Отморозок 5 (СИ) - Поповский Андрей Владимирович

— Не помешаю? — Спрашивает он, присаживаясь рядом.

— Нет, — качаю головой, хотя для меня лучше было бы сейчас настроиться на предстоящую схватку. Но, с другой стороны, я вроде как лидер местного сопротивления, поэтому важнее поддерживать боевой дух среди своих сторонников.

— Эдик Ханикаев, — он протягивает мне руку. — Призвался этой весной из Ставрополя.

— Юра Костылев, — жму его руку, — Я сам из Энска, но призывался из Москвы.

— Москвичей здесь не любят — усмехнулся Эдик, сообщая давно избитую истину.

— А мне как-то по барабану, — пожал плечами я.

— Мне тоже, — с усмешкой отвечает он. — Лично у меня нет предрассудков по поводу москвичей.

— Ну вот и хорошо. Ты же вроде постарше остальных будешь? — Интересуюсь я.

— Мне двадцать один. У меня была отсрочка по семейным обстоятельствам, поэтом и загребли на три года позже. — Поясняет он, — Что дальше делать думаешь?

— Бороться. — коротко отвечаю я.

— Идейный борец против дедовщины? — насмешливо поднимает бровь Эдик.

— А хотя бы и так — пожимаю плечами. — Ты против?

— Я лично нет, но все не так просто. Я здесь уже три недели и немного успел присмотреться. Это уже давно сложившаяся система, — качает головой Эдик. — Она выстраивалась годами. Те «черпаки», которых ты отметелил, это так, мелочь. Тут шишку держит Жорж и его земляки с Кавказа. Эти настоящие звери. «Черпаки» перед ними на цирлах ходят, а на нас потом отрываются. К тому же основной контингент здесь из Средней Азии: таджики, узбеки и так далее. Они тебя не поддержат ни при каких обстоятельствах. Скорее постараются слить, для них Жорж ближе чем «москвич» и к тому же русский.

— И что ты предлагаешь? — Смотрю ему в глаза.

— Я думаю, что от «черпаков» мы сейчас отобьемся, а вот с Жоржем будут проблемы. Он не даст поломать его систему. — Эдик отвечает мне прямым спокойным взглядом. — Местным офицерам на все наплевать. Наш ротный вообще не просыхает, остальным тем более похер. От них поддержки точно не получим. Наоборот, нас будут давить, потому что, текущее положение дел тут всех устраивает, главное чтобы работа на строительных объектах шла своим чередом.

— Будем решать проблемы по мере их поступления, — пожимаю плечами. — Я, в любом случае, прогибаться под Жоржа, или кого бы то ни было не стану.

— Ладно, поживем увидим, — кивает Эдик. — Если что я, и еще несколько пацанов из нашей казармы с тобой.

— Спасибо! — Киваю ему. — Вместе и батьку легче бить.

Эдик в ответ усмехнулся и ушел к своим.

К нам пришли примерно через час. Пространство за дверями вдруг наполнилось криками и топотом бегущих ног. Рамазан вскочил и заорал

— Атас! Идут!

Вся наша команда подхватилась со своих мест и кинулась к дверям. Роли всех были расписаны. На острие защиты должны были быть я, Рамазан и Эдик, обладавший довольно неплохой мускулатурой. Мы были вооружены стальными прутьями вынутыми из спинок кроватей. Остальные парни должны были нас страховать, на случай если двери будут выбиты и баррикада рухнет. У них в руках были табуретки и те же прутья из спинок кроватей. Двустворчатые двери казармы открывались внутрь. Сейчас они были заперты двумя деревянными швабрами, просунутыми между металлических ручек в виде скоб. Кроме того, распашные двери укрепляла еще и баррикада из коек, усиленная нашими телами. Раздался мощный удар по дверям, от которых все содрогнулось и откуда-то сверху посыпалась штукатурка.

— Открывайте пидары! Пиздец вам пришел! — Громко заорал кто-то с той стороны.

— Вешайтесь духи!

— Открывай, сука бля!

В дверь замолотили ногами.

— Башками своими тупыми стучите твари, — проорал в ответ Рамазан. — Может толку будет больше.

— Я тебе жопу порву! — Орали с той стороны. — Я твою маму во все дыры имел.

— Я сам тебя лично зарежу, — взбеленился Рамазан, у которого, при упоминании, матери, аж жилы вздулись на лбу. — Иди сюда пидар вонючий, я сейчас твои кишки на нож намотаю и жрать заставлю. Я убью тебя, сука!

