Патриот. Смута. Том 5 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

К закату воинство должно достигнуть Полепок.

Ну а я с полутысячей Тренко где-то за пару часов до этого.

Добрались. Если бы не знал я, со слов моих офицеров, что это важный, можно сказать, стратегический пункт, никогда бы не поверил. Просто небольшая станица о семи неказистых, вполне обычных, видимых мной и в Четовицком, и в иных селениях домах. Размещалось поселение на холме, чуть слева от тракта. Он как раз возвышение это огибал и шел, петляя дальше.

В Полепках стояла сторожа. Семь домов — семь казаков.

Никакой уверенной изгороди, лишь что-то вроде плетня и то с двух сторон, а не со всех. Поля раскинулись еще чуть левее за поселком. На холме к небу, посреди построек, вздымался огромный, раскидистый дуб. В его кроне было организовано воронье гнездо. Хороший дозорный пункт получался. Видно все довольно далеко. Километров на десять, пожалуй. А может, и больше. Высота у дерева большая.

Поднялись.

Женщин и детей нет, все по хатам сидят. Домики слегка курятся дымом, видимо, ужин готовится. Трое конных встречали нас у импровизированной околицы. Лошади их храпели, нервничали. Люди сами переглядывались.

Я поднял голову. Наверху в вороньем гнезде еще один человек сидел, смотрел окрест. Не спускался и верно. Дозор важнее, чем гостей встречать.

Красивый вид, наверное.

Оно и с того места, где мы встали, с холма — вполне завораживало. Земля наша, Русская, если смотреть, полна красот. В ее невероятных просторах, в бескрайнем Поле, лесах дремучих. Где идешь, идешь и человека за сутки можно и не встретить.

Даже в мое время. Не то, что в Смуту.

Кто-то скажет: простая она, краса эта. Незамысловатая. Но, здесь как взглянуть. Ведь порой простое, оно к сердцу ближе.

Солнце по левую руку к горизонту шло. Где-то на востоке, далеко — день, может, два или даже три пути стремил свои воды на юг Дон батюшка. Далеко мы от него ушли. Казалось бы, на машине — часа два. А в это время, с текущими скоростями — три дня по бездорожью…

Осмотрелся — степь кругом, кое-где лесочки. Видимо, где ручьи да родники. Справа несколько заросших балок да оврагов. На юге виднеется тянущая змея моего воинства. Пока еще маленькая, далекая, тоненькая. Опережали мы ее на два, может, даже три часа.

Ну а под холмом, с северной стороны, видно было, место под лагерь. И дорога, что на север вела, петляла.

Отлично, есть где размещаться.

— Когда отряды Воротынского к Ельцу шли, они же стояли здесь. — Улыбнулся Тренко. — Вот и нам осталось. Спасибо сказать надо воеводе Васьки Шуйского.

Он скривил лицо. Наши военные советы и клятва Земскому собору на корню убила у всех сотников и воевод уважение к двум представителям, казалось бы, царской власти — Василию и Дмитрию. И это верно. Если смещать обоих, то без сожалений и раздумий.

— Отлично. — Протянул я. — Там и встанем. Тренко, собрат! Давай размещай людей, а мы здесь поговорим пока.

— Добро, господарь. — Он дал пяток коню, махнул рукой.

Повел сопровождающих его людей к полутысяче, дожидающейся внизу холма. Всем им нужно было начинать готовить лагерь. Место было выбрано, но как-то осмотреть его обязательно нужно, проверить. Да и лошади ухода требуют, после долгого перехода.

Работы много.

Я остался со своими телохранителями и дополнительным десятком бойцов из сотни Якова.

По просьбе моей подьячий, а теперь еще и сотник без колебаний мне их передал. Наказал служить мне и хранить как зеницу. В целом, я всю сотню вечно простуженного служилого человека из Чертовицкого рассматривал, как людей ближних. Не то чтобы прямо личная охрана — для этого Богдан, Пантелей и Абдулла имеются. Но, раз мы с ними Елец взяли и первыми к монастырю Задонскому вышли, то доверия больше и на сложные дела лучше их дальше и брать.

Уставился на встречающих, оценивающе. Казаки, вполне обычные, бедноватые. Стоят, нервничают.

Надо поговорить с ними.

Тронул коня. Подъехал чуть ближе.

— Господарь! — Один из них не выдержал, спрыгнул со скакуна своего и колено преклонил.

