоцирует, — пробурчала я, почувствовав, что отпустило.

— Да? А как же Клава? Или вот… Соня? — поинтересовался Бестужев. И вздохнул. — Яр, прости. Я действительно спровоцировал. Но без злого умысла. Тебе нужно было выплеснуть лишнее… Сейчас — лишнее, ты не справилась бы с таким потоком. И корысть была. Между нами не осталось недомолвок. Я тебе помогу.

— Поможешь? — переспросила я. — А, в обучении… Да, я…

— В расследовании.

— Но…