Воин-Врач VII - Олег Дмитриев
— Архипастыря, что Стигандом звать, заточили там черти-аспиды! Жил он, маялся, бедный, впроголодь, лютой смертушки дожидаючись, — грустно сообщил патриарх, вызвав волну громкого возмущения у горожан и сдавленный кашель Рыси. Знать, вспомнил воевода, как выглядел оголодавший старый викинг в первом доспехе, который жал ему немилосердно фигуру, «отощавшую» за годы строгого воздержания на пиве и свинине.
— Помогли ему вои русские, сам пришёл Всеслав со товарищи, разогнал паскуд ярым пламенем, к Сатане послал в Преисподнюю! — гаркнул отец Иван. И Кентербери снова жахнул. Толпа взвыла.
Дувр брали под азартные крики «давай-давай!». Пролёт ангелов над ним встретили таким общим вздохом, что, кажется, чуть не сдули всю стенгазету. Когда над верхним краем её показались крылатые белые фигуры, ослепительно блестевшие в лучах полуденного Солнца, народ ахнул разом. А потом ещё раз, когда под взмах летучих силуэтов бахнул замок епископа Одо де Байо. Потом с замиранием сердца слушали, как нагнетал обстановку Буривой, стращая тем, что тянулись ко граду Кентербери бесчисленные рати Вильгельма, который мучил и тиранил ту страну годами. К появлению из-под призрачного покро́ва чёрных фигурок норманнских воинов их единодушно ненавидел весь Полоцк, о чём и возвестил грозным воем.
Про бойню сообщили лаконично, в духе новостей Кремля в мои поздние годы. Да, многотысячная рать. Да, пришли. И померли. Царствие им небесное, хотя, конечно, вряд ли. Народ отнёсся с полным пониманием и восторгом.
— Как поведал тот удалой гонец, что совсем плоха королева их, оседлал коня Чародей наш князь, на подмогу к ней он отправился, — продолжал уже патриарх. — Извели почти бабу бедную, королеву ту, что с Норвегии, злые демоны лихозубые. Да успел Всеслав на лихом коне, на руках, считай, с-Пекла вытащил, навострил иглу, да зашил её ниткой белою, крепкой, шёлковой.
Судя по реакции масс, в этом сомнений не было ни у кого. Все знали про ту бойню на Почайне, и как руками собирал из кусков великий князь ратников после. Мальчишки, стоявшие кучкой вокруг наставника Кузьмы, поглядывали на него с опаской. Наверное, плакал.
— А король-то их, тот на радостях принял старшинство́ князя нашего, и под руку встал он святой Руси! Королева Инга поправилась, добрались они и до города, и на день Ильин, Громобоев день, закатили пир на честно́й весь мир. Все народы те, что живали там, на пиру на том угощалися, а под вечер уж, да под сам закат полетели по небу ангелы! И с небес зерном, рожью русскою, всё засеяли поле бранное. На крови́ теперь супостатовой да под Солнышком зреет хлебушек!
В том, что там сейчас, в середине сентября, мог зреть какой-то хлебушек, у меня были вполне обоснованные сомнения, хоть агрономом я сроду не был. В том, что ячмень был франкский, а не рожь, и не русская, был твёрдо уверен Всеслав — он сам его у тётки заказывал. Но в целом история у отца Ивана получилась очень поучительная. Прям хоть в святые книги вставляй и в школах детишек поучай.
А холстина тем временем намоталась на невидимые за экраном ролики почти полностью, освободив синий край морской-океанской пучины с левой, западной стороны. И явив миру потенциальную владычицу морей во всей красе. Ту, которой мы с Раулем и Филиппом на всякий случай основной выход к морю пока закрыли. Где над Аннарю́сом сияла серебряная звёздочка, как над Роскилле, Эстергомом, Гнезно или Прагой. Или другими союзными столицами. А над Кентербери горела звезда золотая, как над Янхольмом, Юрьевом-Северным, Киевом, Полоцком или Полоцком-Задунайским. И другими русскими городами. А над всеми островами архипелага, включая Ирландию, пусть ту и отчасти авансом, горделиво реял стяг со Всеславовым знаком.
— Это чего, Ром? — выдохнул Глеб. — Оно больше Венгрии…
— Да оно больше Швеции с Данией, — согласился старший брат, таращась на карту.
И в это время с пристаней долетел рёв труб. То, что у классика в моей школьной программе называлось: «пушки с пристани паля́т, кораблю пристать велят». Сигнал о том, что к берегу приближаются суда. Судя по звукам, дружественные. Площадь затихла, встревожившись. И стала слышна та самая старая местная песня лодейщиков про матушку-Двину, доносившаяся снизу по течению.
Рысь обернулся рывком, будто спиной почуяв взгляд князя, тяжёлый и горячий, как неизвестное пока пушечное ядро.
— Чемоданы приплыли! — выдохнул он, пытаясь сохранить вид равнодушный и незаинтересованный, не дать прорваться наружу гордости за точный расчёт и радости за удачу. Равнодушие таяло на глазах, проигрывая вчисту́ю.
— Бать? — хором спросили сипло сыны. Выдернувшие руки от жен-подруг, глядевшие на отца удивлённо-вопросительно.
— Чего «бать»? Батя тоже не дурака валял там, за кордоном, — скрывая самодовольство, но тоже не сильно успешно, отозвался великий князь. И поправился — за рубежными заставами. Вот, Альба, про которую отец Иван говорил. А, вы ж позже пришли. Вон то, Кентербери — город-побратим. Там, может, Малкольм стольный град устроит, не решил он пока. Ну, король тамошний, брат мой названый, — пояснил он, видя, что информация в княжичах усваиваться не спешила. И, кажется, не хотела.
— Такая большая? — проверил очевидное и нарисованное на карте Ромка на всякий случай. Молодец, критическое мышление — великая вещь.
— Ну, это смотря с чем сравнивать, — сделал вид, что задумался, Всеслав. — Если с Генриховой делянкой, то и не особо-то и большая выходит. Если с союзными нашими землями — вовсе говорить не о чем. А если с наделом папы римского Григория Седьмого сравнить — то и приличная вполне.
— Вы прям там были? И захватили столько земель? — подключился и Глеб.
— Были. Но мы ничего не захватывали. Тамошних захватчиков в Пекло спровадили, а хозяину помогли, жену любимую от лютой смерти спасли. Ну, случайно повезло, — предельно искренне объяснял Чародей, старательно не глядя на давившегося от хохота Гната. — Они сами.
— Первые начали! — не сдержался-таки Рысь, фыркая в кулак.
— Вот! Дядька Гнат не даст соврать, так всё и было! — с кристально честными глазами подтвердил Всеслав. Рядом с которым уже начинали хохотать жена и дочь.
— А чего с пристаней гудят? — Глеб всё, что касалось причалов и любой логистики уже привык считать своим хозяйством, потому и насторожился.
— Оттуда-то? — махнул головой великий князь. — Так это пожитки наши везут. Мы ж домой спешили, торопились. Часть барахла по дороге
