Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей

Последние слова девушка произнесла, наклонившись к своей спутнице, продолжавшей сидеть на тротуаре в состоянии грогги.

— Вам бы батальоном командовать, — пробормотал поручик, направляясь к распластавшемуся на брусчатке жулику.

Северскому, как человеку, проведшему весь первый год войны в окопах в составе 72-ого Тульского пехотного полка, с первого взгляда было ясно — клиент готов. Очевидно злоумышленник крайне неудачно спикировал головой на камни и лежал ничком, глядя в сторону Приморского бульвара остекленевшим взглядом. Злосчастная сумочка, порванная и раскрытая, валялась в двух шагах от него. Её содержимое сразу же выдавало мотивы такого наглого гоп-стопа. А в это время по проспекту, со стороны Графской пристани, уже слышался топот сапог городовых и раздавалась пронзительная трель свистков.

— Как всегда, поспешили к шапочному разбору, — усмехнулся поручик, — впрочем, как и я…

Глава 31  

Летняя

Вася была в высшей степени благодарна этому поручику, нечаянно названному старлеем, взявшему на себя весь труд объяснений с полицией по поводу случившегося. Гораздо важнее в эти минуты было поддержать адмиральшу, на глазах превратившуюся в сломленную, плачущую женщину.

— Да как же так? — ошарашенно бормотала София Фёдоровна, когда Вася её осторожно вела под руку к отелю, — даже во время бегства из Либавы, при полном хаосе и безвластии, никто никого так нагло не грабил…

Сильные люди тоже могут иногда дать слабину. Отличница Смольного института благородных девиц, соломенная вдова адмирала, безусловно, была крепкой и выносливой, но и у неё настал предел прочности, за которым последовал эмоциональный надлом. Истерика — не обязательно крики и судорожный плач с хаотичными движениями. Затруднённое дыхание, нарушение координации, заикание, проявившиеся у Софии Федоровны, были не менее тревожными симптомами. Васе хотелось как можно скорее со всеми предосторожностями отвести адмиральшу в её пристанище и уложить в постель, пока она не упала в обморок прямо посреди улицы.

Отель «Кист», похожий на мавританский дворец благодаря тосканским колоннам и огромному балкону под арочным сводом, встречал гостей массивными, отделанными бронзой трехметровыми двустворчатыми дверьми с великолепными витражами.

За ними на посетителей обрушивалась вызывающая роскошь. Высокие потолки с лепниной, стены, затянутые шёлковыми обоями цвета слоновой кости, мраморная лестница, украшенная коваными балясинами, хрустальные люстры, дорогая мебель из красного дерева, живые пальмы в массивных кадках, зеркала в позолоченных рамах, умножающие пространство… Василисе показалось, что время улетело вперёд, вернув её в будущее, в ту самую гостиницу, где она познакомилась с Дэном. Для полного сходства не хватало лишь тюнингованной портье. Вместо неё за высокой стойкой что-то старательно писал усатый, дородный консьерж, уткнув нос в толстую книгу регистраций и поминутно макая перо в пузатую чернильницу. Так же, как в будущем, всё дышало респектабельностью и комфортом: от начищенного до блеска паркета до едва уловимого аромата французских духов, смешанного с запахом полированного дерева.

Адмиральшу узнали мгновенно и проводили вместе со Стрешневой в апартаменты, занимавшие, как показалось Васе, чуть ли не половину этажа. По дороге коридорный — так тут называли мужской тип горничной — непрерывно рассказывал о выполненных поручениях, в результате чего Василиса стала обладателем огромного массива совершенно ненужной информации. Служка трындычал о том, что этот номер был зарезервирован для госпожи Колчак за неделю до ее драматичного прибытия в Севастополь, о том, что её багаж прибыл поездом ещё три дня назад, что все вещи приведены в порядок, развешены и разложены в гардеробе, что для особо ценных предметов в апартаментах есть три сейфа, что корреспонденция оставлена в гостиной и так далее, и тому подобное.

— Какие будут пожелания? — спросил коридорный, когда его словесный фонтан иссяк?

— Валериану, мяту, коньяк и никаких тусовок, — озвучила Вася список требований, поддерживая Софию Фёдоровну.

