Винделор. Книга вторая - Роберт Д. Митрин

— Материалы никуда не годятся! — голос инженера дрожал от злости, острый, как треск льда. — Камень крошится, балки гнилые, рабочие лепят тяп-ляп. Ещё три этажа — и опоры рухнут, говорю!

Маркус скрестил руки, борода топорщилась от дыхания, взгляд холоден, как сталь.

— Делай что хочешь, — отрезал он, голос тяжёлый, как молот. — К концу зимы — ещё десять этажей. Выше Вайсов, выше всех.

Инженер стиснул кулаки, но за окном раздался грохот — башня Вайсов качнулась, сбрасывая снег и рабочих, крики резанули метель. Из коридора донёсся вопль, Маркус выругался, шаги гудели по мрамору. Инженер остался, глядя на стену, где трещина поползла вверх, тонкая, но живая. Снег кружился в свете фонарей, казался саваном, оседавшим на городе, скрывая его гниль. Башни росли, как грибы, но внутри тлела смерть.

Пол дрогнул, кружка качнулась, пыль осыпалась с потолка, как пепел. Илай закрыл дверь, встретившись взглядом с Винделором.

— Надеюсь, уедем, пока всё не развалилось, — сказал Винделор, шагнув к окну. Снег засыпал трещины в основании башни Аласадов, её силуэт дрожал в метели, как призрак.

Илай задержался у окна, взгляд блуждал в снежной пелене. Фонари дрожали в морозном воздухе, размытые, будто пламя за пыльным стеклом. На границе света и тьмы, где улочки уходили к воротам, почудился силуэт — тёмный, с развевающимся плащом. Нэн покидала город. Сердце пропустило удар. Он моргнул, но фигура исчезла, растворившись в метели, как сон. Остался снег, ложившийся на город, скрывая следы безразлично и тихо.

Вдалеке треск Вайсовой башни стих, но эта, под ногами, казалась шаткой. Пол дрогнул сильнее, Винделор схватил рюкзак.

— Завтра уходим, — бросил он, голос резкий, как треск ветки.

Илай кивнул, чувствуя, как холод «Тридцать первого» смыкается, как капкан. Связь с Нэн оборвалась, её планы, как башни, были обречены, а впереди ждал побег — в неизвестность, к морю, где, быть может, был шанс найти что-то настоящее.

Глава 7

Утро пришло с тревожным гулом, низким и тяжёлым, как дыхание земли. Винделор и Илай покидали башню Аласадов в спешке — рюкзаки бились о спины, билеты на караван торчали из кармана, дыхание вырывалось паром в морозный воздух, острый и живой. Пол дрожал под ногами, стены трещали, будто башня прощалась стонами умирающего зверя. Они бежали по лестнице, перепрыгивая ступени, скрипевшие и грозившие рухнуть, как старые кости. Слуги кричали в коридорах, кто-то звал стражу, но голоса тонули в нарастающем шуме снаружи, резком и беспощадном. Выскочив на улицу, они замерли — снег хрустел под сапогами, ветер нёс запах гари и железа, едкий, как память о смерти.

Город гудел войной. По пути к воротам доносились обрывки разговоров — прохожие шептались, торговцы орали, стражники выкрикивали приказы, голоса сливались в хаос. Конфликт Вайсов и Аласадов разгорелся с новой силой, и «Тридцать первый» захлебнулся в этом месиве. «Аласады давят их у рынка!» — крикнул кто-то, пробегая с узлом в руках, лицо белое от страха. «Вайсы огрызаются, подожгли склады!» — отозвался другой, кашляя от дыма, поднимавшегося над крышами, густого и чёрного. Вдалеке ухнул взрыв, снег окрасился хлопьями пепла, падавшими медленно, будто мёртвые птицы. Винделор ускорил шаг, бросив через плечо:

— Шевелись, Илай. Это не наша битва.

Илай кивнул, пальцы сжали ремень рюкзака, взгляд цеплялся за дымные столбы над центром и тени людей, бегущих в панике. Война душила город, Аласады теснили Вайсов, но те держались — их сопротивление гремело в каждом треске и крике, резавшем воздух.

Они пробивались сквозь толпу, шаги заглушались выкриками и стуком сапог о промёрзшую землю. У ворот, где ждал караван, царил хаос. Повозки стояли неподвижно, лошади фыркали, пар от их дыхания висел в воздухе, караванщики с красными от мороза лицами орали, размахивая руками. Билеты в кармане Винделора стали бесполезными клочками бумаги — караваны отменили. Война перерезала пути снабжения, как нож горло, и город задыхался.

— Что значит «отменены»⁈ — вопил торговец с густой бородой, тыча пальцем в грудь тощего стражника. — У меня шерсть на три рынка, кому её сбуду? Вайсам на поджог⁈

Стражник оттолкнул его, буркнув про приказ, но голос утонул в ропоте толпы. Женщина в потёртом платке причитала, обнимая корзину с травами, покрытыми инеем:

— Где сырьё брать? Лекари ждут, дети мрут, а вы стоите, как пни!

Снег под ногами превратился в грязную кашу, растоптанную десятками ног. Винделор остановился, взгляд скользнул по суматохе. Караванщики пытались развернуть повозки, но те застревали в толчее, ветер разносил гарь. Глухой гул — то ли взрыв, то ли рухнуло здание — резанул слух. Илай потянул его за рукав:

— Надо пешком. Если застрянем, нас либо Аласады прирежут, либо Вайсы подожгут.

Винделор кивнул, но взгляд задержался на толпе. Люди, вчера торговавшие и смеявшиеся, кричали от отчаяния, голоса ломались, как сухие ветки. Старик, сгорбленный под мешком, бормотал:

— «Тридцать первый» держался на караванах… Если пути мертвы, город задохнётся.

Кто-то выкрикнул, что Аласады взяли рынок, другие — что Вайсы жгут всё, что не унести. Паника росла, как пожар в сухой траве. Винделор стиснул зубы, зашагал прочь от ворот, пробираясь между людьми и повозками. Илай следовал, бросая взгляды назад — туда, где дым поднимался выше, а крики громче. Война не была их битвой, но загнала их в ловушку, как всех.

Они оставили гомон у ворот, но улицы «Тридцать первого» стали полем боя — не только для Аласадов и Вайсов, но и для тех, кто поживился на хаосе. Рынок утопал в смраде горелого тряпья и криках. Лавки стояли развороченными: прилавки перевёрнуты, мешки с зерном вспороты, остатки товаров растаскивали тени, мелькавшие в дыму, быстрые и жадные.

— Держись ближе, — процедил Винделор, рука легла на нож. Илай кивнул, пальцы сжали ремень рюкзака, будто он мог защитить их припасы.

Не прошли и десятка шагов, как из-за угла вылетели оборванцы — трое, с грязными лицами и блестящими глазами. Один сжимал обломок доски, другой размахивал кривым ножом.

— Рюкзаки давай! — рявкнул третий, подскакивая к Илаю. Тот отпрянул, но споткнулся о камни. Винделор шагнул вперёд, выставив ладонь:

— У нас пусто. Идите дальше, пока целы.

Слов было мало. Тот, с доской, замахнулся, но Винделор увернулся, врезав кулаком в челюсть. Грабитель