Возрождение Вечного Человека - Друри Д. Шарп

Снова на поверхности земли! Он не смел и мечтать об этом, когда лежал парализованный и засыпанный землей. Такое чудо даже не приходило ему в голову!

Он ощутил влажную, чистую свежесть омытой дождем земли. Аромат только что распустившихся цветов, сладкий запах зелёных и сочных лугов, расстилавшихся вокруг него.

Боль и страдания его долгого темного ожидания под землей остались позади. Они были забыты. Их затмила радость от того, что он снова оказался на поверхности земли, снова мог двигаться! Он оказался в новом веке, и его ученый мозг был начеку, когда он торопливо спускался с вершины небольшого холма, где был похоронен. Он задавался вопросом, что же он найдет в старом городе? Продвинулось ли человечество вперед? Продолжался ли беспрецедентный прогресс, наблюдаемый им в двадцатом веке, или это было просто краткое, мимолетное явление, уже сошедшее на нет? Он поспешил вниз, чтобы выяснить это.

Если судить по численности населения, то человечество, безусловно, продвинулось вперед, потому что его старый родной город разросся за пределы старых лесистых холмов и, казалось, был перестроен заново. Он сиял белоснежной красотой, не омрачаемой даже таким хмурым днем. От каждой стены и башни исходил свет, мягкий и лучезарный, как сияние светлячка. Казалось, что весь город покрыт какой-то светящейся эмалью, светившейся ярче, когда наплывали темные облака, и тускневшей, когда они рассеивались.

Там не было улиц, какими он знал их в прежние времена. Вместо них здесь были полумесяцы, звезды и круги, обрамлявшие величественные здания. Вокруг было много людей, но они парили высоко в воздухе, очень быстро перемещаясь туда-сюда на маленьких самолетах, имевших причудливые формы бабочек. Они были красиво разукрашены и изысканно освещены.

Цюлерих не осмелился войти в город, потому что был голым. Тем не менее, те, кто был наверху, казалось, вообще не замечали его, когда он присел за статуей из белого мрамора.

И тут с неба вертикально вниз упал самолет. Он отпрянул, ожидая увидеть, как тот ударится о основание статуи, возле которой он притаился, но когда он нырнул к земле, прекрасные крылья бабочки начали вращаться, и он опустился легко, как птица на ветку.

Из самолета вылез мужчина и удивленно уставился на Цюлериха.

— Почему вы голый? — спросил он.

Цюлерих и сам уставился на него, изучая каждую деталь и мужчины, и самолета. Значит, они были продуктами двадцать третьего или двадцать четвертого века. Цюлериха интересовало, какие изменения произошли в людях и механике с тех пор, как его упрятали под землю.

Мужчина казался более женственным, чем мужчины прошлого: мягкие, изящные черты лица, тонкие, ухоженные руки, низкий, хорошо поставленный голос. Его самолет был красивым и удобным, как будто специально создан для того, чтобы быть и красивым, и полезным.

— Откуда вы взялись? — спросил мужчина, по-видимому, задетый пристальным взглядом Цюлериха.

— Я вылез из могилы, — ответил Цюлерих, зная, какое удивление он, должно быть, вызовет своим заявлением. — Мой ящик проржавел, и я выкопал себя из мокрой глины.

Мужчина нахмурился. Цюлерих слегка поежился под моросящим холодным дождем.

Когда он заговорил снова, тон мужчины изменился и стал снисходительным.

— Конечно, конечно, — сказал он утешающе. — Но кто ваши родственники?

— Никого из них не должно быть в живых, — ответил Цюлерих с ноткой ностальгии в голосе. — Я уверен, что не осталось никого, кто знал бы меня, потому что я был похоронен так давно. У меня не было возможности считать годы, но, должно быть, я пролежал в могиле столетия. И все же, возможно, у вас есть письменные упоминания обо мне, потому что в свое время я был великим чудом. Я нашел вещество, продлевающее жизнь клеток тела, бледно-зеленые капли вечной жизни!

— Конечно, конечно, — снисходительно проговорил мужчина, — но где ваш дом? С кем вы живете? Я отвезу вас туда. Вы что, не помните, где живете?

— Я не сумасшедший, сэр, — сказал Цюлерих, глядя мужчине прямо в глаза. — История, что я рассказываю, странная, но я могу подтвердить самую невероятную часть того, чему я был свидетелем. Я до сих пор помню свою формулу и могу даровать вечную жизнь любому, кто выпьет ее.

— Вы же не думаете, что я в это поверю?

— Да.

— Вы не в своем уме. Вам лучше позволить мне отвезти вас домой или отправиться туда самому. Наденьте что-нибудь. Прошло уже сто лет с тех пор, как кому-либо разрешалось разгуливать голышом по улицам! Новое правило не допускает расхаживать людям голым, вы должны это знать!

— Я ничего не знаю о ваших правилах. Я только что выбрался из могилы. Я не видел света Божьего дня с две тысячи тридцать девятого года от Рождества Христова.

— Вы очень хорошо притворяетесь, — признал мужчина. — Вы используете старые формы речи, осмеливаетесь разгуливать голышом по улице и намекаете, что считаете время по старому юлианскому календарю, вышедшему из употребления более ста лет назад. Вы играете свою роль слишком хорошо, чтобы быть настоящим сумасшедшим. — Мужчина посмотрел прямо в ясные глаза старого Цюлериха. Его лицо просветлело, когда он, казалось, пришел к какому-то выводу. — Докажите, что можете подарить вечную жизнь! Клянусь всеми научными истинами, это обеспечит нам обоим место в палате Правителей.

— Дайте мне какую-нибудь одежду, — потребовал Цюлерих, — отведите меня туда, где мы могли бы поговорить, и дайте мне еще немного времени, чтобы я убедился, что люди готовы к этому, и я дам каждому желающему бледно-зеленые капли, делающие его бессмертным!

Мужчина повернулся и открыл обитую жестью дверцу маленького самолета.

— Ладно, — решил он, — я дам вам одежду. Я бы сделал это для любого другого. Хоть я ни на йоту не верю ни единому вашему слову.

— Я докажу, что говорю правду, — заявил Цюлерих. — Я добровольно открою вам свой секрет и поделюсь им со всеми людьми. Я всегда любил людей, испытывал к ним глубокое сострадание, скорбел о том, что смерть отнимает у них жизнь, сожалел о том, что, когда человек только учится жить, ему уже предопределено умереть. Земля уже заполнена новой расой, владеющей, похоже, секретом совершенного здоровья и изобильной жизни. Я преподнесу им свой последний и величайший дар! У них будет время воплотить в жизнь все свои мечты! Они никогда больше не узнают страха смерти!

Лицо мужчины озарилось нетерпением. Цюлерих знал, что это была жажда вечной жизни, желание перехитрить верную смерть!

— Боже! — прошептал мужчина. — Хоть бы вы не оказались