Участковый. Книга вторая (СИ) - Барчук Павел

— Я должен с ней поговорить.

— Конечно. Толик, попроси Анну Борисовну присоединиться к нам. Вы, кстати, лейтенант, вовремя пришли. Анна уже собирается вернуться в общежитие.

Через пару минут в столовую вошла Аня. Она выглядела… обычной. Ни следов испуга, ни растерянности. Чистое, умытое лицо, аккуратно заплетенная коса. Увидев меня, она смущенно улыбнулась.

— Здравствуйте, Иван Сергеевич. Павел Игнатьевич все рассказал. Спасибо вам огромное. Я не знаю, что бы со мной было…

— Пустяки, — отмахнулся я. — Главное, что ты в порядке. Собираешься уходить?

— Да, уже собралась. Мне нужно в общежитие.

— Давай провожу, — предложил я, вставая со стула. Это был идеальный предлог, чтобы поговорить с ней наедине. Правда, насчет Скипетра тогда не получится ничего узнать, но Профессор никуда не денется. К нему можно и завтра наведаться.

Мы распрощались с Павлом Игнатьевичем и вышли на улицу. Первые несколько минут шли молча. Аня нервно теребила краешек своей кофты и, по-моему, сильно нервничала.

— Анна, — начал я осторожно, когда мы свернули на соседнюю улицу. — Ты помнишь, мы с тобой встретились в первый раз…

— Нет… — Перебила меня девчонка.– Не помню этого. Павел Игнатьевич сказал, что вы нашли меня возле своего общежития.

— Общежитие было позже. А сначала мы совершенно случайно столкнулись на кладбище… Черт… Звучит как-то странно, да? Ну не в этом суть. Мы встретились, ты сидела на лавочке и плакала. Из-за парня. Помнишь?

Аня отвернулась в сторону, будто ее внимание что-то отвлекло. Но я успел заметить, как в глазах девушки мелькнула паника, которую она тут же попыталась скрыть.

— Нет… У меня нет парня. Вы, наверное, с кем-то другим меня спутали. И той встречи я тоже не помню.

Она врала. Врала отчаянно и неумело. Хотя бы потому, что, если бы Аня не помнила нашу встречу на кладбище, то не узнала бы меня. Да, имя спасителя ей сказал Профессор. Но моего лица она тогда знать не должна. А она знает. Значит, помнит. Значит, врет.

— Понимаю, — сказал я мягко. — Наверное, ошибся.

Больше не стал давить. По крайней мере, не сейчас. Девчонка и так много пережила по моей вине. Думаю, нужно просто попытаться с ней подружиться и тихонечко вызнать, чего она боится. А то, что Аня чего-то или кого-то боится, это сто процентов.

Да, у нее есть провал в памяти, касающийся недавних дней. Но он гораздо меньше, чем Анна хочет показать. Причем, есть ощущение, она боится именно того парня, о котором рассказывала на кладбище. Боится, что будут задавать вопросы о нем. Поэтому предпочла увеличить временной промежуток, который выпал из ее сознания.

— Вон, твоё общежитие. — Кивнул я с сторону трёхэтажного здания, а когда мы подошли к крыльцу, взял девчонку за руку и доверительно сказал,– Ты, пожалуйста, если вдруг захочешь поговорить или поделиться чем-то… Найди меня в отделе. Или в общежитии. Семейное, на улице Советской. Просто пойми, с тобой произошло что-то нехорошее. На тебя мог напасть кто-то…

— Или я сама упала в темноте и поранилась. — Снова перебила меня девчонка. Она будто категорически не хотела верить в то, что случившееся с ней было чьим-то злым умыслом.

Расставшись с Аней, я посмотрел на часы. Было уже около десяти. Самое время отправляться на позицию.

Капустин жил в тихом, патриархальном районе, в самом центре, прямо за парком, располагавшемся возле дворцы культуры. Его дом, аккуратный, под шиферной крышей, с палисадником, где росли георгины, был похож на своего хозяина — подчеркнуто правильный и невыразительный.

Я огляделся по сторонам. Нужно было выбрать подходящую для слежки точку. К счастью, прямо напротив дома Капустина, находились несколько старых сараев, практически разрушенных. Так понимаю, их начали сносить, но еще ее успели довести дело до конца. А соответственно, какого там только хлама не было.

