Патриот. Смута. Том 5 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

— Ясно. Получается, у нас есть третья партия Гермогена, которая вроде бы и Шуйскому близка. Но, как ты, Артемий говоришь, тоже не прочь заменить его иным крепким русским царем. Шереметьев и Воротынский.

— Не уверен я, в этом, господарь.

Да ты вообще ни в чем не уверен, если тебя послушать.

— Кто, что добавить еще хочет, собратья? — Я поднялся, навис над столом.

Григорий вздохнул, глянул на меня, выдал.

— Господь бог, всемогущий. Думал ли я, что услышу такое. Игорь Васильевич, мы же сейчас такую крамолу тут развели. На всех людей, что при дворе. Самых что ни на есть бояр родовитых. В кого не ткни, то воевода, окольничий, постельничий, сокольничий и прочий приближенный к царю Василию человек. У них за плечами сотни, а может, тысячи людей, холопов и просто верных подчиненных. — Он сокрушенно помотал головой. — Что со всем этим делать, Игорь Васильевич. — поднял на меня усталые глаза. — Скажи, воевода, господарь, что? Как разобрать? Они же нас…

— Спокойно, Григорий Неуступыч. Спокойно, собрат мой. — Улыбнулся я ему по-волчьи. — Мы же не просто так здесь все это проговорили.

— Дивлюсь я с тебя. Столько узнать. Как спать-то теперь? И… Скажешь еще не говорить это никому.

— А зачем бойцам простым. Да даже сотникам и полутысячным нашим все это знать? Им приказы мои выполнять надо, а не о политике думать.

— А мне зачем. — Он сокрушенно головой покачал.

— Тебе? Григорий. Ты же моя правая рука.

Он уставился на меня. Покачал головой, но ничего в ответ не сказал.

— Игорь Васильевич. — подал голос Войский. — Я добавить ничего не могу. О людях этих слышал. О них вся земля Русская слышала. Только самые дремучие холопы, пожалуй, не знают эти фамилии. И что мы с ними делать-то будем. Мы же, выходит, с ними воевать идем? Так.

Только поняли это?

Я ухмыльнулся недобро, провел рукой по лицу. Задумался.

А вы что решили? Что все просто? Войско собрал, в Москву пришел, Земский Собор собрал и ладно? Там клубок такой, что не распутаешь просто так. Без крови, смертей и казней. Опереться об одного, свалить другого, а потом третьего и в итого того, кто за тебя был, потому что он такой же — как и они. О себе только думающий, выходит. А не о благополучии земли Русской.

Но, сложно. Говорить с ними всеми надо. Предметно, желательно жестко, держа в условиях близких к тем, в которых сейчас Шеншин находится. Возможно, давить на больное. С этими людьми не получится просто, не выйдет их легко убедить, нужно будет вести тяжелые переговоры. Жертвовать чем-то. Обещать, идти на компромисс.

Политика!

Чтобы ее.

— Так, собратья, и ты, Артемий. — На последней части фразы я сделал акцент. — Да, мы идем на Москву. Мы вооружены знаниями и пониманием. Может, не полным, но это уже кое-что. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами, собратья.

— Хорошо бы так. — Проворчал Григорий.

— Надеюсь, вы понимаете, что все сказанное здесь, должно остаться здесь. Только со мной обсуждать и только с теми, с кем я скажу. Не нужно бойцам знать всего этого.

Все закивали.

— Господарь, отпусти в монастырь. — Простонал подобострастно Шеншин.

Я уставился на него, ответил.

— Как Земский Собор соберем, тогда. Может, даже не в монастырь, а в Сибирь, с женой, детьми. — Припомнил наш старый разговор, добавил. — Ты там грозился, что бабы еще нарожают. Вот, будешь с женой воинов для земли Русской делать.

Шутки моей он не понял, или сделал вид, что не понял. Вздохнул тяжело, проворчал что-то под нос.

На этом совет был окончен. Ждала меня банька и сон.

Проводил собратьев, вышел сам.

— Ну что, спрашивал кто меня?

— Нет, воевода. — Пантелей зевнул. — Тихо все.

— Ванька! — Парень клевал носом, сидел недалеко. — Банька и спать.

— Будет сделано. Хозяин, готово все.

