Инженер Хаоса: Рождение Легенды - Вадим Носоленко

Тем временем в торговом городе Кремо граф стоял у окна своего кабинета, наблюдая за тихой водной гладью, как художник за чистым холстом. Его пальцы барабанили по подоконнику, как у пианиста, готовящегося к сложному пассажу, а в глазах отражались блики заходящего солнца, превращая их в два золотых озера. Казалось бы, ничего не предвещало беды, как в затишье перед ураганом.

Однако буквально через секунду из воды вылезло огромное чудище — Титан Гига. Его чешуя блестела, как мокрый гранит в лунном свете, а глаза горели тусклым красным светом, как угли в потухающем костре. Граф лишь усмехнулся, его губы изогнулись в тонкой улыбке, как у кота, поймавшего мышь.

— Интересно, как они справятся с этим, — пробормотал он, словно уже предвкушая хаос, который собирался обрушить на Фронтера, как молот на наковальню.

В поместье Фронтера Ксавьер докладывал Аркосу, его лицо было непроницаемым, как каменная маска:

— Они отплывают через неделю. Чтобы минимизировать затраты на переезд, с ними поедут только десять человек, как десять пальцев на руках.

— Хорошо, — кивнул барон, его пальцы нервно перебирали край мантии, словно чётки в руках монаха. — Если Ллойд так решил, то пусть так и будет. Теперь я верю в его разум больше, чем в свой собственный, как слепой верит поводырю.

Аркос стал доверять сыну намного больше, как пастух доверяет надёжной собаке. Раньше, когда виконт Дракона начал угрожать и требовать половину земель Марис, барон, скорее всего, отдал бы всё из страха, как кролик, бросающий морковку в пасть волку. Но благодаря Ллойду и общим усилиям Аркос стал смелее, как лев, попробовавший кровь. К сожалению, раньше он всегда был нерешительным и неспособным человеком, как евнух в гареме.

— Нет, барон, — запротестовал Квир, слуга Аркоса, его лицо выражало такое искреннее возмущение, словно ему плюнули в священный сосуд. Его голос дрожал от искренности, как лист на ветру. — Вы самый добрый человек на свете. Вы беспокоитесь за других больше, чем мать за своих детей. Даже меня, рыцаря, приютили, когда я был ребёнком, выброшенным на обочину жизни.

— Спасибо за такие слова, — улыбнулся Аркос, но в его глазах читалась горечь, как в вине, простоявшем слишком долго. — Но добрый лорд не всегда означает хороший лорд, как красивая женщина не всегда хорошая жена. У лидера должны быть железные принципы и желание идти напролом, сметая все преграды. Такие, как у Ллойда, который прогрыз себе путь сквозь все трудности, как крыса сквозь стену.

Ксавьер молча слушал, его лицо было непроницаемым, как у профессионального картёжника. Он не был уверен, что Ллойд действительно изменился, как меняется выставленное на солнце вино. Для него главный герой оставался человеком, который когда-то сломал его деревянный меч и насмехался над его мечтой стать рыцарем, как богач насмехается над бедняком. Ксавьер ненавидел себя за то, что теперь считал Ллойда достойным человеком, как проститутка ненавидит себя за любовь к сутенёру.

Той же ночью окно спальни распахнулось с грохотом, как будто его выбил кулак великана. В комнату ворвался помощник виконта Дракона, его лицо искажено яростью, как маска демона, а меч сверкал в лунном свете, словно молния в ночном небе.

— Этот ублюдок! Все проблемы из-за него! — прошипел он, шагая к кровати, как палач к эшафоту. — Убью Ллойда, и дело с концом! Отправлю его к праотцам без обратного билета!

Но не тут-то было. Ксавьер, спавший в соседней комнате, мгновенно проснулся, словно хищник, почуявший опасность. Он ворвался в спальню Ллойда быстрее, чем молния рассекает небо, и буквально разрубил меч нападавшего, как масло, а затем уложил его лицом в пол, как мешок с мукой. Ллойд даже не успел понять, что произошло, как пьяница, проспавший драку в таверне.

— Что… что это было? — спросил он, протирая глаза, словно не веря в происходящее.

— Помощник виконта, — коротко ответил Ксавьер, его дыхание было ровным, как у мастера медитации, но глаза горели, как у волка в ночи. — Решил выместить на вас свою злобу. Как видите, решение было недолгим, как и его карьера убийцы.

На следующий день Ллойд, как ни в чём не бывало, руководил строительством трубопровода, словно вчерашняя попытка убийства была лишь мелкой неприятностью, вроде дождя на пикнике. Ксавьер подошёл к нему и передал информацию о нападении, его глаза следили за реакцией Ллойда, как ястреб за добычей.

— Виконт уволил половину штата, включая своего помощника, — объяснил он, его голос звучал ровно, как гладь озера в безветренный день. — Этот мужчина решил, что вы виноваты в его бедах, как алкоголик винит трактирщика в своей зависимости.

Ллойд лишь усмехнулся, его глаза сузились, как у кота, поймавшего мышь и размышляющего, съесть её сейчас или поиграть еще.

— Ну что ж, значит, он выбрал не ту сторону, как солдат, ставший на сторону проигравшего. Жаль, что не смог с ним поговорить перед смертью, — добавил он таким тоном, словно говорил о погоде.

Ксавьер был удивлён, его брови взлетели вверх, как птицы, вспугнутые выстрелом. Ллойд даже не подготовился к возможному нападению, словно был уверен в своей неуязвимости, как бог среди смертных. Но главный герой лишь пожал плечами с таким видом, словно речь шла о выборе блюда на ужин:

— Зачем мне готовиться, если у меня есть такой надёжный рыцарь, как ты? Ты же мой щит и меч, как говорят в дешёвых балладах.

Ксавьер промолчал, но в душе он ненавидел себя за то, что теперь считал Ллойда хорошим человеком, как монах ненавидит себя за плотские желания. Впервые уровень его симпатии к главному герою перестал быть отрицательным, как температура зимой, наконец поднявшаяся выше нуля.

Строительство трубопровода было завершено, и Ллойд с командой из десяти человек, включая Ксавьера, отправились в Кремо, как эксклюзивный отряд наёмников на особую миссию. Путешествие оказалось не из лёгких — зима была очень холодной, словно сама природа пыталась остановить их, и они прибыли только к её середине, промёрзшие до костей, как мясо в ледяном погребе.

Граф Кремо встретил их достаточно тепло, его улыбка была шире, чем у кота, нашедшего открытый молочный ларь.

— Я совсем по-другому представлял старшего сына Фронтера, — признался он, глядя на новоприбывших, словно оценивая