Газкулл Трака: Пророк Вааагх! - Нэйт Кроули

В то же время на толстых, гремящих цепях с потолка начало опускаться нечто похожее на куски боевого вагона, и я так вытаращился, что у меня чуть глаза не выпали. Это была броня. Самые здоровые доспехи, какие я только видел: с когтями на одном боку, по виду способными разрубить пополам дред, как сосиску из сквиговой печени, и с пушкой на другом, в сравнении с которой шута Дрегмека на Урке казалась рогаткой снотлинга.

Все опустилось, и когда каждая часть встала на место, целая группа гротов забралась наверх, чтобы начать припаивать, приколачивать гвоздями, привязывать. А потом, в завершение, с самой верхней точки купола, заслоняя свет, опустился огромный рогатый силуэт. Отрезанная голова Пророка. Когда ее установили на место в гнездо между огромными бронированным плечами, целая серия прожекторов упала на помост, и искаженное гримасой лицо Газкулла посмотрело на нас без единой искры жизни в глазах.

– Беру слова назад, – таращась, сказал я Гротснику, когда смог собраться и заговорить. – Я думаю, ты абсолютный зогганый маньяк.

– Правильное слово – гений, Макари, – ухмыльнулся док, пройдя к богоподобному трупу в центре купола.

– А еще мне интересно, – сказал я, когда в моей голове появилось достаточно места для сомнений, – как так случилось, что ты умудрился сделать и подготовить весь этот набор как раз, когда босс умер. Я знаю, что ты злобный гад, Гротсник, но...

– А! – крикнул док, обернувшись с кровожадным оскалом и подняв палец. – Я знал, что об этом ты и думаешь. Что все это, каким-то образом, спланировал я? Верно? Что я все это подстроил и заманил Газкулла к смерти, чтобы воскресить его в качестве моей личной марионетки?

– Да, – ответил я. Правда в том, что именно об этом я и думал.

– Ну, забудь, – сказал Гротсник. – Я, может, и разузнал о планах Газкулла тайными методами – в конце концов, я провел в его мозгах много времени. И, возможно, здесь внизу я просчитал некоторые... вероятности, на случай, если дуэль с Рагнаром пройдет для Пророка плохо. Но было ли все это планом? Нет, Макари. Я всего лишь приспособленец, вот и все.

– Я тебе не верю, – ощерился я.

– Я надеялся на это, – произнес Гротсник, оскалившись еще шире. – Но, как думаешь, если бы это было моей затеей, не злорадствовал бы я об этом, по меньшей мере?

– Справедливо, – сказал я, когда он подошел к чему-то, похожему на генератор стомпы и покрытому грибной порослью, и начал щелкать подготовительными переключателями.

– Слушай, Макари, – произнес Гротсник, хмурясь от концентрации на крутящуюся шкалу. – Если ты еще убежден, что у меня в планах нет ничего хорошего, подумай вот над чем. Ты, наверное, ненавидишь меня больше, чем любого другого живого орка, правильно?

– Да! – прошипел я с некоторым энтузиазмом.

– Хорошо, – сказал док. – Иначе было бы странно. А теперь поразмышляй. Если все так, то для чего – для чего, Макари – стал бы я разрушать работу всей своей жизни, чтобы пойти и поправить тех ублюдков снаружи в их тупоголовых попытках вернуть тебя назад? Даже если бы так, ты действительно думаешь, что я настолько глуп, чтобы приказать привести тебя в мою лабораторию, где – каким бы ты ни был мелким и жалким – у тебя, по крайней мере, появился бы неплохой шанс убить меня?

– Ну, ты это сделал, – сказал я, усмехнувшись мысли.

– Я это сделал, – признал он. – Но потому, что у меня была зоггано веская причина. Ты нужен мне здесь, Макари. Или, думаю... ты нужен здесь богам. Нужен боссу.

– У тебя достаточно гротов для обслуги, – произнес я, указав на существ, работавших на помосте. – С чего бы утруждать себя возвращением самого ненавистного тебе грота из Большого Зеленого, чтобы сделать дело?

Гротсник зарычал, но не угрожающе, а так, как орк рычит от перенапряжения из-за размышлений.

– Потому что, Макари, как бы это бредово не звучало, я думаю, что ты единственное существо, по-настоящему знавшее Газкулла. Я провел годы, пытаясь подобраться ближе твоего, и все равно не смог.

– Это потому, что ты провел все это время, причиняя ему боль, – зашипел я, сжав кулаки в жалкие мелкие комки мяса. – Я всегда служил боссу и богам. Ты лишь пытался свести его с ума и превратить в громадного придурка, пляшущего под твою дудку. Или просто... себе на развлечение.

– Мммх, – спокойно протянул Гротсник, кивнув и выковыряв кусок гниющего мяса между клыков.

– Так ты это не отрицаешь? – сказал я, не зная, что и думать.

– Не, – ответил Гротсник. – Я, честно говоря, думал, что это очевидно. Мне просто нравится экспериментировать с живыми существами. И делать им больно, – он потянулся, и его плечи, ссутулившиеся за все то время, что он провел, согнувшись над черепом Газкулла, издали болезненный щелкающий звук. – Но я служил богам, по-своему.

– Как, смеха ради сводя с ума величайшего орка из живущих? Кончай заливать, Гротсник!

– Все это время подле Газкулла, – он нахмурился, отрицательно покачав длинным, злым лицом, – а ты так и не понял, что его сила исходит только из его безумия. Ты разве не замечал, что чем глубже я забирался в его голову, тем громче говорили боги? И чем громче они говорили, тем величественнее становились деяния Газкулла? Макари, боль Газкулла – его сила.

Это звучало настолько правдоподобно, что во мне закипала ненависть, и, посмотрев на огромное, мертвое, похожее на горный склон лицо над нами, я понял, что правдивее и быть не может.

– Если это действительно так, – сказал я, когда Гротсник опустил большой рычаг, и генератор ожил с визгом пойманной молнии, – почему тебе нужен я?

– Потому что, думаю, ты помогал ему жить с болью, – сказал док. Он почти шептал, будто подозревал, что боссы снаружи могут его как-то подслушать. – Я ненавижу тебя, грот. А ты – меня. Но как ты думаешь, почему мы, как бивалагический вид, рисуем на всем, до чего дотягиваемся, черно-белые шашечки?

– Потому что они выглядят по-настоящему убийственно? – предположил я, зная, что это правильный ответ.

– По той же причине, почему у нас два