Разоблачился, принял водные процедуры с удовольствием и отправился отдыхать.

Ближайшие два дня мы с Григорием с утра до ночи почти не вылазили из терема, что в кремле Елецком был. Только до складов раза три на дню и обратно. Бумажной работы было уйма. Сотни подходили, им выдавали оружие по описи. Остальные проходили слаживание и тренировались. Вечером все «офицеры» отчитывались о проделанной работе. Шло все довольно быстро, но ввиду того, что времени у нас было мало — не настолько, как хотелось мне.

В полдень второго дня примчались гонцы. Сообщили, что с юга идет рать. Это оказались курские и белгородские сотни. Первые подошли к вечеру, а из-за вторых пришлось остаться в Ельце еще на один день. Не успевали они.

Прибавилось к нам пять сотен курян, которых я сразу и сформировал в отдельную полутысячу. Конница, привычная уже с луками саадаками. Доспешных почти нет, с огнестрелом, дай бог сотня наберется.

Белгородцев пришло еще три сотни. Примерно в таком же снаряжении, привычном для поместной конницы. Только это преимущественно были казаки.

Помимо них мы еще донабрали, перекомплектовали людей из елецких служилых. А еще посошной рати, человек триста. Часть из которых к себе Серафим прибрал. Самых лучших, крепких, толковых и злых. По его словам.

Утром двадцать пятого мая, в солнечную погоду воинство наше выдвинулось на север. Было под моим начало уже больше трех тысяч человек. Каждый из них дал мне и всем собратьям своим клятву в том, что идут они все Земский Собор собирать. И я им в этом поклялся.

Ждал нас долгий переход до Тулы. Рассчитывал я его пройти за неделю. Но тут, как выйдет. Ведь идти предстояло по измотанной, истощенной Смутой земле.

Глава 18

Первый день пути выдался вполне обыденным.

Люди были отдохнувшими, лошади, преимущественно тоже. Выдвинулось войско с рассветом. Шли в темпе. Франсуа давал распоряжения, чтобы на марше и пехота и конница учились чувствовать того, кто идет по бокам. Хоть какое-то слаживание отрядов. Пускай и в походных условиях. Также были попытки утром и после привала двигаться строем, маршировать.

Получалось не очень хорошо. Особенно у новоприбывших.

Положительно выделялся отряд Серафима. Эти бывшие холопы, посошная рать с остервенением учились и пытались превзойти уже имевших некий боевой опыт людей. Хотели доказать делом, что не хуже, что на них можно положиться. Как показала битва у поместья Жука, на многих действительно можно было понадеяться.

А Серафим их гонял нещадно еще в Воронеже, во время сборов в поход на север.

Обдумав ситуацию, пришлось поговорить с французом. Потребовал не усердствовать. Делать, что можно, но без потери темпа движения.

Все же переход — это в первую очередь скорость, а не тренировка. Лучше, чтобы люди выдали лишние километры и разместились в более пригодном для ночлега такой оравы месте. А потом, когда будет возможность, заняв позиции — учились.

Дозоры уходили и возвращались.

По их словам окрест было все спокойно и даже на удивление благолепно.

Войско двигалось. Дорога, а скорее, как и от Воронежа к Ельцу — направление, петляла между холмов. Затаскивать обозы вверх, потом спускать смысла не было. Поэтому лучше обогнуть все сложности рельефа.

Сторонились болот. Пересекли несколько ручьев и речушек. Конница шла легко, а вот обозы приходилось проталкивать, тянуть. Но, препятствия были некатастрофичными и задерживали ненадолго. Шли мы кучно. Растянулись не сильно, что меня радовало. Так прикрывать сердце армии проще. Но, конечно — обоз занимал на пути приличное пространство.

Все же три тысячи кормить, это дело непростое.

На привале среди дня, считай, не задержались. По моим прикидкам час ушел и все. Лагерь не ставили.

Ближе к вечеру дозорные сообщили, что встретились с людьми из Полепок. Все тихо, врагов не видать. Служилые люди, что севернее Ельца дозор несли, уже знали о том, что войско идет. Разведку провели, кое-что про еще более удаленные от города земли могли рассказать. Что там в них и как.

Я с передовыми отрядами выдвинулся быстрее, чтобы дотемна с людьми поговорить и армию размещать уже с пониманием, где и как.