Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей

— Едемте, Георгий Николаевич, — Василиса уже сидела за рулём, — в госпитале нас ждёт маленький мальчик, которого надо отвезти к маме.

— Да-да, конечно, — поручик уселся на пассажирское кресло, потирая запястье и поглядывая на очаровательную блондинку с некоторой опаской. — Как долго я должен трудиться, чтобы овладеть такими приёмами?

— Я тугая, как говорит мой тренер, — грустно улыбнулась Вася, выворачивая руль, — поэтому училась 15 лет по два-три часа в день. А вы — сильный и ловкий. Вполне возможно, у вас пойдет быстрее.

— А с чего вы взяли, что я сильный и ловкий?

— Видела, как вы юрко сиганули из машины мне на помощь.

«Значит она дралась с двумя громилами и еще успела заметить, что творится по сторонам! — пронеслась мысль в голове у поручика. — Это ж какую концентрацию внимания надо иметь!»

— Георгий Николаевич…

— Зовите меня просто Георгий, или Жорж — так ко мне обращаются друзья.

— Хорошо. Скажите, Георгий, а куда девались полицейские, которые прибежали на место происшествия? Я боялась, что мне предстоит с ними долгий, обстоятельный разговор.

— Зачем? Я сказал, что вы и ваша компаньонка — просто жертвы, а обоих бандитов нейтрализовал я сам, без постороннего участия. Они отдали честь и удалились. Не обидитесь, что я забрал у вас славу победителя марвихеров[11]?

— Наоборот, я вам очень благодарна. А вам ничего за это не будет?

— Орден за такое не дадут, — усмехнулся поручик.

— Нет, я имела ввиду другое: вас полиция за драку не накажет?

— Дорогая Василиса, да будет вам известно, что в Российской империи наказать офицера может только суд чести, а с его точки зрения, я действовал безупречно… Кстати, один из налетчиков скончался на месте. Второго увезли без сознания…

— Сами виноваты, — сухо ответила Вася, пожав плечами.

До госпиталя ехали молча. Северский не знал, как вести себя с такой барышней. Василиса не вписывалась ни в один привычный образ, рушила все стереотипы, а наглядно продемонстрированные ею навыки и умения не стыковались с хрупкой и воздушной внешностью. Вот так, посреди белого дня убить одного, покалечить другого и просто пожать плечами, мол сами виноваты… «Ты кто, женщина?»

Василиса тоже молчала. Она до чертиков боялась неудобных вопросов, опасалась ляпнуть нечто, что может быть расценено офицером, как непотребное, неуместное или, что еще хуже, провокационное. Это не Петя, его так просто не стреножишь и в стойло не поставишь.

Слава Богу, машинка бежала резво, госпиталь находился недалеко, и вскоре «Бенц» затормозил у знакомого входа.

Полуденный зной выгнал ходячих раненых и медперсонал на улицу. Одни неспешно прохаживались в тени деревьев, другие сидели на парковых скамейках, дровяных чурбашках, просто на бордюрах, и, сбившись в группы, о чем-то беседовали, третьи медитировали на волны и Солнце, прикрыв глаза. Создавалось впечатление, что прямо на лужайке вот-вот состоится пикник, митинг или выступление звезды эстрады — настолько густо дорожки, полянки и берег наполнились пациентами.

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство!

Это было первое, что услышали Георгий и Василиса, когда заглох двигатель. К автомобилю торопилась Изольда Тимофеевна, ведя за собой сына адмирала.

«Ну вот, только этой рекламы мне ещё не хватало», — раздраженно подумала Стрешнева, заметив, с каким любопытством смотрят на нее окружающие.

У Северского глаза и вовсе расширились. «Она еще и 'сиятельство». На его лице маячило немое изумление.

— Изольда Тимофеевна! — зашипела Вася, выскакивая из машины, — тише, прошу вас, тише! Не надо привлекать внимание.

— Ой, простите! — зашептала старшая сестра милосердия, — София Фёдоровна позвонила, предупредила, вот я и решила….

— Спасибо, Изольда Тимофеевна. Давайте посадим Ростислава в автомобиль… А что это у вас?

— Это ваше… Еще одно платье, — засмущалась медсестра, протягивая Василисе узелок с подарком бабы Груни.