Двое других переглянулись и неловко последовали тому же примеру.

— Встаньте! Хоть и зовут меня окрест, так, я в Москву еду Собор Земский собирать, а не на трон садиться. — Улыбнулся я. Махнул рукой. — Встаньте! Ну!

Пускай даже малые люди знают о том, ради чего мы все идем на север. Не для себя, для дела общего. Для Земли Русской и всех людей на ней живущих.

— Чем можем, господарь? Что нужно?

Они поднялись, вытянулись, пытались выглядеть как можно более боевито.

— Важно понять мне, воины, что там дальше. Что за земля? Вы же дозором стоите, что на юге?

Они переглянулись. Один, что постарше, шаг вперед сделал, заговорил чуть сбивчиво.

— Господарь. Дальше до Ефремовской переправы несколько поселков. Малых совсем. Но, у дороги вы вряд ли кого найдете. Если только лиходеев, каких. Татей. Но и те, мыслю, разбегутся, вас увидав. Силу такую. Дальше от нас, на север и… — Он сбился, замолчал, продолжил. — До Тулы думаю, гиблая земля.

— А паромы у Ефремова целы?

— Мы ходили, как лед сошел, были целы.

Так… Лед! Это же больше месяца, верно? Вечно я забываю, что здесь тридцать километров, это не полчаса, а день пути. Опасного, сложного и рискового с приличным шансом налететь на бандитов или волков. Мои разъезды туда, когда еще доберутся? Среди дня? А потом обратно ко мне. Ох… Как медленно. И чертов туман войны. Неясно, что там впереди!

Сегодня паром есть, завтра пожгли, а ты узнаешь об этом через три дня. Как пример.

Стоит ли рисковать или лучше, как предлагал старый казак Ус, обходить к бродам, что восточнее? Ответ напрашивался сам.

— Что за город, Ефремово? — Решил я расспросить их лучше.

— Город, господарь? — Человек, что говорил от лица сторожи покачал головой. — Нет там города. Села даже нет. Как у нас здесь. Станица, хутор. Несколько домов и паром.

— Паром насколько крепкий? Большой? Как в Ельце?

Я предвидел ответ, но спросить нужно было.

— Господарь, нет. Малый паром. Телегу, может, две возьмет и все.

М-да, негусто. Какой смысл тащиться туда, если пропускная способность переправы в час по чайной ложке? А еще она может вообще быть сожжена и не работать. Разъезд пущу, узнать, что да как. А сами к бродам.

Пусть крюк, но все лучше. Риска меньше. Только дорога…

— А что за дорога к бродам ведет? Не к Ефремову если, а через Красивую Мечу ниже по течению.

— Где излучина, господарь или у Дона?

— Ближе к Ефремову, не у Дона. — Я приподнял бровь, показывая неудовольствие. — Дон далеко.

— Да, господарь. — Говоривший занервничал, склонил голову в поклоне. — Простить прошу, господарь. Дорога, ну… похуже будет.

Куда уж хуже?

Я недовольно вздохнул, спросил:

— Подводы пройдут?

— Ну… Так… Ежели надо, конечно, пройдут. — Он улыбнулся неуверенно.

Как же здесь все непросто.

Эти пространства, качество снабжения, долгота переходов просто убивают. Благо, что противник в таком же состоянии. Причем он привык к тому, что все всегда медленно, а я, наоборот — быстро. И, мышление более быстрое. Решение принимать научился молниеносно. Жизнь так строилась, по-иному не выжить было в тех делах, что я делал для Родины.

Поэтому, по идее маневр и понимание его, все же мой плюс.

И то, что идем мы, чуть ли не на крыльях слухов о себе, это хорошо.

Да, приходится несколько задерживаться, тормозить. Но массовое количество гонцов через эту землю, как я понял, к Туле попросту не пройдут. Взяться им особо неоткуда, что важно. Да и по пути погибнуть не проблема. Те самые казаки, что из Поля шли и всякое про меня рассказывали. Раз. Второе — отпущенный мной Сенька Шалымов. Третье — скорее всего, все же из Ельца кто-то успел уйти с письмами к Туле еще до смены в городе власти. Но — это вряд ли что-то большее, чем слухи. А слухи, как известно, только панику разводят.

Точной информации о силе моего войска, о том, кто я такой и что затеял — уверен у противника пока нет. Домыслы одни.