Огни Хафельберга - Ролдугина Софья Валерьевна
Так-то лучше. Шелтон вернулся на кухню первым. Марцель заскочил наверх и ополоснул лицо холодной водой. Оттон на смертельно бледную рожу и впрямь смотреть было тошно. Когда он спустился, то Гретта с мужем уже, видимо, получили свою порцию лапши на уши от стратега и потому о причинах странного поведения Марцеля спрашивать не стали. Ульрике в просторной мужской рубашке и джинсовых шортах по-прежнему сидела, поджав под себя одну ногу и продолжала методично потрошить свои блины, выкладывая ягоды редком по краю тарелки.
Скопилось уже прилично. «А, так вот, про Курта и Конрада». Невозмутимо продолжила она, точно специально дождавшись Марцелля. «Я тут подумала, что Конрад тебе больше подходит. Знаешь, что это означает? Смелое решение. Ты человек, способный на невероятные поступки Курт Шелтон. Но, с другой стороны, такое значительное имя нужно еще заслужить, я так думаю».
Она запихнула блин в рот целиком и потянулась за стаканом с молоком. «У тебя великое будущее, похоже. Ну, если потянешь его». Воздух точно уплотнился резко и начал завязать в горле на вдохе. «Что она несет?» «Не стоит судить о характере, по внешности и имени», — мягко рассмеялся Шелтон, покачивая вилку в пальцах. «Вот взять, к примеру, шванка.
Кроме прямой интерпретации слова, вернее, термина, «Короткая шутка или назидательная история? Есть еще значение, неустойчивый». «Сих, что ли?» — пробубнила Уйрики с набитым ртом. Гретта взглянула на нее с неодобрением. «Хм…» — интеллигентно кашлянул Шелтон. «Так вот, значит, она неустойчивый. Но более надежного человека в моей группе просто нет. Шванг, несмотря на юный возраст, проявляет большой интерес к науке.
Он очень усидчив, и, думаю, в конце концов пойдет по моим стопам в преподавание. Он с безупречно изображенной гордостью посмотрел на Марцеля. «Ну…» Ульрики провела по краю стакана, собирая белые капельки и облизнула палец. «Я бы не сказала, что это его имя. И Марцель тоже. Хотя она чуть получше, поближе к истине».
Молча сидеть, изображая пай мальчика и гордость университета стало совсем невозможно. Какой такой истине? А, одно из толкований, тот, кто посвящен богу войны, Марсу. Боец, воин. Ульрики быстро-быстро наколола на вилку ягоды из начинки, лежавшие на краю опустевшей тарелки. Ммм, люблю самое вкусное оставлять на десерт. Бойцом меня еще никто не называл. Интересно, а есть имя, которое переводится как истеричка?
«Мне бы подошло». «Ну, ты просто ходячая энциклопедия, — хмыкнул он, — где учишься, кстати? — Нигде. Книжки читаю, всякие интересные. Говорю с людьми и с книжками». Ульрики была сосредоточена на еде и напряжённой атмосферы вокруг вообще не замечала. В мыслях у неё мелькали сюрреалистические, но объёмные и яркие образы.
Ночь, костры, хоровод, глиняные маски, вытоптанная земля под босыми ногами, огонь, крики, дым, гроза, молнии, вспыхивающие ежесекундно, струи воды, темно-красные и густые, небо, словно в разводах голубой золотисто-розовой акварели, намокшие от росы подол, прилипший к коленкам, долина чаша, сплошь в дурманных синих цветах, пустой амбар, окошко под самой крышей, солнце, что льется сквозь
него медом и рассыпаются блики тончайшими пластинками янтаря, и отполированные временем доски пола источают тепло, и на тёплых досках сидит в позе лотоса Шелтон, полностью обнажённый, на ногах у него ноутбук, и край упирается в живот, а по чёрному экрану бегут зелёные столбики цифр. Мартель поперхнулся глотком молока и закашлялся. Ульрике улыбнулась, точно знала.
Глаза у неё блестели. — Ты странная. — Есть немного. «Я говорила, что у тебя очки клёвые?» «Ага». «Только вчера они вроде жёлтые были, а сегодня синие». «Ну, у меня их несколько», — деликатно напомнил о своём существовании Шелтон. «Спасибо за завтрак и интересную лекцию Ульрике». «Знал бы он, в каком виде она его представляет».
