Суперсовершенная невеста - Боб Олсен

— Труднее всего мне далось обретение идеально‑прекрасной правой руки. Левую руку Евы я купил у массажистки — она была готова продать и вторую, но я не смог её использовать из‑за крошечного шрама на мизинце. В конце концов я нашёл идеальную пару к левой руке — у одной музыкантши. Она наотрез отказалась продавать руку за любые деньги, и мне в буквальном смысле пришлось её похитить. Когда она поняла, что я намерен забрать руку силой, то согласилась добровольно пойти на операцию за двадцать тысяч долларов. Спустя четыре месяца после вмешательства она играла на пианино так же виртуозно, как и прежде. Всего шесть недель назад я нанёс последние штрихи на свой шедевр. Теперь Ева абсолютно совершенна.

— Вы говорите об обмене частями тела, — произнёс Бродерик, — но я не понимаю, как такое возможно.

— Мы с моим ассистентом, доктором Манном, работаем вместе. Он удаляет часть тела у Евы, пока я отделяю соответствующую часть у другой женщины. Каждый мой разрез воспроизводится им с математической точностью — так, что поверхности отделённых фрагментов полностью совпадают по контурам. Затем, пока ткани ещё тёплые и живые, части обмениваются и прикрепляются методами, знакомыми каждому хирургу. Пока я закрепляю новую часть на теле Евы, доктор Манн проводит аналогичную операцию на другой девушке. Через месяц обе полностью владеют своими новыми конечностями.

— Но ведь все эти ужасные разрезы и ампутации непременно должны оставлять следы.

— Почему же? Вы когда‑нибудь резали себя бритвой и наблюдали, как заживает рана? Через неделю‑другую кожа на повреждённом месте ничем не отличается от остальной кожи лица. Точно так же кожа зарастает на местах соединения частей тела. Вы сами сейчас в этом убедитесь. Ева, должно быть, уже готова.

Он нажал на кнопку, и портьеры вновь раздвинулись.

В проёме стояла женщина, облачённая в ниспадающие белые одеяния, словно сошедшие с античных греческих фресок. На ногах, кроме лёгких плетёный сандалий, не было ничего. Волосы, разделённые посередине, были собраны в высокий валик на затылке, откуда ниспадал густой каскад завитков. Она казалась истинным совершенством.

Повинуясь жесту Годдарда, она шагнула вперед, и каждое ее движение было воплощением великолепной элегантности и грации в сочетании с удивительной живостью и силой.

— Ева, — произнёс Годдард. — Позволь представить тебе мистера Чарльза Бродерика.

Она слегка склонила голову и протянула безупречно ухоженную руку массажистки. Бродерик взял её так, словно это был бесценный, хрупкий фарфор. Одно лишь прикосновение её тёплых, волшебных пальцев вызвало в нём трепет, какого он никогда прежде не испытывал.

— Можно поцеловать? — спросил он дрожащим голосом.

Годдард несколько насмешливо улыбнулся.

— Молодой человек, никогда не просите о поцелуе. Если хотите — целуйте.

Бродерик немедленно последовал совету пожилого мужчины, с жаром прильнув губами к её руке.

Годдард продолжил:

— Возможно, это не вполне этично, но зато практично и разумно. А теперь попробуйте найти место, где эта рука соединяется с предплечьем.

Бродерик тщетно искал шрам. Ни царапины, ни малейшего изъяна ему обнаружить не удалось.

— Вот здесь я прикрепил ее руку, — сказал доктор, проводя пальцем по ее обнаженной коже. — Бьюсь об заклад, вы не найдёте и следа соединения. А помните, что я говорил о её губах? Заподозрили бы вы, что они когда-то принадлежали кому-то ещё?

— Никогда! О, если бы я мог поцеловать эти восхитительные губы!

И, внезапно вспомнив философское наставление Годдарда насчёт поцелуев, он обвил её шею рукой и порывисто попытался коснуться её губ. Доктор остановил его как раз вовремя. Румянец залил щеки Евы, к великому удовольствию Бродерика, убедившегося, что она действительно человек, а не просто ожившая статуя.

— Не торопитесь, пылкий юноша, — рассмеялся доктор. — Елену Троянскую не завоёвывали за пять минут. Губы Евы не для вас… если только…

— «Если только» что?

— Если только вы не согласитесь на определённые необходимые условия.

— Назовите их.

— Это долгая история. Ева уже знает её, так что ей будет неинтересно. Позволим ей уйти, пока я буду объяснять.

С невероятной грацией она направилась к двери. Взгляд Бродерика провожал её, пока портьеры не скрыли её за собой.

Затем он повернулся к Годдарду:

— Итак, условия.

— Как вы, без сомнения, догадались, я ищу для Евы супруга — но он должен быть столь же совершенен, как и она. Поскольку я предпочитаю людей с университетским образованием, я обратился за помощью к заведующим кафедрами физического воспитания всех крупных университетов Соединённых Штатов. Из более чем сотни кандидатов, направленных ко мне, лишь трое прошли строгое обследование, устроенное мною лично. О двух других я расскажу позже.

— Вы провели со мной уже неделю, и тесты показали: ваши здоровье, жизненная сила и интеллект — всё превосходно. У вас нет физических изъянов — за исключением тех частей тела, что можно заменить.

— Я хочу переконструировать ваше тело — точно так же, как я сделал это с Евой, — и таким образом превратить вас в совершенного человека. Когда это будет осуществлено, вы женитесь на Еве, приняв имя Адама Годдарда. Так я намерен основать новую расу совершенных существ, носящих мою фамилию.

— Те двое мужчин, о которых я упоминал, прошли все испытания, кроме последнего, решающего. Один даже зашёл так далеко, что позволил уложить себя на операционный стол, но потерял самообладание едва уловив запах эфира.

— Вам необязательно давать свой ответ сегодня, на самом деле, я бы предпочел, чтобы вы как следует всё обдумали. Это чрезвычайно серьёзное дело, к которому нельзя относиться легкомысленно. Оно сопряжено с немалой болью и определённым риском — хотя и то, и другое я постараюсь свести к минимуму. Вы сможете видеться с Евой каждый день, если пожелаете. Завтра вечером, в восемь тридцать, вам представится возможность проверить некоторые из её умственных способностей. Вы придёте?

— Конечно, приду.

— А пока берегите своё тело. Для меня оно стоит миллион долларов.

Игра в шахматы

Представьте, если сможете, те чувства, что бушевали в душе Бродерика, пока он шагал обратно в свой отель.

Ева произвела на него глубочайшее впечатление — очаровала и заворожила несравненной притягательностью. Но он не был влюблён в неё, уверял он себя, не более чем можно влюбиться в прекрасную статую. Как он мог полюбить женщину, с которой не обменялся и парой слов? Однако одно было несомненно — она полностью завладела его мыслями, вытеснив всё остальное, не дав ему заснуть этой ночью и сосредоточиться на чём-либо серьёзном на следующий день. Всё яснее становилось осознание того, что после встречи с Евой общество всех других женщин будет казаться ему пресным