Переплетения 3 - Гизум Герко
— Сколько? — прямо спросил Михаил.
— Пятьдесят тысяч золотых, — выпалил Шнырь, и мы с Михаилом переглянулись.
Для обычного уличного NPC это была астрономическая, невообразимая сумма. Это было пожизненное рабство.
Михаил задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Пятьдесят тысяч золотых… За что?
Шнырь на мгновение замялся, его взгляд метнулся к двери.
— Я… я сорвал поставку артефактов для одного из советников герцога. По глупости. Думал, это обычный груз. Оказалось, что нет. Это был заказ для самого Леонардо ди Лирии. Мег чуть не лишилась головы. Чтобы замять дело, она заплатила огромную неустойку, но повесила ее на меня.
Мы с Михаилом переглянулись. История была правдоподобной. И она объясняла отчаяние Шныря. Он был не просто в ловушке. Он был на крючке у самых могущественных людей в городе, а то и в стране.
— Хорошо, — кивнул Михаил, и его голос снова стал голосом исследователя. — А теперь, расскажи нам о торговых домах. Не то, что пишут в хрониках. А то, о чем шепчутся в доках. Борджиа и Валетти. Кто они на самом деле?
Шнырь усмехнулся, уже чувствуя себя в своей тарелке.
— Господа. Вы спрашиваете не о том, кто они, а о том, как они работают. Это две разные системы. Борджиа, это старый механизм, надежный, как дварфийский топор. Бартоломео же, паук. Он сидит в центре своей паутины, которую плел десятилетиями. Его сила в старых связях, в долговых обязательствах, в клятвах верности. Он контролирует традиционные маршруты, у него свои люди в гильдиях, в городской страже. Его контрабанда это классика. Эльфийское вино, нордмаркская сталь. Он избегает рисков. Его девиз «стабильность превыше всего». Он предсказуем. И в этом его сила и его слабость.
— А Валетти? — подтолкнул я.
— Валетти, это новый, блестящий, но крайне нестабильный механизм, собранный из деталей разных конструкторов, — в глазах Шныря появился огонек профессионала, описывающего свою сферу. — Марко он волк. Он не плетет паутину. Он охотится. Его сила в деньгах, в агрессии, в быстрых, рискованных операциях. Он не зарабатывает лояльность, он ее покупает. Он не ищет старые пути, он прокладывает новые. Его контрабанда, это то, за что другие боятся браться. Редкие реагенты из Шрамовых земель, сомнительные артефакты из руин Подгорода. Он не боится рисковать. И в этом его сила и его слабость. Он непредсказуем.
Я слушал его, и мой мозг переводил его образные описания в сухой язык систем. Борджиа, это стабильный, низкоэнтропийный узел. Валетти же, хаотический, высокоэнтропийный. Две противоположности, искусственно сведенные в состояние конфликта Консулом.
— Контрабандисты, где их место в этой схеме? — спросил Михаил.
— Они не шестеренки. Они масло, без которого этот механизм не работает, — сказал Шнырь. — Ни Борджиа, ни Валетти не могут обойтись без них. Ларс и его ребята, это не просто банда головорезов. Это единственная в городе организация, способная провести любой груз, в обход любых патрулей и пошлин герцога, не малых, прошу заметить. Они независимая сила. Борджиа для них, старый, надежный клиент. Платят вовремя, не создают проблем. А Валетти новый, щедрый, но рискованный. Платят больше, но и требуют невозможного, постоянно втягивая их в свои разборки с Борджиа. Контрабандисты устали от этой войны. Она мешает бизнесу.
И тут появляемся мы. Взрываем поместье Валетти, срываем поставку, на которой, возможно, висели их контракты. И не просто срываем поставку, а бросаем камень в змеиное гнездо. Сейчас и Борджиа, и Валетти в бешенстве. «Ночные Весы» потеряли лицо, потому что не смогли нас остановить. Контрабандисты в растерянности. Весь теневой мир Лирии-Порта сейчас гудит, как растревоженный улей.
— Понятно, — кивнул Михаил. — Хорошо, Шнырь. А теперь скажи мне вот что. Ты много времени проводишь в Нижнем Городе. Много видишь, много слышишь. Что скажешь о тех ребятах в сияющих доспехах, что недавно появились? Паладины.
— А, эти… — Шнырь фыркнул. — Фанатики. Ходят, проповедуют свой Свет, мешают честным людям… работать. Их лидер, Праведник, тот вообще сумасшедший. Недавно в Золотых Холмах в одиночку на целую группу «Мясников» полез. Говорят, раскидал их, как щенков. С тех пор его тут многие уважать стали. Но я бы с ним дел не имел. Слишком… правильный.
Я аж поперхнулся элем.
Паладины? Фанатики? Праведник? Почему я узнаю об этом от случайного NPC, а не от Легенды, который напрямую задает вопросы о них?
— А что насчет тех сумасшедших, что недавно босса в Храме завалили? — продолжил Михаил, бросив на меня быстрый взгляд и успокаивающе махнув рукой. — Которые с Гончими скооперировались.
— О, эти! «Ключники»! — в глазах Шныря появился неподдельный интерес. — Что там босс, это так, проходная локация. Про них вся Лирия говорит! Одни говорят, что они гении тактики. Другие, что просто везучие идиоты. Но то, как они «Мясников» подставили, это было красиво. Очень красиво. Говорят, их лидер, настоящий дьявол. Умный, расчетливый. Не доверял бы я ему.
Шнырь оглянулся, придвинулся ближе к столу и почти прошептал.
— А еще, я думаю, что это те же «Решалы», что навели шороху на Маяке, в Болотине и Подгороде.
Михаил улыбнулся и посмотрел на меня. Его взгляд был красноречив. Это был он. Тот самый NPC, о котором мы говорили. Он не просто повторял заученные фразы. Он анализировал, давал оценки, оперировал информацией, которая была доступна только игрокам, создавая из нее свою собственную, уникальную картину мира. Он был живым.
— Спасибо, Шнырь. Это было очень познавательно, — сказал Михаил и посмотрел на меня, ожидая моего решения.
Глава 17
Михаил и я сидели в этом уютном полумраке, но наши мысли витали далеко, в залах гильдий, в теневых переулках, в кабинетах власти.
Мы не просто планировали следующий квест. Мы чертили карту будущего «Ключников».
— Пятьдесят тысяч… — пробормотал Михаил, задумчиво вертя в руках пустую кружку. — За срыв поставки артефактов для герцога. Ты, парень либо самый невезучий вор в мире, либо солгал, чтобы вызвать сочувствие.
— Или и то, и другое, — поправил я. — Но он не соврал насчет своих знаний. Его анализ расстановки сил между торговыми домами был точным. Слишком точным для обычного уличного вора. Он не просто повторял слухи. Он анализировал.
— И в этом-то и
