Полдень, XXI век, 2008 № 11 - Яна Юрьевна Дубинянская

Протянулось полминуты. Затем человек встал, зябко передернул плечами, поплотнее запахнулся в куцее пальто.

— Задувает, — сказал он. — Пойду я, пожалуй. Приятно было пообщаться. Успехов.

Воздух был прозрачен и неподвижен, как хорошая водка в тонком стакане. Солнце блеснуло на золотом ободке: обручальное кольцо. Коттеджами на территории обеспечивают сотрудника с семьей. Мы соседи, будем видеться часто. Сегодня же я познакомлюсь с его женой.

Он ступил на крыльцо и внезапно, глядя мимо меня, спросил: — Но этот невообразимый ужас на площади хотя бы снесли? Точь-в-точь как на тесте. Мышка, курсор, варианты ответов. Быстро. Еще быстрее:

— Что вы, до сих пор стоит. И, знаете, люди привыкли. Уже не обращают внимания. Туристы даже фотографируются...

— Какое п-позорище, — это прозвучало как гораздо более сильное слово. — Ладно, простите. Всего вам наилучшего.

Он прошел в дом. А я развернулась и медленно двинулась к нашему с Димкой коттеджу.

Да, то, что стоит у нас на главной площади — действительно позорище. Но меня это давно не волнует, равно как и подавляющее большинство жителей города. А сначала общественность действительно протестовала, интеллигенция писала коллективные письма, деятели искусства выступали в прессе... я помню. Хотя лично мне и тогда было по большому счету все равно.

Вот-вот должен был родиться Димка.

* * *

— Мам, я поел, честно. Чуть-чуть осталось.

Не глядя на полную тарелку, прижала его к себе. Крепко. Еще крепче...

— Мам, пусти, больно...

Пустила. Отошла в конец кухни, присела на скользкое клеенчатое сиденье углом. Надо подумать. Пока есть время, тайм-аут, пока не приходится принимать решение в бешеном темпе бессмысленного теста...

Шесть лет. Шесть лет этот человек не был в городе. Что само по себе ни о чем не говорит: каждый может вести такой образ жизни, какой считает нужным. Но он шесть лет не имел доступа к информации о происходящем там! Если б имел, то был бы в курсе того, что до такой степени его волнует... наверное. Точно.

Ограничение свободы передвижения, если это входит в условия контракта, можно объяснить спецификой работы и, в принципе, принять — особенно в моем случае, в нашем с Димкой. Но свобода информации?

Ее ограничивают только в тюрьме. И то далеко не во всякой.

«Шарашка».

«Мы оттуда сбежали».

Так что же, хватать Димку в охапку и бежать отсюда, пока не поздно? Мимо коттеджей, по лесу, через ограду — надеюсь, это не бетонная стена в два с половиной метра, колючей проволокой сверху и автоматчиками по периметру? — и на трассу, там поймать первую попавшуюся машину в противоположную от города сторону... если, конечно, удастся сориентироваться. Да и в любом случае — что дальше?

— Мам, что мы дальше делаем? — спросил Димка. — Ты обещала гулять.

Пожалуйста, без лишних резких движений. С чего это вдруг я запаниковала? Ну, попался странноватый, возможно, не совсем адекватный сосед. Разве можно строить какие-то выводы на основании сведений, полученных из одного, к тому же вряд ли достоверного источника? Тем более что и сведений-то я, если разобраться, не получила, в сущности, никаких.

До вечера масса времени, и желательно употребить его с пользой. А если все, что мне удастся сегодня разузнать, будет работать на ту же самую гипотезу... Я откажусь, только и всего. А еще лучше — завалю ко всем чертям следующий тест, и добрый работодатель с бородавкой на носу откажется от меня сам. И вот тогда...

И вот тогда подумаем вплотную, что делать дальше.

— Мама!

— Что «мама»? Хочешь сказать, ты уже одет? Не вижу.

— А куда мы идем?

— В гости.

Мгновенная заминка. Дернулись уголки губ, в глазах прыгнул страх — или показалось?

И нормальное детское:

— Уррра-а-а!!!

* * *

Пять коттеджей подряд оказались запертыми и безмолвными, словно кафешки на зимнем пляже. Ни дымка из трубы; ну допустим, может быть, здесь везде электрокамины. Ни проталины на окнах, сплошь затканных морозными узорами: намерзло за день? Сотрудники на работе — а чем заняты члены их семей? Или семьи тут не у всех? А может, штат шарашки недоукомплектован, и многие дома стоят пустые?

Коттедж, куда вошел мой давешний собеседник, тоже не подавал признаков жизни. Ушел? Значит, все-таки живет один, несмотря на обручальное кольцо... бывает. Или, возможно, его жена тоже работает здесь какой-нибудь поварихой или лаборанткой.

— Мам, смотри!

На дороге кто-то рассыпал зерно, и по снегу деловито прыгали воробьи и синицы. При нашем с Димкой появлении они даже не взлетели, только слегка откочевали в сторону для приличия. Непуганые. Туг вообще есть кому их пугать?

С другой стороны, подкармливать-то есть кому.

Мы поравнялись с шестым коттеджем, и я без особой надежды повернула голову: равнение направо. И затормозила.

На крыльце стояла женщина. Пышная, морозно-румяная, с красным цветастым платком на плечах. Увидев нас, она разулыбалась и призывно замахала руками:

— Поднимайтесь, поднимайтесь! Смелее!

— Мы к этой тете шли, да? — шепотом спросил Димка; я кивнула. Мы поднялись на крыльцо, свежеочищенное от снега, но все равно скользкое, как паркет, натертый мастикой. Я придержала Димку за руку.

— Сейчас самовар поставлю, — женщина широко распахнула перед нами входную дверь. — Новенькие, да? Я и смотрю — новенькие. Вы проходите, не стесняйтесь... Меня Марфой зовут.

— Алла, — машинально представилась я.

Дверной проем был занавешен густым тюлем. Когда я отвела его в сторону, обнаружилась пестрая занавеска, под ней — что-то вроде полога, плотного, чуть ли не войлочного. Казалось, этим многослойным преградам не будет конца, я даже удивилась, когда рука пробилась, наконец, в пустоту. Втолкнув Димку перед собой, вошла в прихожую, по-деревенски заставленную мешками, коробами и корзинами. Впереди снова покачивался тюль, за ним угадывался силуэт стола и толстого самовара на нем.

— Разувайся, — шепнула я Димке.

— Я тебе тапочки дам, — с готовностью подхватила Марфа. — Или лучше носки? Носочки хорошие, чистая шерсть, сама вязала, в три нитки! Как тебя зовут, деточка?

— Дима, — ответил после паузы, решив «деточку» все-таки простить.

Снял куртку и шапку, разулся, натянул носки. Пока хозяйка за ними бегала, чуть-чуть отвел тюль и подглядел в щель, а затем конспиративно отвернулся в сторону. Мне, если честно, тоже хотелось. Интересно. Ведь коттедж стандартной планировки, точно такой же, как у нас, но глядя изнутри,