Дорога к фронту (СИ) - Ливадный Андрей Львович

Если представить протяженность фронтов Великой Отечественной и количество войск, вовлеченных в поистине титаническое противостояние, если ли шанс, что на узком участке боевых действий в воздушной схватке вдруг сойдутся два виртуальных пилота, родом из двадцать первого века?

Ни единого. Если только технология не внедрена очень широко.

Проклятье… Что же мне теперь делать? Как разобраться в происходящем⁈

А может я неверно толкую события? Что если нет никаких «темпоральных линий» и «переносов матрицы сознания»⁈

Может я до сих пор сижу в своем кресле, подключенный к модулю «ви-ар», и все случившееся лишь грезы?

Нет. Невозможно. Сколько бы я прожил без воды? Пару дней?

Из оцепенения мыслей меня вырвали крики.

Несколько красноармейцев бегут к севшему на брюхо «мессеру». Один из них показался смутным знакомым, и точно: это же Ванек Солодов, — тот самый, что оттащил меня три дня назад от обломков пылающего «И-16»!

— Товарищ младший лейтенант! — он тоже меня узнал, разулыбался. — Все-таки сбили вы этого гада! Мы ж видели все! Ох крови он нам попил, паскуда!

Он настоящий. Живой. От Солодова пахнет махоркой и потом.

— Вы не ранены?

— Ванек, хорош выкать.

— Так точно. Но бледный ты товарищ лейтенант. Часом не привидение увидел?

— Нет. Нормально все. Просто устал очень. Ты это, документы у фашиста проверь. И мой самолет надо бы развернуть. Взлетать буду.

Солодов без разговоров перегнулся через борт кабины.

— Нет у него документов, — вскоре доложил он. — Только вот это, — Иван показал мне пистолет, похоже «вальтер».

— Себе оставь. Кто у тебя командир?

— Старший лейтенант Сироткин, — Солодов обрадовался трофейному пистолету.

— Доложишь ему. Все как было. Пусть с нашим аэродромом свяжется, сбитого подтвердит.

…

Взлететь с заброшенного поля было трудно, но я справился.

Только набрал метров триста высоты, как вдруг на западе неслабо так полыхнуло. Аж облака подсветило зарницей, да накатил отдаленный гул.

Сдается, я знаю куда летел наш «ТБ-3»! Похоже на узловой станции рванули цистерны с топливом. Вот тебе и небесный тихоход!

Я взял курс домой, а на западе полыхает все сильнее. Вспышки частые и рваные, но очень мощные. Идет вторичная детонация боеприпасов.

Вылет оказался сложным, но успешным. И наш бомбардировщик от внезапной атаки прикрыл и с фашистом посчитался. Об остальном я пока запретил себе думать. Все равно податься с информацией такого рода мне некуда, а насчет «ви-ар», — ближайшие сутки покажут. Если буду чувствовать себя нормально, значит все происходит на самом деле[4].

На аэродроме я застал необычное оживление. Посадив самолет, зарулил к ближайшему свободному капониру, заглушил двигатель и, передав «МиГ» дежурному технику (свой пока так и не прикреплен), и спросил:

— Что за суматоха?

— Не знаю, товарищ лейтенант. Недавно две полуторки с бойцами подъехали. Взяли нас под усиленную охрану.

— Ладно в штабе спрошу. Машину хорошенько осмотри.

Время к полудню. Вслед за мной сели Демьянов и Синченко, — они парой вылетали на прикрытие войск.

— Ну, как, Андрюха? — оба лейтенанта уже в курсе, что я был на «свободной охоте».

— «Мессера» сбил, — отвечаю сдержано.

— Того самого? С зубастой рожей на фюзеляже?

Я кивнул.

— Пошли на КП. Как слетали?

Николай широко улыбнулся:

— «Юнкерса» подожгли. В паре. А ты видал как у немцев в тылу полыхнуло?

— Это наш «ТБ» по железнодорожной станции отбомбился, — ответил я.

— Откуда знаешь?

— Да встретились в небе. Он как раз в том направлении летел.

Иван помрачнел.

— Не видели мы никого на обратном пути, — он стянул шлемофон.

— Что сразу о плохом-то? — неожиданно взъелся Синченко. — Может у самой земли ушли. Дотянули до наших. Или выпрыгнули.