«Да пустяки, всегда обращайтесь». Ульрики перегнулась через стол, поймала руку Шелтона и крепко ее пожала. Улыбка у него застыла. «Кстати, Корт, ты вроде говорил, что вы хотите город посмотреть. Можно с вами? Я много чего могу интересного про округу рассказать. Про людей, такого, чего в справочниках нет». Шелтон уже открыл рот, чтобы вежливо отказаться, но тут Марцеля как током дернуло.
У девчонки в голове зажглась первая с момента знакомства словесно оформленная мысль, четкая и уверенная. — Хорошая, хочу помочь. — Да, — выпалил Марцель и с сумасшедшими глазами обернулся к Шелтону. — Так лучше будет, да? Стратегу хватило полсекунды, чтобы сориентироваться. — Благодарю, ваше любезное предложение весьма кстати.
Шванг, кажется, в вашем багаже был термос. Непринужденно осведомился он и, немного помедлив, как в раздумьях, сам же себе и ответил. Да, конечно, был. «Фрау Гретта, вы не возражаете, если мы себе сделаем кофе в дорогу?» «Можно будет пикник устроить», — азартно подхватила Уйрике и почему-то подмигнула Марцеллю. В её мыслях промелькнула картинка, он в смирительной рубашке лежит на целом ворохе алых лепестков и сладко жмурится.
«Я сейчас сэндвичи сделаю, можно?» Фрау Гретта, кажется, была так счастлива, что недолгая размолвка между гостями благополучно разрешилась, что готова была позволить всё. «Да, миленькая моя, давай помогу. Кстати, а этот рецепт блинчиков случайно не Бригитты? Её. Хотите, запишу». Пока женщины сюсюкались, обмениваясь рецептами и комплиментами, Шилтон с Марцелем поднялись наверх в комнату. В чемодане, на удивление, впрямь обнаружился термос.
Небольшой, на два стакана, но это было лучше, чем ничего. Оставалось разыскать ветровку на случай, если опять станет холодно, сумку и… «Чёрт! Я же тебе хотел слить воспоминания о тех глюках, то есть призраках, ну, обогненных девушках!» Марцель окончательно запутался, как называть свои загадочные видения, и вопросительно уставился на Шилтона. Тот пожал плечами.
«Поступай, как знаешь. Если думаешь, что твои способности уже в норме, давай. Но потом нижался на головную боль и опять наклонился над чемоданом. Вспомнилась вдруг очень ярко та первая девушка на мосту в преддверии грозы. Стало зябко и жутко, совершенно иррациональное чувство, а потому неодолимое. Куцых, птичьих мозгов телепата явно не хватало на то, чтобы понять, с чем он столкнулся.
Можно было только видеть и чувствовать, не анализируя, Нечто необъяснимое, запредельно чуждое, дымное, яркое и реальное, не имеющее права на существование, настигающее внезапно то, от чего не скрыться, неизбежное. Для телепата слишком сложно, но стратег мог бы разобраться, если бы захотел. Марцель сглотнул и сделал шаг к напарнику. — Посмотри, пожалуйста, я сам, наверное, не справлюсь.
Голос куда-то делся, горло соднило. — Я пытаюсь все это задвинуть подальше, не думать и не вспоминать. Но вчера, когда увидел Ульрики в ванной, то снова, ну, накатило. Я даже не понял сначала, что это живая девчонка. — Тогда сливай мне воспоминания, — кивнул стратег, не оборачиваясь. Солнце пятнами ложилось на коричневую водолазку, превращая ее в какой-то чудной камуфляж или в змеиную шкуру.
Марцель видел как-то питонов в зоопарке. Они точно также умели замирать неподвижно, притворяясь безвредными поваленными деревьями. Интересно, какие мысли у змей? Марцель переступил с ноги на ногу, сосредотачиваясь на нужных воспоминаниях, подошел вплотную к Шелтону, задрал ему водолазку почти до лопаток и положил на спину руки, стараясь поплотнее прижать от кончиков пальцев до локтя и разом вывалил в чужой разум свои воспоминания.
Головная боль навалилась так резко и сильно, что к горлу подступила тошнота, руки задрожали от напряжения, и Марцель едва не свалился на напарника, в последний момент успел прянуть в сторону и рухнуть на пол. Слишком быстро перекинул. Хотелось зажмуриться, но от приступа головной боли это никогда не помогало.
Не рассчитал после вчерашнего. Ээээ, Шелтон? Тот почему-то замер над чемоданом в крайне неудобной позе и даже не пытался одёрнуть задранную водолазку. Боже! Шелтон с видимым усилием заставил себя подняться и сесть на кровать. Лицо у него стало бледным, глаза почернели от расширенных зрачков, губы подрагивали. Шванг, ты мне слил всё, вместе с эмоциями.