— И чего, простите? — навострил уши коридорный.

— И быстро! — отрубила Вася, опустив вырвавшееся прежде иновременное слово, — никаких встреч, свиданий, совещаний, приёмов… Ясно?

— Ясно, вашебро…- что-то неразборчивое пробормотал служка.

— Тогда выполнять! Бегом!

— Хорошо у вас получается, Василиса, — тихо произнесла адмиральша, устраиваясь на подушках, — много приходилось командовать?

Вася присела рядом с дамой, нащупывая пульс.

— Случалось. Пингвин — птица гордая, не пнешь — не полетит… Простите за нескромный вопрос, София Фёдоровна. Это из-за вас наш несчастный затонувший пароход был таким режимным, что простому смертному туда было не попасть?

— Ну, что вы, Василиса, — Колчак покачала головой, — я не столь важная особа. Транспорт вёз какие-то важные бумаги и лабораторию профессора Филиппова…

— А что это за лаборатория и что за профессор?

— Даже не представляю. Судя по охране и сопровождению, что-то секретное, проходящее по адмиралтейству и военному ведомству.

— И немецкая подлодка торпедировала именно этот корабль… Странно, не правда ли?

— Весьма…

Василиса застыла, шевеля губами и отсчитывая пульс.

— А знаете что, София Фёдоровна, давайте-ка я съезжу за вашим сыном одна. Простите, но вы не в форме. Обещаю доставить невредимым.

— Да, конечно, спасибо, — смутилась женщина, — давно я не чувствовала себя такой слабой и беззащитной. Я позвоню в госпиталь и распоряжусь. Хотя вам, Василиса, тоже стоит отдохнуть, или хотя бы умыться и переодеться….

Стрешнева осмотрела свою порванную и запачканную униформу.

— К сожалению, возможности моего гардероба в настоящее время не дотягивают до моих потребностей.

— Зато мои совершенно распоясались, — слабо улыбнулась адмиральша, — папа меня всегда баловал. Я так и осталась для него маленькой девочкой. Заказывать что-либо хлопотно, но тут на первом этаже чудесный магазин готового платья, и вы можете выбрать любое, записав на мой счёт…

— Спасибо, София Фёдоровна. Это тот случай, когда отказываться глупо, — поблагодарила Стрешнева женщину, — но в таком виде отправляться на шопинг…

— Когда вы не подбираете слова, ваш американский лексикон становится доминирующим, — улыбнулась София, — единственное, что выбивается из ряда, это слово «тусовка», скорее всего, оно от французского «tous», то есть «все», и употребляется в контексте «tous sont venus» — все пришли…. Что же касается магазина, то совсем не обязательно туда идти. Они всё доставят в апартаменты. Около бюро кнопка вызова коридорного — позвоните, пожалуйста. Сами можете привести себя в порядок в комнате для омовения, а я отдам распоряжение.

Благодарно кивнув и хихикнув по поводу высокопарных слов — «комната для омовения», Василиса обнаружила дверь именно с такой надписью, а когда её открыла — застыла в немом восхищении: по-другому это помещение назвать было невозможно.

— Хочу остаться тут жить, — пробормотала она, недоверчиво трогая золоченый оклад, в который, словно картина в Эрмитаже, было упаковано огромное зеркало.

Этот уголок в апартаментах своей изысканностью потянул бы на королевский будуар. Здесь стояла резная мебель с позолоченными украшениями: нечто похожее на комод без ящиков; стол с мраморной столешницей, на котором красовались живые цветы; шкафчик, напоминающий сервант, но не с посудой, а с туалетными принадлежностями.

Среди всего этого великолепия, возле дальней стены не сразу бросалась в глаза белоснежная мраморная ванна на золочёных львиных лапах. В ней можно было искупаться, отгородившись полупрозрачными шторами от центральной части комнаты, как в театре — между сценой и залом. Комната ярко освещалась небольшими хрустальными люстрами, искрящийся свет от которых усиливал богатство обстановки. Всё это создавало ощущение театральности. Вася увидела своё отражение в огромном зеркале, висящем над комодом, и улыбнулась: в испачканном, скромном наряде сестры милосердия на особу царских кровей она не тянула.