Его досада понятна, но мы все хорошо знаем каковы шансы у тихоходного «ТБ» под огнем множества зениток, прикрывающих важный транспортный узел.

На командном пункте мы застали Земцова, Иверзева и незнакомого капитана из особого отдела.

— Товарищи офицеры, — он, не чинясь, представился, сразу сняв недоумение и вполне понятное напряжение момента. — Оперуполномоченный второго отдела, капитан госбезопасности Панфилов. Игнат Валерьевич. Конкретно сейчас отвечаю за эвакуацию матчасти вашего аэродрома. Если возникнут вопросы, обращайтесь, — он высказался коротко и по существу.

Мы тоже представились, по очереди.

— Товарищ капитан госбезопасности, разрешите обратиться к командиру эскадрильи? — спросил я.

— Валяй, Скворцов. Наслышан о тебе, — капитан с усмешкой взглянул на Иверзева, а затем как-то непринужденно, по-свойски присел в сторонке. Будто его тут и нет.

Я доложил о результатах вылета. Земцов внимательно выслушал, уточнил несколько моментов, а затем скупо подытожил:

— Молодец, Скворцов. Одной фашистской тварью меньше. Пехота сбитого подтвердила. Как и вашего «Юнкерса», — он кивнул Демьянову и Синченко. — А теперь к текущему положению дел. Немцы с утра прорвали нашу оборону по флангам. Фактически мы оказались в котле. Топлива на аэродроме почти не осталось и подвоза, как понимаете, не будет. Исправные машины приказано перегнать на Ржевский аэродром, остальные сжечь. Склады боеприпасов и другую материальную часть подорвать. За это отвечает капитан Панфилов и его бойцы. — Потапов!

Старшина встал.

— Докладывай!

— Три «И-16» готовы к взлету. На них можно вывезти штабную документацию.

— А «МиГи»? — уточнил Панфилов.

— Два вскоре будут готовы к вылету. Один придется разукомплектовывать. Без этого другие машины не подлатаем.

Панфилов и Земцов переглянулись.

— Хорошо, действуй, — приказал командир. — На «МиГах» полетят Скворцов и Захаров. Демьянов, Синченко и старший лейтенант Иверзев взлетают на «И-16». Справишься, Прохор Иваныч?

Начштаба лишь сухо кивнул.

— В таком случае — готовьтесь к взлету.

— А вы, товарищ капитан? — не выдержал Николай.

— По земле буду выбираться. С батальоном обслуживания, — нехотя ответил Земцов.

— Командир должен вести эскадрилью, — Панфилов все же вставил слово. — Займешь место Иверзева. И это не обсуждается, товарищ капитан.

Звено «И-16» взлетело минут через десять. В машины загрузили мешки с документами. Ума не приложу, кому может понадобиться столько бумаг?

Следом пришел черед Захарова. Он не хотел взлетать один, несколько раз обращался к Иверзеву, но начальник штаба, удрученный своей судьбой, лишь отмахнулся, а у Панфилова своих забот хватает. Приданные ему бойцы (в основном бывшие окруженцы), вместе с батальоном аэродромного обслуживания сейчас загружают в полуторки запасные части, снятое с самолетов вооружение и боеприпасы.

Мой «МиГ» все еще не готов к вылету. Как оказалось ободранным рулем направления и пробоиной в фюзеляже я не отделался. Незначительные с виду, но опасные в эксплуатации повреждения получили несколько тяг механизации правого крыла, а их замена требовала времени.

В конце концов Илье пришлось взлетать.

Вот так на какое-то время разошлись наши фронтовые дороги, только я об этом пока не догадывался.

Досадуя на нерасторопность техников и остро переживая свое вынужденное бездействие, я наскоро перекусил и вышел на окраину летного поля, с тревогой посматривая на запад и вслушиваясь в звуки отдаленной канонады, доносящейся с флангов.

На нашем участке фронта пока нет признаков серьезного боя, но зато в небе отчетливо разлился многоголосый басовитый гул.

Вглядываясь, я различил как минимум три эскадрильи немецких бомбардировщиков, идущих на восток. Досадно в такой момент оставаться на земле.

Не находя себе места, снова возвращаюсь к капонирам. На дальней стоянке уже занялся огонь, — это бойцы капитана Панфилова уничтожают оставшиеся там машины. Больно видеть, как пламя охватывает «ишачков», которые еще можно было бы вернуть в строй при других обстоятельствах.