Шайтан Иван 6 (СИ) - Тен Эдуард

Шайтан Иван 6.

Глава 1

Пятигорск. Кабинет атамана Кавказского казачьего войска, генерал-майора Колосова Н. Л.

Внезапный скрип — и дверь кабинета распахнулась. На пороге — растерянный адъютант:

— Ваше превосходительство, к вам сроч…

Слово повисло в воздухе. Мимо него, не удостоив взгляда, шагнул жандармский штаб-ротмистр. Синий мундир сидел безукоризненно, а лицо было лишено всякой мимики будто высечено из мрамора.

Атаман резко встал, кровь отхлынула от его лица, оставив мертвенную бледность.

Взгляд жандарма, тяжелый и оценивающий, медленно прошелся по комнате и намертво замер на мне.

— Полковник граф Иванов-Васильев?

— Так точно, — отчеканил я, ощущая, как немеют пальцы.

— ВЫ АРЕСТОВАНЫ!

Словно обухом по голове. Арестован? Сердце колотилось бешено, а разум отчаянно искал смысл в этом абсурде. За что арест? На каком основании? Панический холодок пополз по позвоночнику, но тут же сменился странной, почти болезненной ясностью. Ледяная волна окатила меня от макушки до пят. Весь мир обрел резкость. Подняв голову, я встретил взгляд жандарма. Глаза — дуло пистолета. Читал в них ледяное безразличие, снобистское презрение к происходящему… и вдруг — легчайшее движение зрачка. Удивление? Интерес? Миг — и стальная броня вернулась на место.

— Вам что-то непонятно, полковник?

Вопрос прозвучал с оттенком превосходства, столь бесспорного, как его право здесь командовать. Право арестовать полковника. Георгиевского кавалера. Графа.

— А вы, штаб-ротмистр, — холодно подчеркнул я, — совершенно уверены в том, что делаете?

— В чем именно, господин полковник? В том, что арестовываю вас? — язвительно усмехнулся жандарм, очевидно решив, что я, скованный испугом, окончательно растерялся и не понимаю происходящего.

— Для вас, — неожиданно рявкнул я, заставив всех непроизвольно вздрогнуть, а адъютанта — закашляться в кулак, — «ВАШЕ СИЯТЕЛЬСТВО»! И соблаговолите обращаться исключительно так, ни в коем случае иначе, доколе моя вина не будет документально доказана, а Государь император высочайшим указом не лишит меня титула. Вам вполне понятно, штаб-ротмистр? Немедленно предъявите приказ о моем аресте! Или у вас лишь устный приказ? — Я буравил жандарма тяжелым, испытующим взглядом. — В таком случае, назовите должность и фамилию отдавшего его.

Жандарм тоже вздрогнул, но, должен отдать ему должное, мгновенно овладел собой. Профессиональная выучка взяла верх, позволив ему быстро собраться.

— Извольте, ваше сиятельство, — отчеканил он, подчеркнуто выделив полное обращение, и, раскрыв папку, вытянув из нее бумагу, протянул мне приказ.

Стремительно пробежав глазами текст, я сосредоточился на подписи: действительный статский советник Велибин, глава военно-судебного установления. Серьёзный чин, генерал-майор. Решил не обострять ситуацию.

— Что ж основание для ареста законные. Выполняйте свои обязанности, штаб-ротмистр.

— Пройдемте, ваше сиятельство, — выделил жандарм, — карета внизу.

Я повернулся к атаману.

— Прошу прощения, Николай Леонидович. Честь имею.

Андрея в кабинете не было. Меня вели штаб-ротмистр и урядник. Некоторые офицеры и служащие, встреченные по пути, останавливались и провожали нас взглядами.

Когда мы вышли у входа стояла моя карета. Рядом озабоченный Андрей и Аслан. Увидев нас, Андрей подошел и как ни в чем не бывало спросил.

— Домой командир? — перегородил дорогу.

— Прочь с дороги, иначе пожалеете. Урядник вызовите своих людей.

Штаб-ротмистр хотел ещё что-то сказать, но внезапно за спиной у него и урядника появились Савва и Паша, приставили ножи к горлу.

— Бунт, да я вас уничтожу, нападение на жандармского офицера. — Сдавленно хрипел он, боясь, совершить лишнее движение. Урядник молча вращал глазами.

