Полдень, XXI век, 2008 № 11 - Яна Юрьевна Дубинянская
Хотя, может, и по-другому. Романтический образ гениальной научной дамы — фантом, выдумка, в которую он, возможно, и верит. А его жена дура и стерва, именно такие чаще всего и присасываются к кормушкам в виде грантов-конференций, но в серьезных институтах ее быстро выводили на чистую воду, приходилось становиться в позу и уезжать; рано или поздно кормушка должна была закрыться... Тоже неудачница, чья карьера была обречена рухнуть, если б не шарашка.
А вообще-то, какое мне дело и до него, и до его жены?!
Александр Исаакович молчал. Слишком долго для паузы, так что разговор можно считать оконченным. Кстати, не без пользы: я успела согреться. Закрутила краны, выпрямилась во весь рост и высунула руку из-за занавески:
—Дайте полотенце.
— Возьмите... Алла Васильевна!
Снова полилась вода. Теперь сплошной струей в раковину.
—Кажется, вы меня не поняли... жаль, конечно. Но все-таки, если позволите, я сформулирую свою просьбу. У меня просто нет другого выхода. Единственная надежда... что вы подумаете и поймете.
Я вытерлась и завернулась в полотенце; куцее, оно держалось на груди кое-как. В пространстве между занавеской и дверью два человека могут разойтись, только крепко прижавшись друг к другу в процессе... и падающее на пол полотенце, спасибо. Пускай формулирует, а потом откроет дверь и выйдет первым, а я уже за ним.
Представила себе Андрона, а особенно старичка, наблюдающих эту сцену: запертая второй час кабинка наверняка уже успела возбудить их интерес. Громко прыснула.
— Что?.. Вы что-то сказали?
— Наоборот, я вас слушаю, Александр Исаакович.
Его фигура по-прежнему маячила за занавеской, теперь, когда я встала, уже чуть менее ирреальная. Заговорил:
— Тест на прохождение... утром я не сумел вам как следует объяснить. Мобилизуются все резервы, какие только есть в человеке: интеллектуальные, психофизиологические, подсознательные. Это достигается за счет абсолютного моделирования реальности... и сильнейшей стрессовой ситуации, подобранной индивидуально под конкретную личность.
— Как это?
— Они знают, как. Они все о нас знают.
Я хотела усмехнуться, усомниться: прямо-таки все, да неужели?.. но вспомнила приемную шефа, звонок бандита Толика (не важно, сфальсифицированный или нет) после того теста на измор. Корпоративную вечеринку и пустую Димкину кровать. Мятую бумажку с кривыми, но правильными буквами...
В общем, да. Знают. Все.
— Я искал ее... там, — глухо произнес мужчина за занавеской. — Я пытался ее спасти. Точно зная, что это в принципе возможно. Если бы получилось — наверное, мы были бы сейчас вместе... Но я не смог. Не прошел.
Он умолк и, кажется, ждал от меня вопроса. Я догадывалась, какого. И тоже молчала.
Но он все же ответил:
— Я не видел ее шесть лет.
Я переступила с ноги на ногу; внизу было скользко и уже холодно. Плечи подернулись гусиной кожей, влажное полотенце противно липло к телу, сползая с груди. Захотелось снова забраться под душ. Шесть лет... шесть лет назад родился Димка... еще через шесть ему будет двенадцать... взрослый парень, изменится, наверное, до неузнаваемости... Что за несусветная муть лезет в голову!!!
Темный силуэт все еще маячил на расстоянии даже не вытянутой как следует руки. Сколько можно?!!.. Чего он от меня хочет?..
— Александр Исаакович, — выговорила ровно и устало. — Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Выпустите меня, пожалуйста.
Поправила полотенце и резким движением отдернула занавеску.
Он стоял ко мне лицом. Чересчур близко. И не подумал посторониться.
— Вы сдаете завтра тест на прохождение, Алла Васильевна, — сказал он. — Я не знаю ваших возможностей. Вы сами их не знаете. Но если вы сумеете... если... я прошу вас сделать то, что не получилось у меня. Найдите ее. Выведите оттуда.
Псих, тоскливо подумала я, встретив на мгновение его умоляющий взгляд и тут же опустив глаза. Свихнулся тут, в шарашке. Ничего удивительного. .
Я тоже здесь рано или поздно свихнусь.
— Где я ее вам найду? В виртуальном тесте? В компьютере?
Он досадливо мотнул головой:
— Вы не совсем поняли... Я плохо объяснил. Эта реальность, нельзя сказать, что она полностью смоделирована, там более гонкая программная конструкция, в которой виртуальные элементы микшированы с трансляцией извне в прямом онлайновом режиме... Вы разберетесь, сами увидите, попав туда.
—Допустим. Но вы же говорили, что тесты индивидуальны.
— Индивидуальна ситуация, но ведь реальность та же самая! Шарашка, за ее пределы ничего не выходит. Вероятность того, что вы встретитесь, довольно велика. Только не пройдите мимо... не пройдите, я прошу вас.
Он по-прежнему преграждал мне путь. В кабинке было уже совершенно нечем дышать. Зеркало запотело так, что казалось глухой стеной жемчужного цвета.
— Я же никогда не видела вашу жену.
— У меня есть ее фотография.
Александр Исаакович замялся, явно решая, стоит ли говорить что-то еще, оставшееся невысказанным, в запасе. Я вздохнула, сгребла в горсть края полотенца на груди и сделала шаг вперед, протягивая руку к дверной защелке. И тогда он выдал скороговоркой:
— Это ее работа. Базовая монография нашего отдела. Вам было интересно, я же видел!.. Вам с Олей будет о чем поговорить... потом, — он судорожно сглотнул. — Вы поможете ей?.. Вы обещаете?
— Хорошо. Я постараюсь. Откройте дверь.
Он закрутил кран, щелкнул шпингалетом и отпрянул от меня, метнувшейся мимо него в обжигающую холодом темноту спальни. Наощупь добралась до кровати, откинула одеяло вместе с покрывалом, нырнула внутрь и укрылась с головой, прижав колени к подбородку. Забыть обо всем. Спать. Во что бы то ни стало выспаться сегодня, потому что завтра...
Сильнейшая стрессовая ситуация, подобранная под конкретную личность.
Димка.
* * *
На этот раз компьютер был суперсовременный, годный для оснащения телевизионной студии с международной трансляцией или, скажем, центра управления космическими полетами. Монитор, ширину которого я не смогла бы охватить раскинутыми руками, на ребре казался не толще книги. Непривычная клавиатура с большим раза в полтора набором клавиш, перламутровая мышь о пяти кнопках. Если б я разбиралась в оргтехнике, наверняка была бы впечатлена и чем-нибудь еще.
— Вас может удивить формат этого теста, — говорил шеф, странно серьезный, без намека на псевдоотеческое сюсюканье. — Но, поверьте, это оптимальная форма,