Рамазан в ярости попытался было убрать баррикаду, чтобы наказать обидчика, но мы с Эдиком удержали его. Я кивнул другим парням, чтобы они его убрали подальше. Двери продолжали содрогаться от ударов, но наша баррикада держала. Ругань, крики и ор под дверями продолжались не переставая около часа. Потом нападавшие ушли, так ничего и не добившись. Оставшуюся часть ночи у баррикады по очереди дежурили часовые, давая возможность остальным поспать.

Утром мы, как ни в чем не бывало, возглавляемые нашим старшиной выбежали по форме номер два на зарядку. Бессонная ночь давала о себе знать, но порядок есть порядок. Наш взвод организованно разминался в спортгородке, когда откуда-то сбоку на нас налетела толпа вчерашних и не только «черпаков» с прутьями и ремнями, намотанными на руки.

— Пиздец вам душары! Мочи их! Дави духов!

Большая часть пацанов из нашего взвода, тут же бросилась врассыпную. Около меня, навскидку, осталось человек десять моих и местных. Этим малым составом мы отбиваемся от минимум вдвое превосходящего нас противника, к тому же вооруженного разнообразным подручным оружием. У нас даже ремней с собой нет, но кое кто из наших, не растерявшись быстро выломал проржавевшие трубы из забора, так что игра идет не в одни ворота.

Подныриваю под руку противника с прутом который летит мне прямо в голову, и сразу же бью его открытой пятерней снизу вверх в пах, отчетливо чувствуя, что попал. Его тут же согнуло от боли, а я, на выходе, бью его сверху вниз основанием кулака по затылку. Алес! Вырубленный наглушняк противник, головой вниз, без чувств рухнул, на асфальт. Тут же вынужден уклоняться от второго прута, который просвистел буквально в считанных сантиметрах от головы. Ухожу вниз, и сделав кувырок, подбираю выпавший из руки первого атакующего прут. При выходе на ноги получаю болезненный удар бляхой ремня по плечу. Реагирую сразу, разворачиваясь в сторону удара и нанося ответный удар своим прутом по голове противнику. Тот испуганно вскидывает руки, защищаясь и прикрывая голову, поэтому удар прутом приходится ему по сведенным в защите предплечьям. Тогда я перевожу атаку на открытые ребра, а потом бью по ноге, и снова по ребрам, но уже с другой стороны. Финальный фронт-кик в живот. Противник улетает отброшенный мощным пинком. И этот готов! Я отработал прутом очень быстро, постоянно сменяя уровни и стороны, а фронткик довершил начатое.

Увидев нового нападающего с железякой, мгновенно переключаюсь и, уходя вниз бью его прутом по колену, потом на выходе добавляю ему по затылку и выхватываю из его обессилевших рук второй прут. Добиваю противника локтем в челюсть. Теперь, с двумя стальными прутками в руках, я чувствую себя гораздо уверенней.

Вокруг идет бешенная круговерть общей схватки. Около трех десятков человек яростно месят друг друга кулаками, армейскими ремнями и стальными прутками и выломанными трубами. Несколько парней валяются на асфальте. Вокруг одного из них растекается лужа крови. Вокруг слышны, яростные крики, хрипы валяющихся под ногами и сплошной мат. Налетаю на большого парня, который хлещет ремнем уворачивающегося от его ударов Рамазана. Тело моего товарища уже покрыто кровавыми ссадинами а скула рассечена попаданием бляхи. Обрабатываю агрессора прутками в стиле эскримы, пока тот не падает вниз пытаясь прикрыть голову руками. Он получил не меньше десятка ударов, и теперь ему явно не до нас.

— Стоять! Всем, блядь, стоять, я сказал! — Сквозь проклятия и крики дерущихся солдат пытается порваться чей-то голос. Но какой там, никто его не слышит.

— Бах! Бах! — Вопли и дикий ор на площадке перекрывают два сухих пистолетных выстрела.

На какой-то момент все замирают и наконец видят усатую морду дежурного по части капитана Измайлова. Его лицо красное от напряжения, в руках табельный пистолет. Он орет выпучив глаза и брызгая слюной.

— Оружие на землю, суки! Кто не подчинится, следующая пуля в ногу. А потом, бля и в бошку засажу, если не поймете.