Император Пограничья 12 - Евгений И. Астахов
— Это ничего не меняет! — взвизгнул прокурор. — Подсудимый нарушил закон, испортил муниципальное имущество!
— Позвольте мне перейти к сути защиты, — Стремянников достал новую папку. — Согласно статье 247 Градостроительного кодекса, временные декоративные конструкции, не наносящие ущерба основному строению, не являются порчей имущества.
— Но он залил здание гипсом! — возмутился прокурор.
— Гипсовые элементы крепились на специальный состав, позволяющий снять их без повреждения фасада. Вот заключение независимого эксперта. Более того, сам господин Бизюкин в своём выстулении указал, что планирует «демонтировать» украшения, а не «восстанавливать» здание. Демонтаж подразумевает удаление чего-то съёмного.
Следующие полчаса Стремянников методично разбирал обвинение. Судья явно искал зацепку, чтобы осудить фон Штайнера, но юридическая казуистика моего адвоката не оставляла лазеек.
— В итоге, — заключил Стремянников, — максимум, что можно инкриминировать моему подзащитному — несанкционированное благоустройство. Административный штраф, не более.
И тут фон Штайнер вскочил:
— Я требую оставить мои улучшения на здании! И готов сесть за свои принципы!
Я едва удержался от желания заткнуть ему рот. Упрямый немец готов был угробить всю нашу работу ради своих идеалов.
Судья, явно получивший за прошедшее время новые инструкции, поспешно объявил:
— По итогам рассмотрения дела суд не находит состава уголовного преступления в действиях Карла Фридриха фон Штайнера. Однако в целях поддержания общественного порядка и во избежание повторных инцидентов, в качестве административного наказания суд предписывает ему покинуть пределы княжества в течение суток. Ему запрещено возвращаться в Ярославское княжество под страхом немедленного ареста. Заседание закрыто!
Архитектор хотел было протестовать, но я буквально поднял его за шиворот и потащил к выходу. Стремянников шёл сзади, прикрывая наше отступление от журналистов.
На ступенях суда я наконец отпустил фон Штайнера. Тот выглядел одновременно благодарным и возмущённым.
— Спасибо за спасение, — мрачно произнёс он, — но кто вы, вообще, такие?
— Маркграф Платонов, — представился я. — Вы же слышали. А это мой юрист Пётр Павлович.
— Спасибо вам господин Платонов, но мне, похоже, теперь нужно как можно скорее покинуть Ярославль. Если бы матушка только видела меня! Безработный изгнанник!..
— О, какое совпадение! — воскликнул я с преувеличенным энтузиазмом, — у меня как раз есть к вам деловое предложение. Час назад вы были готовы сесть в тюрьму за красоту, верно? Так вот, предлагаю альтернативу — поехать в место, которое некоторые считают хуже тюрьмы. Пограничье, медвежий угол, население — крестьяне, бывшие каторжники, беженцы и охотники на монстров.
— Зачем мне это? — недоуверчиво спросил он.
— Затем, что нам нужен главный архитектор для строительства целого университетского городка, а вы там будете единственным человеком на тысячу километров, который отличает дорический ордер от ионического. Местные думают, что фронтон — это военное укрепление, а пилястра — заразная болезнь. Зато бюджет есть, камня полно, и я обещаю не вмешиваться, пока вы не начнёте строить пирамиды. Можете лепить колонны хоть на каждом сортире, никто слова не скажет.
Немец вылупился на меня и похлопал ресницами.
— Это самое странное предложение о работе в моей жизни.
— Учитывая, что вы только что избежали каторги за обклеивание здания гипсом, странность — это наша общая черта. По рукам?
Глава 12
Шесть дней минуло с того момента, как вертолёт опустился на площадь Угрюма, привезя нового главного архитектора. Фон Штайнер заперся в выделенной ему комнате на втором этаже гостевого дома, и с тех пор я видел только выделенного ему помощника — тощего и конопатого парнишку лет шестнадцати, который забегал за едой и выносил исписанные чертежи. Каждое утро я проходил мимо двери, слыша за ней скрип карандаша по бумаге и бормотание на немецком. Терпение — не моя сильная сторона, но я понимал: гений требует времени.
Утром седьмого дня я стоял в шахте Сумеречной стали, в двадцати метрах под землёй. Кузьма Долбилин водил меня по восстановленным штрекам, его фонарь выхватывал из темноты серо-синие прожилки металла.
— Взгляните сюда, воевода, — горный мастер провёл рукой по стене. — Видите, как изменился цвет? Раньше руда была тускло-серой с едва заметным синим отливом. Теперь она словно светится изнутри. Понять бы, что с ней… — задумчиво крякнул он.
Я прикоснулся к жиле. Сумеречная сталь охотно откликнулась на мою магию. Металл пульсировал энергией, словно живое сердце.
— Всё просто. Когда тот Кощей вылез наружу, — отозвался я, — некротический выброс был такой силы, что вся порода в радиусе пятидесяти метров изменилась. Кристаллическая решётка уплотнилась, примеси выгорели, сталь стала чище. Как будто прошла через невидимую плавку. Оружие из такой стали будет в разы крепче обычного. Настоящий подарок для оружейников.
— Вон оно что… — почесал густые усы собеседник.
— Каковы сейчас объёмы добычи? — я провёл ладонью по холодному металлу, чувствуя его изменённую структуру.
— Увеличились примерно на десять процентов. Руда теперь легче отделяется от вмещающей породы, меньше крошится при извлечении.
Мы поднялись на поверхность по восстановленному подъёмнику. Солнце било в глаза после подземной темноты. Вокруг устья шахты всё ещё виднелись следы недавней битвы — глубокие борозды в земле, где семиметровая туша Кощея неслась к Угрюму, сломанные деревья, огромные глыбы породы, выброшенные из недр при его пробуждении. Природа уже начинала залечивать раны — в бороздах пробивалась молодая трава, на месте поваленных деревьев тянулись к солнцу побеги.
Дорога обратно в Угрюм заняла полчаса верхом. Я намеренно выбрал неспешный шаг — нужно было обдумать события последней недели. После победы над Кощеем всё закрутилось с бешеной скоростью.
Реклама Угрюмых Арсеналов, которую режиссёр Градский подал как героическую сагу о спасении мира от древнего зла, взорвала информационное пространство. В Эфирнете ролик набрал больше миллиона просмотров за три дня.
Канал «Содружество-24» крутил наш ролик в прайм-тайм между новостями — рекламный слот обошёлся мне в пятнадцать тысяч рублей за неделю. Сумма огромная, но затраты уже окупились втрое — Полина докладывала о непрекращающемся потоке покупателей во всех наших магазинах.
Вообще, пробиться с рекламой на этот престижный федеральный канал практически невозможно — там крутятся только гиганты вроде Демидовских заводов или Имперского Коммерческого Банка Рибопьеров. Если бы не личное знакомство с медиамагнатом