Переплетения 3 - Гизум Герко
Я говорил, и с каждым словом мой голос становился все тверже, наполняясь силой. Я не хвастался. Я предъявлял резюме. Резюме, которого не было ни у кого, по крайней мере в окрестностях Лирия-Порта.
— Мы не просто убиваем монстров, месье. Мы решаем системные проблемы. Мы находим то, что сломано, и чиним это. Или ломаем окончательно, если оно того заслуживает. Мы нашли артефакт, [Сердце Аберрации], о котором слагали легенды, и отдали его, чтобы создать единственное в мире [Кольцо Новичка]. Мы проникли в Подгород и Древний Храм…
Я остановился на полуслове.
Я говорил, а мои руки двигались сами по себе, жестикулируя, подчеркивая каждое слово. Я был поглощен своей речью, своей страстью, своей верой в то, что мы — нечто большее. И в какой-то момент, сам того не осознавая, я достал ее. [Тряпичную куклу]. Она просто появилась у меня в руке, сжатая в кулаке. Неказистая, с криво пришитыми глазами-пуговицами. Моя аномалия.
Я замолчал не потому, что закончил мысль. Я замолчал, потому что увидел взгляд Де Жара. Он больше не смотрел на меня. Он смотрел на мою руку. На то, что я в ней держал. Его лицо, до этого непроницаемое, как маска, изменилось. На нем проступило абсолютное, чистое, почти суеверное изумление. Он не просто удивился. Он узнал ее.
Я медленно разжал пальцы. Кукла лежала на моей ладони. И в этот момент она вспыхнула мягким, почти невидимым светом. Системное сообщение, видимое только мне.
[Тряпичная кукла]: артефакт использован, действие скрыто.
Прежде чем я успел что-либо подумать, кукла исчезла. Не упала, не растворилась в пикселях. Она просто перестала существовать, словно ее никогда и не было.
Де Жар медленно поднял на меня глаза. И теперь в них не было ни скепсиса, ни оценки. Только чистое, неподдельное благоговение. Он медленно, почти ритуально, встал из-за стола. И поклонился мне. Не легкий кивок вежливости. А глубокий, почтительный поклон, какой делают не наемнику, а лорду.
— Прошу прощения, господин Маркус, — его голос был теперь совершенно другим. Тихим, полным уважения, которого я не заслуживал. — Я не знал. Никто не знал. Я немедленно передам своему господину все, что здесь произошло. Ожидайте приглашения на аудиенцию. Она состоится в самое ближайшее время. Пришлю все через месье Легенду.
И, не сказав больше ни слова, он развернулся и вышел из кабинки, оставив нас троих в оглушительной тишине.
Несколько секунд мы молчали. Кира и Михаил смотрели то на меня, то на пустую дверь, их лица были выражением абсолютного недоумения.
— Что… что это, черт возьми, было? — наконец нарушила тишину Кира. — Он только что чуть ли не облобызал тебя из-за той куклы? Что это за штука вообще?
Я не ответил. Я осмотрел свою пустую руку, потом открыл окно инвентаря. Ячейка, где всегда лежала недвижимая [Тряпичная кукла], была пуста. Ее больше не было. Она исчезла, просто исчезла.
И я не имел ни малейшего понятия, что только что произошло.
Глава 8
Я смотрел на пустую дверь, за которой скрылся Де Жар, и чувствовал, как мир медленно возвращается в фокус.
Гудение таверны, до этого бывшее далеким, неразборчивым шумом, снова распалось на отдельные голоса, звон кружек и скрип стульев. Тишина в нашей кабинке, однако, осталась. Тяжелая, звенящая, наполненная вопросами, которые боялись быть заданными.
— Маркус, эта кукла… — начала было Кира, ее голос был на октаву выше обычного, выдавая крайнюю степень любопытства, смешанного с недоумением. Она смотрела на мою пустую ладонь, словно все еще видела там неказистый артефакт. Но тут ее взгляд метнулся на системные часы в углу интерфейса, и на ее лице отразилась совсем другая эмоция — паника.
— Черт! — выругалась она, вскакивая на ноги так резко, что стул за ней качнулся. — Мое время! Мои полчаса! Я же… у меня же завтра коллоквиум по теоретической механике, а я тут сижу!
Она начала лихорадочно собирать свои инструменты, разбросанные по столу. Ее движения были быстрыми, но немного суетливыми.
— Я… я должна бежать. — Она бросила на меня быстрый, полный невысказанных вопросов взгляд. — Жду полный, подробный отчет в чате! Не смей ничего утаивать!
С этими словами она обняла меня, быстро и крепко, затем так же обняла Михаила, и, не оглядываясь, вылетела из кабинки, словно за ней гнались все демоны Подгорода. Дверь за ней захлопнулась, и мы снова остались в тишине. Только теперь она была еще более напряженной.
Михаил смотрел на меня. Его глаза, обычно пляшущие веселыми огоньками, сейчас были серьезными и глубокими, как два темных омута. Я видел, как в них рождаются и умирают десятки вопросов. Он открыл рот, словно хотел что-то спросить, потом закрыл. Потер подбородок. Снова открыл. И снова закрыл. Он, мастер слова и хранитель легенд, впервые за все время нашего знакомства не мог подобрать нужную фразу. Это было похоже на то, как искусный фехтовальщик пытается сражаться в комнате, заваленной мебелью. Каждое возможное слово, каждая гипотеза казалась слишком грубой, слишком неуклюжей для того, что только что произошло.
В этот момент тишину снова прервал стук в дверь. Официант, тихий и вежливый, внес еще один кувшин вина и новую тарелку с закусками. Он бесшумно расставил все на столе, забрал пустую посуду и так же бесшумно исчез. Эта короткая, бытовая интерлюдия разрядила обстановку.
Михаил глубоко вздохнул. Он взял кувшин и щедро налил себе полный бокал темного, почти черного вина. Не пробуя, не смакуя, он залпом осушил его до дна, словно это была не дорогая выпивка, а простое лекарство. Поставил пустой бокал на стол с глухим стуком, откинулся на мягкие подушки диванчика и, наконец, посмотрел на меня. Теперь в его взгляде была не растерянность, а спокойная, выжидающая решимость.
— Итак, друг мой, — его голос был тихим, но в нем звенела сталь. — Думаю, пришло время для новой истории. Легенды о Маркусе и его говорящей кукле. Прошу, не томи. Объясни, что это было.
Я молчал, глядя в свой
