Эхо Безмолвия - Никита Минаков

Ласточка нахмурилась.

— Потерять имя? Материю? — переспросила она. Её голос прозвучал настороженно, но в то же время в нём было любопытство. — Я слышала о посвящении, но не думала, что всё настолько… необратимо.

Старейшина слегка улыбнулся, но это была не улыбка радости, а скорее тяжесть понимания.

— Тени Ночи — это больше, чем просто клан. Это идея, это сила, которая живёт вне времени и пространства. Чтобы стать частью этой силы, нужно отпустить всё, что связывает тебя с прежней жизнью. Новые мастера знают, на что идут. Это их выбор, и мы уважаем его.

Ласточка опустила взгляд, её мысли метались. Она пыталась представить, как это — отказаться от себя, от своей личности ради чего-то большего.

— Но зачем… — начала она, но старейшина мягко прервал её.

— Сегодня ты увидишь, как рождаются новые Тени. Но сначала позволь себе узнать их. Поговори с ними. Возможно, это поможет тебе лучше понять, что значит быть частью нашего мира.

Ласточка кивнула, всё ещё не понимая до конца, что предстоит увидеть.

Старейшина слегка наклонил голову, и его фигура начала растворяться в окружающей темноте, словно сама тень поглотила его.

— Прощайся с ними. Совсем скоро их пути изменятся навсегда, — донёсся его голос из темноты, а затем всё стихло.

Ласточка осталась одна в полутёмном зале. Её сердце колотилось быстрее обычного. Она огляделась, будто надеясь снова увидеть старейшину, но лишь тишина окружала её. Впереди её ждали новые мастера, те, кто был готов шагнуть в неизвестность ради служения Теням Ночи.

Ласточка осторожно прошла в соседнюю комнату, где стены были едва освещены слабым, мерцающим светом. В центре комнаты тлел небольшой костёр, его пламя лизало воздух мягкими языками, отбрасывая причудливые тени на стены. Вокруг огня сидели воины, закутанные в тёмные капюшоны.

Их лица были скрыты, но фигуры выражали спокойствие и сосредоточенность.

Ласточка остановилась у входа, внимательно изучая сцену перед собой. В этом свете костёр казался чем-то почти живым, пульсирующим и дышащим вместе с теми, кто собрался вокруг него. Её мысли захватили образы, которые этот огонь рождал.

"Может быть, это их последний свет, — подумала она. — Последний раз они позволяют теплу проникнуть в свою душу, прежде чем они уйдут во тьму, чтобы стать её частью."

Она подошла ближе, её лёгкие шаги не нарушили хрупкого равновесия комнаты. Один из воинов поднял голову, и в свете костра блеснули его глаза — ясные и пронзительные.

— Ты — Ласточка, верно? — произнёс он, его голос был низким, но доброжелательным.

Она кивнула и присела напротив него, сложив руки на коленях.

— Ты знаешь моё имя, но я не знаю твоего, — тихо сказала Ласточка, пытаясь разглядеть его лицо под капюшоном.

Мужчина слегка усмехнулся, но это была не насмешка, а скорее знак приветствия.

— Лаккель Когеров, — представился он. — Но скоро это имя перестанет что-либо значить.

— Ты уверен в своём выборе? — спросила она, не отводя взгляда.

Он кивнул, его движения были уверенными, будто он обдумывал этот вопрос уже тысячу раз.

— Да. Я родился здесь, на Инглизе, но часть своей жизни провёл на Земле. Мои родители были из тех, кто решился на миграцию, думая, что там, среди людей, мы найдём что-то большее. Но я понял, что наша настоящая сила здесь, в тенях нашей родной планеты.

Ласточка изучающе посмотрела на него. В его голосе звучала решимость, которой было достаточно, чтобы пройти через любые испытания.

— Ты вернулся, чтобы стать Тенью? — уточнила она.

Лаккель слегка склонил голову, разглядывая её.

— Я вернулся, чтобы стать частью чего-то большего. Чтобы оставить свой след, но не своим именем, а своими действиями. Это не просто посвящение. Это новое начало.

Ласточка замолчала. Она чувствовала, что Лаккель действительно верил в свои слова. Но что-то внутри неё всё ещё сопротивлялось принятию этой идеи.

— А ты? — неожиданно спросил он, прерывая её мысли. — Ты веришь, что тени смогут пережить то, что грядёт?

Она задумалась на мгновение, а затем тихо ответила:

— Я верю, что выбор есть у каждого. И я верю, что сила теней в их решительности, а не только в наблюдении.

Лаккель кивнул, и в его глазах мелькнуло понимание.

— Тогда, возможно, однажды и ты станешь частью этой силы, — сказал он с лёгкой улыбкой, которая исчезла так же быстро, как появилась.

Они оба замолчали, наблюдая, как огонь продолжал играть тенями. В комнате становилось всё тише, словно сама ночь сливалась с ожиданием, которое заполняло пространство.

Лаккель, склонившись ближе к костру, внимательно смотрел на языки пламени, словно пытался прочесть в них свою судьбу. В его глазах светилась радость, перемешанная с лёгким волнением.

— Знаешь, Ласточка, я счастлив, что именно сегодня стану частью Теней Ночи. Это момент, о котором я мечтал с тех пор, как понял, что хочу посвятить свою жизнь чему-то большему, чем просто существование.

Он говорил с такой искренностью, что Ласточка невольно почувствовала, как её сердце сжалось. Её взгляд опустился на его руки, которые слегка подрагивали — не от страха, а от предвкушения.

— Ты совсем не боишься? — спросила она.

Лаккель мягко улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Это не страх, Ласточка. Это… это как чувство, когда ты стоишь на краю утёса и знаешь, что сейчас сделаешь прыжок. Ты понимаешь, что можешь упасть, но ты уверен, что расправишь крылья.

Его слова заставили её задуматься. Она была свидетелем многих выборов, но редко видела, чтобы кто-то шёл к ним с такой уверенностью.

— Лаккель, — произнесла она, желая сменить тему. — А что привело тебя к этому решению? Что заставило тебя вернуться на Инглизу?

Он замер на мгновение, словно обдумывая, с чего начать, а затем ответил:

— На Земле я видел много удивительного, но больше всего мне запомнились ласточки. Ты знаешь, какие они?

Ласточка удивлённо подняла брови и покачала головой.

— Нет, я никогда не видела их.

Лаккель улыбнулся, его лицо озарилось воспоминаниями.

— Ласточки — это птицы, которые летают так легко, будто танцуют в воздухе. Их перья блестят на солнце, а их пение… Оно будто наполняет душу чем-то светлым. Когда я был ребёнком, я часто смотрел, как они кружат над водой или строят свои гнёзда под крышами домов.

Он замолчал, глядя на неё.

— Я показал бы тебе их, если бы не собирался стать Тенью. Мы могли бы отправиться на Землю, увидеть этих птиц, а потом ещё множество других чудес.