Винделор - Роберт Д. Митрин
Мира была бледной, кожа казалась прозрачной, как никогда. Вспомнив, как она когда-то выглядела измождённой, а затем расцвела, Винделор понял: теперь она снова стала хрупкой, как цветок, опавший после краткого цветения. Он подошёл, медленно опустился на колени и осторожно положил руку на её шею, пытаясь найти пульс.
Сердце замерло, когда он почувствовал холод. Он отшатнулся — её кожа была ледяной. Рядом валялась игла, тонкая струйка крови стекала с запястья. Мира не дышала. Мгновение мучительной тишины, будто сама комната замерла, пока Винделор осознавал реальность. Что-то тяжёлое осело в груди.
Не в силах сразу поверить, он вскочил и отступил, сердце бешено колотилось. Мысли отошли на второй план, они потеряли смысл, осталось одно — действовать. Взгляд скользнул по комнате, зацепился за вещи Илая: сумки, рюкзак, разбросанные на столе. Он собрал их автоматически, как человек, лишённый контроля, руки двигались сами по себе, подчиняясь инстинктам.
Он не мог оставаться здесь ни секунды. Быстро закрыв дверь, он схватил вещи Илая и покинул номер, едва справляясь с происходящим. В голове всё кружилось, мысли переплетались, и только тишина в ушах заглушала хаос.
Улица казалась чужой, несмотря на вечерний свет, пробивавшийся через туман. Пахло вином и жареным мясом — город пировал, пока она угасала. Винделор шёл быстро, дыхание становилось тяжёлым, грудь сжималась от ужаса и беспомощности. Это не могло быть правдой. Всё было слишком внезапно, слишком… страшно. Он должен был что-то сделать, понять, что произошло, но голова не давала ясных ответов.
Вернувшись в свой номер, он обнаружил Илая всё ещё спящим — в той же позе, спокойно, беззаботно, пьяным, с запахом перегара, наполнявшим комнату. Винделор поднёс руку к лицу, чувствуя, как черты искажаются от горечи. Он ощутил отвращение — не к Илаю, а ко всему происходящему. Но это был лишь момент, и вскоре его накрыла пустота. Неужели так всё заканчивается? Без понимания, без причины?
Он рухнул в кресло — город гудел за окном, но её тишина заглушила всё.
Комната была тиха, за окном мерцали огоньки города, но для Винделора всё стало чужим. Мысли тяжело ворочались в голове, не находя покоя. Он пытался успокоиться, но воспоминания, сцены из прошлого, не отпускали.
«Мира…» — прошептал он, сжимая зубы, будто пытаясь выдавить больше. Ему было страшно, ужасно жаль, но сильнее всего терзало чувство беспомощности. Как такое могло произойти? Почему? Илай? Мира?
Время тянулось, и тишина в номере стала его единственным спутником.
Глава 23
И 24
Глава 23
Когда Илай открыл глаза, Винделору показалось, что он сам провалился в пропасть. Тяжесть затягивала вниз, поглощая всё вокруг, выжимая последние силы. Он всю ночь ворочался, мысли путались, а слова — даже те, что он так тщательно готовил — теряли смысл. В голове только одно: как рассказать Илаю? Как объяснить, что произошло, если каждая попытка сказать хоть что-то рушилась, стоило вспомнить, что именно случилось?
Он не знал, что будет, когда Илай проснётся. Не знал, с чего начать. Но вот Илай открыл глаза. Винделор почувствовал, как тяжесть на груди стала почти невыносимой. Момент настал, и молчать было нельзя.
— Илай, — его голос прозвучал слабее, чем он ожидал, каждое слово тащило за собой груз. — Как себя чувствуешь?
Илай медленно повернул голову, и Винделор заметил, как его лицо сморщилось от боли, будто он пытался удержаться на плаву в океане тяжёлых мыслей. В глазах Илая была тишина — не просто усталость, не просто боль, а бездна, в которую он только что заглянул.
— Не очень, — ответил Илай, голос был тихим, почти неразборчивым. Но этого хватило. В этих словах было всё: отчаяние, растерянность и та тонкая грань, через которую не переступить тому, кто всё ещё верит, что может что-то изменить.
Винделор видел, как друг медленно вытянул руку, слабо подняв её к лицу, словно пытаясь понять, что происходит. Он был жив, но потерян. И Винделор ощутил, как острый страх, что всё, о чём они мечтали, может быть утрачено, отступил, но лишь на миг.
Молча, он сел рядом, не зная, что сказать. Иногда молчание громче слов.
— Мира ушла, — сказал Винделор, и его голос едва пробился сквозь тишину, густую, почти осязаемую. Он еле слышал себя, но слова звучали как приговор, тяжёлый и неизбежный. — Я отправился вчера к вам, чтобы сообщить, что ты перебрал… и застал её пакующей сумки. У нас был тяжёлый разговор, я пытался её переубедить, но… не смог. Она ушла, Илай, и просила, чтобы ты пошёл со мной.
Илай замер, взгляд пустел. Он только проснулся, разум ещё затуманен, и слова Винделора казались ненастоящими. Он думал, что это кошмар, следствие тяжёлого похмелья. Но, встретив взгляд Винделора, понял — это реальность. И реальность не была доброй.
— Я… не могу поверить, — Илай еле выговорил слова. Его лицо исказила боль, в глазах горело что-то, чему он не мог найти названия: растерянность, гнев, а затем бескрайняя пустота. Он хотел что-то сказать, но слова ускользали, будто потеряли значение.
Винделор был готов повторить, чтобы Илай понял, но не мог. Он знал, как больно принимать, что жизнь, которую строил, рушится в один момент, как карточный домик. Всё, что они планировали, всё, что казалось реальным и важным, исчезло за ночь.
— Я отправляюсь через несколько часов, — сказал Винделор, стараясь сделать голос твёрдым. — Хочу, чтобы ты пошёл со мной. Твои вещи — все здесь.
Илай пару секунд не мог осознать слова. Он смотрел на Винделора, но не видел его. Разум искал опору, пытаясь вычислить, что стало той гранью, после которой всё пошло не так. Почему они не могли двигаться дальше, как планировали? Почему всё простое стало разрушенным и невозможным?
— Но почему? — Илай наконец выдавил вопрос. Голос дрожал, но был полон отчаяния, которое не скрыть. — Мы же с ней планировали жить дальше, купить домик на окраине… Почему она ушла? Почему мои вещи здесь?
Вопросы звучали как отголоски реальности, с которой Илай не мог смириться. Его глаза метались по комнате, ища хоть что-то, что объяснило бы происходящее. Жизнь, мечты разлетались
