Наследник двух Корон (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

— Ваше Величество! Пора делать перевязки!

Площадь взвыла от восторга и каких-то верноподданнических криков, и на том отпустила меня с миром. Но что мне готовит завтра?

Реклама

* * *

Попробуйте на зуб книгу про несоблюдение техники безопасности и никогда не шалите с квантовым компьютером и искусственным интеллектом.

Главных героев романа «Переписать сценарий!» (https://author.today/work/450563) коварная машина закинула в 1916 год в Севастополь.

Первая мировая война, канун революции, загадочные смерти русских ученых и изобретателей, взрыв на линкоре «Императрица Мария» и наши современники, попавшие туда прямо со съемочной площадки 2023 года.

Глава 14

Теткин гнев

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ПОКРОВСКОЕ. ЗАГОРОДНЫЙ ДВОРЕЦ. 27 августа (7 сентября) 1742 года.

Лисавета шуршала юбками, стремительно передвигаясь по своему обширному кабинету. Она пыталась унять свой гнев и мыслить спокойно. От её беготни по залу ничего не менялось и не изменится. Но, её почти трясло.

Мальчишка!

И она хороша!

Как? Как можно было его отпускать? Даже не озаботившись надёжным сопровождением, которое бы уберегло его от опрометчивых глупостей⁈

Сенатские хороши! Так долго слать депеши! Гнать их там половину нужно взашей! Вообще ничего делать не хотят! Столько дней потеряно на их чиновничьи игры и тщательное заострение перьев! Да так, что новости с фронта и новости об отъезде Петра пришли ей с одной почтой!

Ладно, это после.

Подождёт.

Но, что делать? Мальчишку чуть не убили. Слава Богу, Он уберёг.

Лисавет даже перекрестилась на образа в углу.

Ласси, старый чёрт, об том даже ничего не пишет! Только победная реляция о сдаче ему шведами Гельсингфорса. И о том, что «их Королевское Высочество Герцог Гольштинский» лично присутствовали на капитуляции.

Может, письмо о нападении на Петра подмётное? Но, как? Кто?

Да, нет! Ласси пишет, что «в заложники, во избежание новых эксцессов, передан в наше пленение генерал Будденброк». Новых. Эксцессов. Значит уже были. Какие? Что б целого генерала оставлять… Темнит Ласси. Не пишет в донесении. Надо испросить. Если вечерней почтой письмо о том не придёт.

Кирасиры же, похоже, о том «эксцессе» и пишут. Пафосно, но чётко. Да и зачем им врать?

Мальчишка, что надо признать, молодец. Совсем не тот напуганный рохля, о котором ей докладывали.

События развиваются стремительно. С этим что-то надо делать.

Но, молодец, Петруша, молодец. За ноги нужно держать сорванца, а то улетит в небесную высь и дальние дали. Но, молодец. Тут ничего не скажешь.

Почти лето.

Послал Господь.

Было сыро, хоть и август ещё.

Лисавет подбросила уголь в камин.

Можно было кликнуть прислугу, но, зачем? У неё тоже есть две руки. Не отсохнут.

История с Петрушей нехорошая на самом деле. Ну, самовольно поехал на войну. Достойно порицания и отлучения от сладкого. Но, он там вполне отличился. Она сейчас читала разные версии произошедшего «сражения у палатки», но в каждой из них он был молодцом и героем. Читала и о том, как кирасиры с восторгом приветствовали его утром у палатки. Всего в бинтах и бледного от ранений.

Это дорогого стоит.

Они ждали его выхода из палатки.

Сами.

Солдатскую любовь просто так не купишь.

Не убили — счастье. Плохо и хорошо. За ним явно пойдут. Плохо для устойчивости её власти и хорошо для продолжения. Для будущего. Для России. Но, как избежать угрозы переворота? Люди слушаются его. Не только финны, но и гвардейцы. Они сами пока этого не понимают, и он сам никаких особых приказов не отдаёт. Но, Елисавета чувствует внутреннюю силу мальчишки.

Нужно что-то делать.

