Ловкач - Ник Перумов

Я вскочил следом. Кондуктор с толстой сумкой на широченном ремне вперил в меня угрюмый взгляд.

Протягиваю ему пару медяков.

Народу, конечно, немного — да и откуда толпе взяться в такой-то час!.. Молочница в сером фартуке, трое мастеровых в рабочих рубахах и грубых башмаках; немолодой усатый околоточный при шинели и жетоне дремлет, откинувшись — видать, работал всю ночь. У Ловкача во мне пробуждается профессиональный интерес — облава была? где? на кого? кого взяли? куда свезли?..

Но мне-то, само собой, это без разницы.

Ни мастеровые, ни молочница, ни полицейский не обращают на меня никакого внимания. А вернее, даже стараются не обращать — ни на меня, ни на мою поклажу, приметный сундучок. Я осторожно просматриваю их — нет, никакой сцепки с Астралом, обычные люди.

И ещё один пассажир, вернее, пассажирка. Игривое розовое платье, глубокое декольте прикрыто шарфом. Розовая же шляпка в тон, густая вуаль опущена. Нет сомнений, чем она занималась всю ночь и как вообще зарабатывает себе на жизнь.

На ней я задерживаю взгляд чуть дольше, чем необходимо — и она вдруг встаёт.

Я напрягаюсь.

Она делает шаг ко мне, приподнимает вуаль так, чтобы никому, кроме меня, видно не было.

Молодая, тонкий прямой нос, правильно очерченные губы, высокие скулы, ореховые глаза. Под глазами синева — устала, но… судя по тому, куда она направляется, деньги ей нужны всегда.

— Не хочете ли разделить компанию?

— Ты вымоталась, — говорю я негромко, глядя прямо в ореховые глаза. — Ступай домой. Нагрей воды. Полежи в ванне. Тебе не до компаний.

— У-у, обижаете, барин! — прелестница вытянула губки. — А в ванну залезть — это вы, барин, хорошо придумали, вот давайте вместе и залезем.

Вскидываю бровь, смеряя девчонку взглядом.

— А у тебя ванна хоть большая, поместимся?

— Поместимся, коли нагишом. Безо всего этого, — оглаживает пышное платье. — Хочете? — ее глаза аж вспыхивают.

— Ты смелая… — ухмыляюсь я и киваю на полицейского в дальнем конце вагона. — Вон околоточный едет, а ты не скрываешься, промышляешь.

Она вдруг хихикает.

— Это вы, барин, про дядьку Егор Иваныча?.. Да он меня знает!.. Я ему кажинный месяц «синенькую» вручаю.

Ловкач внутри точно знает, что речь о пятирублёвке. За такую деньгу и поломаться ещё приходится.

Я вглядываюсь — уж не для того, чтобы ответить на её сомнительной ценности предложение, хоть она и хороша собой. Что-то в ней не так. Чувствует Астрал? Сильные инстинкты?.. Или очень хорошо прикрытый шпик?.. Так или иначе, от неё мне надо отделаться, хотя девчонка симпатичная, всё при ней… да. Возможно, при других обстоятельствах мы и познакомились бы поближе. Сейчас же не хочется втягивать глупышку туда, откуда она уже не сможет вырваться.

Однако девица и сама вдруг отворачивается, скорчив обиженную гримаску.

— Вовсе и зря компанию разделить не хочете, — бросает на прощание.

Не отвечаю.

Мне нельзя терять время, пора запускать обманки. Девчонка еще мнется, но всё-таки отступает, по-прежнему искоса на меня поглядывая.

В вагоне конки я сижу тихо, а вот в Астрале учиняю нечто прямо противоположное. Сбросил печать молчания, выплеснув наружу ложный след, яркий, словно местный газовый фонарь. Мой фантом устремился к Сенной, потащил за собой целый шлейф астральных искр. Пусть гонятся. Пусть думают, что я снова ускользнул в трущобы.

Наблюдатели застыли. Один «разносчик» резко повернулся, со всех ног бросившись в ту сторону и этим движением потянув за собой ещё пару. Хорошо. Значит, поверили.

Я же сидел в тесном вагоне, прижавшись к холодному окну лбом и щекой, слушал скрип колёс по рельсам, ощущая, как очищается улица вокруг меня. Наблюдатели уходили, один за другим.

И всё же давление сверху не исчезло. Кто-то очень сильный так и прощупывал слой, искал брешь, искал меня.

Видно, не купился. Может, слишком опытен.

Конка тряслась, лязгала по рельсам, скрипели колёса.

Я сейчас вновь, как и раньше, доверялся скрытой памяти своего реципиента. Он явно знал, что делать в таких ситуациях, и так же уверенно, как привёл меня к сундучку и Завязи, стремился прочь.

Однако противник не успокаивался. И сделал следующий ход.

Сначала в груди разлился ледяной зимний холод. Потом болезненно завибрировали кости, словно кто-то вёл железом по стеклу, зацепив при этом ещё и струну внутри меня. Тащил туда, куда мне совсем не нужно было.

В следующее мгновение за стеклом пронеслась тень. Стремительная, гибкая, страшная. Нечеловеческая.

Астральная тварь, Малый Охотник. Именно таких выпускают, когда нужно не просто наблюдать, а уже и вырвать добычу из толпы. Ого! Рискнули!.. Где я точно, они не знают, вот и пошли ва-банк, вдруг да и окажу себя, запаникую, попытаюсь сбить тварь на дистанции…

Но нет. Я не шевелюсь. Даже не пытаюсь отыскать бестию взглядом. Сворачиваюсь в комок, закрываюсь со всех сторон. Нельзя себя выдать.

Охотник проносится над улицей раз и другой, и третий. Наблюдающие мечутся из стороны в сторону. И — я уверен — устроивший всё это астралоходец пристально наблюдает за происходящим, ожидая моей ошибки.

Этой радости я вам не доставлю. Вы ещё не знаете, с кем связались, сосунки!..

Охотничью тварь Астрала в нашей реальности долго не продержишь, каждый миг её метаний здесь обходится вызвавшему её менталисту очень и очень дорого. Мне надо лишь немного подождать.

Я не ошибся. Пронёсшись над рельсами и столбами несколько раз, тварь издала высокий, режущий слух визг и исчезла, рассыпавшись сухим инеем.

Иней — петербургским летом.

Невольно я вспомнил первые свои мгновения в этом мире, погоню за собой, ту странную пару, «монаха» с диковинным его аппаратом — тогда тоже среди июня мостовые кое-где, казалось, были скользкими — их покрывал лёд…

У меня появились теперь кое-какие соображения, откуда он там взялся.

— Барин! Барин! Что это было? Господи, страшно-то как! — девушка в розовом платье вдруг кидается ко мне. — Вы ж тоже слышали, барин, да?..

Вот как? И в самом деле