— Спасибо, Изольда Тимофеевна. Вашу униформу я верну позже, её пришлось отдать в починку и стирку.

— Ой, а что случилось? — всполошилась сестра.

— Пустяки, дело житейское. Завтра вам ее доставят, а сейчас разрешите…

Стрешнева натянуто улыбнулась, устроилась на водительском кресле, проверила ёрзающего на заднем сиденье Ростислава и дала себе установку не лихачить. В эти времена не только детских кресел, ремней безопасности не было и в помине.

Обратная дорога показалась короче, возможно, из-за Ростислава, пришедшего в полный восторг от быстроходного транспорта.

Мальчик засыпал взрослых огромным количеством вопросов:

Какая у этой машины масть? Какой у неё двигатель? Почему машину толкают лошадиные силы, если двигатель железный? Чем «кормят» железных лошадей? Сколько машина проедет без топлива?

Василиса терпеливо удовлетворяла любопытство адмиральского сына, обстоятельно отвечала на вопросы, старательно заполняя все паузы, дабы у Северского не было желания продолжить светскую беседу и задать какой-нибудь каверзный вопрос по поводу ее «княжеского» происхождения.

Однако всё хорошее когда-то кончается, завершилась и эта поездка. Ростислав побежал в отель на встречу с мамой, а Стрешнева задержалась возле поручика, дабы не выглядеть неучтивой и неблагодарной.

— Ваше сиятельство…- начал было Северский, когда повисла пауза, и сразу замолк, встретившись с ледяным взглядом блондинки.

— Даже не начинайте, — шикнула на него Стрешнева, — зовите меня Василисой, Васей, а про все эти политесы забудьте, иначе…

— Иначе что?

— Да ничего! Огорчусь до слёз и буду называть вас «ваше плодородие»!

Поручик улыбнулся шутке.

— Уверен, что у вас есть веские основания для инкогнито. В таком случае, у меня встречная просьба.

— Не титуловать вас фермерским чином?

— Это — как раз, пожалуйста. Очень необычно и совсем не обидно. Я про другое, — поручик замялся, разглядывая запылившиеся носки сапог. — Из-за всех сегодняшних перипетий, я остался голодным, — он поднял глаза и продолжил, — пообещайте найти время и отобедать со мной, если, конечно, моя компания вам не претит…

— Договорились, — Василиса протянула руку и заалела, когда Северский, вместо пожатия, низко наклонился и поцеловал её.

— И еще одно…

— Простите, Жорж, но потраченное на меня время я вернуть вам не смогу.

— Научите меня тому рукопожатию, которое почти повергло меня в бессознание.

Василиса улыбнулась.

— Обещаю помочь вам освоить этот и другие секреты японской борьбы джиу-джитсу. Только зачем вам? Все приёмы рукопашного боя меркнут перед семью патронами в барабане вашего револьвера.

— Будем считать это моим капризом.

— Моряки не капризничают.

— Я — не моряк, я — летчик.

Василиса пробежала взглядом по мундиру Северского.

— Удивили. И на чем летаете?

— Сейчас осваиваю самолёт-амфибию Григоровича.

— Тогда давайте меняться — я научу вас драться, а вы меня — летать.

— Это не так весело, как вам кажется, и совсем небезопасно, — нахмурился Северский.

— А разве я говорила про веселье? — Василиса выгнула бровь, — рукопашный бой вам нужен тоже не забавы ради, ведь так?

Северский уже собирался заявить категоричной мадемуазель, что это совсем другое, когда сзади, со стороны Приморского бульвара, ему в спину прилетело тревожное: «Ваше благородие! Господин поручик!»

— Да что б вас всех! — выругался Георгий. — Ну, что еще?

— Вас вызывают в школу! Срочно! — лихо козырнул вестовой.

— Меня одного?

— Всех!

— Значит что-то серьезное… Василиса, скажите, где я могу вас найти?

— Я пока не знаю… Наверно, гораздо проще мне найти вас.

— Буду ждать… А если не дождусь, знайте, каждый день, когда не будет полётов, вы сможете увидеть меня здесь с трех часов пополудни и до заката.

Василиса не нашла, что ответить на эту пылкую речь — то ли признание, то ли приглашение… Она потупила глаза, а через секунду двигатель «Бенца» взревел и машина покатилась по проспекту, оставляя за собой синий вонючий шлейф.