— Отставить самодеятельность. Тренировка по освобождению заложника прошла на отлично. Я сказал отставить. Построиться в шеренгу. Все мои архаровцы построились.

— Благодарю за службу. Есаул, сейчас же отбываете на базу и через неделю прибываете за мной… — я повернулся к штаб-ротмистру.

— Господин, ротмистр, вы куда должны доставить меня?

— В Тифлис. — прошипел он.

— Тогда через десять дней.

— Зачем? — растерялся Андрей.

— Есаул, я что, по вашему, до базы на перекладных добираться должен? Не тупи Андрей.— тихо сказал я.

— Виноват, господин полковник. Исполню всё в точности.

— Так выполняйте, есаул. Чего стоим? И да, бойцы, не надо корчить страшные рожи. Они у вас и так не ангельские. Всё, выполнять. Ротмистр, чего встали, ведите далее. Тренировка закончилась.

Ротмистр пылал от досады, а урядник стоял, словно громом пораженный, никак не мог прийти в себя.

— Туда… ваше сиятельство, — наконец выдохнул урядник, резко кивнув в сторону запыленной кареты. Она была старой, выцветшего темного цвета, с потертым лаком.

— Прошу вас, ваше сиятельство! — Поспешно бросился урядник к карете, распахнул скрипучую дверцу. Мы с ротмистром устроились на жестких, продавленных сиденьях. Обиженный жандармский офицер отвернулся к окну, всем видом демонстрируя ледяное равнодушие и полное отсутствие интереса ко мне.

— Надо было ехать на моей карете, — с тяжелым вздохом заметил я, ощущая каждую кочку под колесами. — В вашем тарантасе все кишки выплюнешь, пока до Тифлиса доберешься. Да и охрана… — я многозначительно оглядел нас двоих в салоне, — просто за гранью возможного. Вынужден буду доложить куда следует. Прошу без обид, штаб-ротмистр. Служба прежде всего. Кстати, вы так и не представились?

Совершенно выбитый из колеи жандарм молчал, минуту напряженно обдумывая сложившуюся унизительную обстановку. Казалось, слова давались ему с огромным усилием:

— Штаб-ротмистр… отдельного жандармского корпуса… Лохов… Илья Васильевич.

Я ощутил, как смех подкатывает к горлу комком. Едва сдержав приступ, я судорожно сжал губы, но лицо все равно исказила невольная гримаса — смесь дикого веселья и попытки сохранить серьезность. Из глаз брызнули слезы.

— Вы что, граф? Вам дурно⁈ — испуганно воскликнул Лохов, заметив мою реакцию. Его собственная обида мгновенно сменилась тревогой.

— Не… не обращайте внимания, Илья Васильевич, — с трудом выдавил я, отворачиваясь и делая вид, что вытираю со лба несуществующий пот. — Проклятые… последствия тяжелой контузии. Иногда так… схватывает. — Мне с огромным трудом удалось выправить черты лица, подавив остатки смеха, но легкая дрожь в уголках губ еще оставалась.

— Может быть, к доктору? — голос Лохова дрожал от неподдельной тревоги. Он явно опасался, что высокопоставленный арестант скончается прямо в его карете.

— Нет смысла, Илья Васильевич, — я с усилием покачал головой, изображая страдальческую гримасу. — Кого только не посещал, светила медицины только руками разводят. Лишь одна настойка хоть как-то облегчает эти проклятые спазмы… — Я тяжело вздохнул, нарочито морщась, будто боль снова накатывала.

— Так примите же ее сейчас! — почти выкрикнул Лохов, его пальцы судорожно сжали край сиденья.

— Она… осталась в гостинице, — развел я руками с видом глубочайшего сожаления. — Совсем из головы вылетело в этой суматохе.

Лохов замер на мгновение. На его лице боролись страх ответственности, досада и остатки служебного рвения. Наконец, он резко высунулся в окошко, крикнул кучеру: — Стой! К гостинице «Астория»! Быстро!

Пока карета, скрипя всеми своими расшатанными суставами, разворачивалась, Лохов повернулся ко мне. Его взгляд стал жестче, профессиональным: — Ваше сиятельство… вы даете слово чести, что не предпримете попытки к бегству или иных… противоправных действий? Просто возьмёте вещи и настойку?

— Слово чести дворянина и офицера, Илья Васильевич, — я приложил руку к сердцу с подчеркнутой торжественностью. — Только самое необходимое и целебное снадобье. Более ничего.