Из-за груды старых досок и ржавых бочек открывался идеальный вид на калитку и на единственное окно, в котором горел свет. Вероятно, это была кухня или зал. Крыльцо с выбранной мной позиции тоже было видно отлично. По идее, если Капустин куда-нибудь отправится, я обязательно это увижу.

Началось самое скучное — ожидание. Час. Два. В окне периодически мелькала тень, а значит, Капустин был дома.

Насколько мне известно, капитан не женат. Эту информацию я тактично выяснил у Иваныча, когда уходил из общаги. Комендант оказался полезным источником информации. Он рассказал, что старший участковый родился и вырос в N-ске, но уезжал в соседнюю область сразу после армии. Там и устроился в милицию. Вернулся обратно буквально около пяти лет назад. Семьёй так и не обзавёлся. Соответственно, кроме старшего участкового по дому шляться больше некому.

Я съел пару кусков хлеба, которые прихватил с собой, запил кефиром. На улице окончательно стемнело. Ночь была прохладной, и я пожалел, что не надел что-то потеплее. Нарядился опять в противный костюм.

Мысли крутились вокруг карандаша, Ани, Капустина…

Примерно в полночь свет в окне погас. Я напрягся. Значит, капитан ложится спать. Или… готовится к выходу?

Прошло еще полчаса. Улица погрузилась в сонную тишину, прерываемую лишь редким лаем собак. И тут я увидел Его.

На коньке крыши дома Капустина, четко вырисовываясь на фоне бледной луны, сидел тот самый ворон. Он выглядел неестественно неподвиженым, как изваяние. Его голова была повернута в мою сторону, и мне снова почудилось, что он смотрит прямо на меня, сквозь темноту и расстояние.

Сердце заколотилось чаще. Я замер, стараясь не шелохнуться. Птица просидела так минут пять, а затем бесшумно взмахнула крыльями и спикировала во двор Капустина, скрывшись из виду.

И почти сразу же дверь дома тихо открылась, на порог вышел капитан. Он был одет не в форму, а в темные, невзрачные штаны и куртку. В руках держал нечто, похожее на сверток или небольшой мешок.

Капустин огляделся, повернул голову в сторону моего укрытия. Мне показалось, что его взгляд на секунду задержался на груде досок, за которой я прятался. Меня это немного напрягло. Неужели заметил?

К счастью, капитан, похоже, просто пытался понять, не шатается ли кто-нибудь по улице, потому что, отвернувшись от меня, он так же, почти минуту пялился в другую сторону.

Затем, не торопясь вышел за калитку, накинул крючок и уже после этого быстрым, уверенным шагом направился по улице в сторону железной дороги. По крайней мере, чисто теоретически, улица, на которой мы находились, вела именно туда.

Я ринулся за ним, стараясь держаться в тени заборов. Первые пять минут все шло относительно гладко. Капустин топал вперед, назад не оглядывался. Я, прижимаясь к стенам домов и заборам, крался следом, чувствовуя себя героем шпионского боевика.

Но я был бы не я, если бы со мной что-нибудь не начало происходить.

Только приготовился перебежать вслед за Капустином на другую сторону улицы, как из-за угла появилась парочка. Мужчина и женщина, явно навеселе, шли, обнявшись и громко распевая песню Антонова «Анастасия». Песня, конечно, меня порадовала, всегда ее любил, а вот наличие свидетелей — не очень.

Капустин парочку тоже заметил. Он, не меняя темпа, сразу свернул в ближайший переулок. Похоже, капитан не меньше моего хотел избежать любых встреч с кем-либо. А вот я не успел.

— Опа! — крикнул парень, увидев меня.– А ты чё тут как шпиён крадёшься? Девушку караулишь?

— Нет, — буркнул я, пытаясь проскочить мимо.

— Парень, у тебя винишка, случайно, не найдется? — не унималась спутница мужика, схватив меня за рукав. — Мы, понимаешь, празднуем! Получили комнату в общежитии! Теперь мы почти как муж и жена!

— Поздравляю, — ответил я, пытаясь высвободить руку и не упустить из вида, куда скрылся Капустин. — Но у меня ничего нет.

— Жадный! — обидчиво сказал мужик. — Видишь, Людка, жадный какой! Наш праздник испортил! Нет, ну что за люди нынче пошли…

Я, не дожидаясь ответа Людки, сильнее дёрнул руку, освобождая рукав, и тут же рванул в переулок. Сердце бешено колотилось. Слава богу, в темноте успел разглядеть удаляющуюся тень Капустина. Он уже выходил на следующую улицу.