Но, вот только, что?

Покушается ли он на её Корону? Пока — нет. Имеет ли он на неё права? Более, чем она сама. Наверняка найдётся тот (или те), кто вложит сию опасную мысль в его голову. Ограждать от чужого влияния, заключив в золотую клетку, глупо. Её саму так пытались заключить. Что это дало? Она теперь на троне. Любое давление будет рождать ответную реакцию. Мальчишка пока может и не думает о Короне, но если сильно давить, то… Нужно мягче… Он увлекается науками всякими? Вот и славно. Дать денег ему. Ну, не так чтобы совсем много. Туда-сюда. Чтобы приходил за ними всякий раз. Чтоб глаза у него горели наукой, а не дворцовыми интригами.

И барышню ему нужно. Опытную и правильную. Скромность которой его поломает и к себе прижмёт. Чтоб держала Цесаревича в ласковых ежовых рукавицах. Можно и молодую и старше, но что б она место своё знала и во всем слушалась её — Императрицу. С Наследником же тоже тянуть не надо. Как Петруша в лета войдёт, женить его надобно. Не мешкая.

Но, это завтра.

А, сейчас…

Императрица позвонила в звонок. Вошел лакей.

— Зови Черкасова, срочно!

Служка спешно исчез за дверью. Кабинет-секретарь Её Императорского Величества не заставил себя ждать.

— Елизавета Петровна, — поклонившись начал он, на правах строго наставника и приятеля.

— Барон, пишите указ, — жёстко и чеканно произнесла Императрица, — Владетельного Герцога Гольштейн-Готторпского Карла Петера Ульриха, вернуть в Москву немедля!

Черкасов снова склонил голову.

— Иван Антонович, — уже теплее произнесла царица, — оформите и в течении часа отправьте в Петербург и Гельсингфорс с курьерами депешей, это не может ждать.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 29 августа (9 сентября) 1742 года.

Вам случалось сдаваться или признавать свою неправоту? Думаю случалось. Ну, если вы не бунтующий подросток или беспечно удачливы. Чёрные полосы бывают у всех. Вот только чтобы их сменяли белые, надо не останавливаться и идти. Ставить нужные паруса и идти поперёк обстоятельствам. У маркиза де ла Шетарди было трое суток чтобы ещё раз проверить это.

Почти сразу, после того, как шведы ушли из Гельсингфорса, Жак поднялся на русский курьерский бриг. Так, что он успел за отбывшим сутками ранее герцогом Гольштейн-Готторпским в Борго, и опередил его по дороге в Санкт-Петербург. Ветер был попутный, дул свежо, редкий дождь, в дополнение к брызгам волн, позволил маркизу остыть и начать думать трезво. Ну, насколько это можно после моря шампанского, выпитого вместе с офицерами команды. Его, маркиза де ла Шетарди, шампанского.

Торжественную встречу Карла Петера Ульриха финнами сам Жак не наблюдал. Но, рассказы очевидцев убедили его, что встречали герцога овацией. Почти триумфом. Как героя. И как своего короля… Герцог, всё же, видно был болен и никаких реляций подписать не смог. (Или не захотел. Мальчишка, видно, не дурень). Но, сам документ, поданный герцогу местным сеймом, грел сейчас грел душу де ла Шетарди. «Благодарственное письмо» в двух экземплярах, надлежаще заверенное магистратом, лежало сейчас в шкатулке посла в двух экземплярах. По сути, это была присяга подданых. Именно так её и следует именовать с сопроводительными реляциями.

Понятно, что сам Жак-Жоакен их русской императрице не пошлёт. Письмо будет от капитана везущего его в русскую столицу корабля. Верноподданическое донесение. Оно уже написано и лежит в пакете пересылаемой из-под Гельсингфорса в Москву государственной почты. Капитана не составило труда подвигнуть на сей опус после выпитого совместно ящика шампанского. Курьера же даже не пришлось так поить. Данная реляция, практически «Слово и дело», не могла быть им не принанята у капитана. Да и что упираться курьеру? Его дело маленькое.