Газкулл Трака: Пророк Вааагх! - Нэйт Кроули

ДОПРОС XIII

Фалкс не знала, когда рассказ Макари перетек в полноценную психическую проекцию. Но когда реальность клетки вновь всплыла через жуткую безмерность перерождения Газкулла, она осознала, что размышляет над кое-чем, сказанным гротом ранее. «Речь – лишь еще один способ ударить народ своим мозгом». Она не понимала, до какой степени буквально говорил Макари.

Но к ее чести, женщина вскоре осознала, что видение исчезло не до конца. Она определенно вернулась в клетку. Но лампа теперь мигала, мерцая над наблюдавшей за ней тонкозубой тварью. И Фалкс могла поклясться, что в трепещущей мгле между вспышками света замечала покрывший стены жирный блестящий грибок.

Но что хуже того, Газкулл продолжал смеяться.

За долгие годы Факлс слышала много что, способное повергнуть стойких людей в безумие. Но это был худший из звуков, какие она когда-либо переносила. И теперь, когда он оказался не в ее голове, а прорывался через сталь корабельной тюрьмы, было ясно, насколько нечеловеческим он являлся. Конечно, было глупостью даже называть это смехом – столь разительно чужеродной была радость в нем.

– Ты хотела узнать Газкулла, так ведь, лорд Фалкс? – шепотом, сочившимся ядовитым наслаждением, произнес Макари. – Что ж, это твой шанс. Потому что он идет.

Пол задрожал, когда нечто, гораздо более крупное, чем человек, шагнуло из темноты позади нее. Всепоглощающий, леденящий ужас устремился от пластины у Фалкс на затылке, и с еще одним могучим шагом, она заставила себя обернуться в последний раз и встретиться с тьмой. Но в этом не было необходимости. Потому что это было ее чудовище.

Брат Хендриксен прошел мимо нее в мигающем свете – огромный, скрюченный и покрытый лишь коркой собственной крови. Он был чем-то, принадлежавшим в большей мере к истории, рассказанной напуганным детям на каком-то холодном диком мире, чем к внутренностям пустотного корабля. Не даруй его вид облегчения, Фалкс бы боялась. Его болт-пистолет оставался в кобуре; старый волк сейчас находился за пределами таких вещей, придя к клыкам и когтям.

Тем временем Макари казался безразличным к приближающейся смерти. Наоборот, ксенос будто светился от ожидания, нежась в жестоком смехе, все еще сотрясавшем клетку, как если бы он защищал подобно пустотному щиту, изготовленному на Титане. Фалкс догадывалась, что он оказывал куда большую помощь. Ибо что значила для Макари даже сама смерть, если он стоял в психической тени Газкулла? Когда это жалкое зеленое тело разорвут на куски, что бы ни находилось внутри просто утечет обратно в этот смех и вернется к хозяину.

Фалкс мгновенно загорелась уверенностью, что не может позволить этому случиться.

– Нет, брат, – сказала она, когда зверь, бывший Хендриксеном, навис на Макари. Это не было приказом лорда инквизиции, а тихой просьбой раненной старой женщины к единственному другу. Она лишь со всей оставшейся верой молилась Трону, что Хендриксен еще способен ее услышать.

Фенрисиец повернул голову, и Фалкс поняла, что смотрит в глаза животного. Конечно, рунный жрец оставался с ней все эти годы не только из-за верности, даже когда витки ее амбиций уходили все глубже во мрак ереси. Гордость Хендриксена никогда бы не позволила открыто поговорить об этом. Но за долгие годы службы он тоже все дальше ускользал от света Императора. И по тем диким глазам, моргавшим на нее, и толстой струйке слюны, текшей по пожелтевшим клыкам, было ясно, насколько далеко во тьму он зашел.

«Каждому сыну Фенриса приходится сражаться в битве, – как-то сказал ей Хендриксен, – с того дня, когда он принимает чашу Вульфена и перерождается сыном Русса». Это было какое-то проклятье, с жестоким изяществом записанное в самом генетическом коде их примарха. Когда Фалкс познакомилась с братом Хендриксеном, то, наконец, поняла, почему Космические Волки жили с таким претенциозным, вздорным пылом: они надеялись, что если огни их пиршественных залов пылают достаточно ярко, то ночь удастся прогнать.

Но пламя Хендринксена долгое время горело тускло, и у его двери ждал волк. Теперь он, глядя на нее, стоял в проходе.

Фалкс с усилием сглотнула, попытавшись отстраниться от злобы смеха Газкулла и гадкой ухмылки на лице Макари, с которой гретчин смотрел на их падение. Она никогда не умела вести простой разговор, не говоря уже о речах. Но в этот раз женщина решила сама попытаться устроить взбучку мозгов.

Брат, он этого и ждет, – громко произнесла она у себя в голове, смотря в глаза этого хищника и надеясь, что за ними кто-то еще слушает. – Конечно, ты был прав – это все было уловкой. Отдав нам Макари, Газкулл намеревался лишь распространить свою легенду, пока этот ублюдок из Кровавых Топоров помог ему информацией, какую смог захватить при побеге. Газкулл рассчитывал, что мы будем вести себя по шаблону – узко мыслящие, напуганные и неспособные прийти к иному решению, кроме как уничтожить проблемных ксеносов. Он был уверен, что мы окажемся послушными гражданами Империума и отправим его прислужника назад в порыве фанатичной резни.

+И что?+рявкнул, наконец, Хендриксен откуда-то из глубин своей зимы, и Фалкс поборола грозящийся подняться порыв надежды о того, что он вообще ответил. От того, что оскал Макари дрожал, пока между его пленителями тянулся молчаливый разговор, легче не становилось.

Так, – сказала она, – ты докажешь, что Газкулл прав, брат? Если из истории этого подлого импа можно чему-то научиться, так это тому, как многого Газкулл добился, действуя не по шаблону. Он переделал наше понимание орочьего разума и того, на что он способен.

+И мы все равно должны его убить.+

Брат, Рагнар попытался, – Хендриксен зарычал, и в мыслях, и в недрах клетки, но Фалкс бесстрашно продолжила. – Воспротивившись своим инстинктам, Газкулл понял, какими с самого начала должны быть орки. А если мы воспротивимся своим? Может, старый друг, мы снова научимся быть людьми.

На кратчайший миг волк исчез из глаз Хендриксена, и ими посмотрел тот маленький мальчик, еще не принявший чашу Вульфена, для которого Адептус Астартес были светлыми, далекими слугами неизвестного бога. Фалкс никогда не видела, чтобы Хендриксен выглядел таким слабым. Никогда не видела его таким сильным.

– Давай закончим с этой проблемой прямо сейчас, – вслух произнес Хендриксен, и Макари чуть не заерзал от радости, когда его черная от крови, похожая на полено рука поднялась, схватив гретчина за горло. Но он не видел слабую, усталую улыбку, коснувшуюся уголка губ волка, когда тот