Полдень, XXI век, 2008 № 11 - Яна Юрьевна Дубинянская
А может, так и было задумано? Они же прекрасно знали — руководство шарашки, что я попытаюсь собрать информацию тут, в поселке. И сделали мне подставу. Мягкую, обволакивающую, с самоваром, ватрушками и бабьей откровенностью. Сомнительной, как электрокамин в дизайне русской печки.
Я глянула вдоль коттеджной улицы. Ни над одной крышей по-прежнему не поднимался дым. Свет в окошках горел выборочно, кое-где. Попробовать еще раз? Не исключено, что за каждым из светящихся окон ждут именно меня. Передернула плечами и покрепче сжала Димкину руку.
— Мам, я ее не вижу.
— Кого?
— Малую Медведицу! Может, ее тут вообще нету?
— Может... То есть нет, так не бывает. Она, наверное, где-нибудь за крышами или за деревьями.
—А-а. Жалко.
Кроме звезд и редких оконных квадратов, никакого освещения. Ни души, ни единого звука, если не считать наших крахмально хрустящих шагов. Видимо, здесь не принято шумно расслабляться по вечерам. И гулять — тоже; что там говорила Марфа насчет детей? Правда, возможно, для прогулок и отдыха тут отведено какое-нибудь специальное место.
Поискать? Прогуляться, скажем, в сторону главного корпуса, где я сдавала утром тесты. Если не ошибаюсь, идти по тропе мимо коттеджей и дальше, никуда не сворачивая, через лес... В лесу водятся ручные белки. И не исключено, что кто-нибудь еще... покрупнее и не столь ручной.
Димка оживленно выискивал в небе знакомые созвездия, причем знал он их довольно много. Не помню, чтобы я ему показывала. А кто? Неужели он?
Мы поравнялись с нашим коттеджем. Или наш следующий? — засомневалась я.
И накатила злость, ярость, жгучая досада на собственную неприспособленность, никчемность, бессилие. Даже сориентироваться в считанных темных домиках!., даже определиться, наконец: вернуться ли к себе или стукнуть для пробы еще в чье-нибудь окошко! Не говоря уже о том, чтобы действительно оценить ситуацию, разобраться, принять решение. Оставаться здесь, с блеском выдержав завтрашние тесты и радуясь неожиданно привалившей удаче, или прямо сейчас бежать куда глаза глядят, сквозь черный заснеженный лес, наугад, ориентируясь разве что по звездам... Он был прав: я не могу — сама. Не говоря уже об ответственности за Димку.
Так, собраться, взять себя в руки. Вот этот коттедж — наш. Точно.
— Мам, я не хочу, давай еще погуляем! — запротестовал Димка.
— Нам с тобой завтра рано вставать,—я ступила в собственный след на деревянной ступеньке. — Очень важный день завтра, Дим. .
Он кивнул, со вздохом поднялся на две ступеньки выше. И спросил:
— Мам, а что такое «шарашка»?
* * *
— Блестяще, Аллочка, просто блестяще! Честное слово, я счастлив заполучить настолько перспективного сотру... Что-нибудь не так?
— Ничего. Глаза.
Я тщетно пыталась проморгаться, унять резь под веками; запредельная скорость теста — не сравнить со вчерашним! — продолжала мельтешить в голове, и зрачки метались туда-сюда, не желая остановиться. Почему у них тут такой плохой монитор?..
— Не волнуйтесь, это пройдет. Поздравляю, можете считать себя принятой на работу в наше учреждение. С испытательным сроком, разумеется.
— Разумеется. Только...
Я о чем-то забыла. О чем-то важном. О чем-то — мягко сказано, вся моя хитроумная стратегия, тщательно продуманная вчера в тиши и темноте, сереющей к рассвету, под ровное Димкино сопение и душный жар подушки, пошла прахом, выбитая из головы безумной тестовой программой. Рассчитанной, по-видимому, именно на такой эффект. Никакой это вообще не тест, просто глушилка для мозгов... Сейчас мне подсунут договор, и я подпишу, не читая, не могу я сейчас читать. Все продумано. Включая выпуклый мерцающий монитор на суперсовременной, судя по скорости, машине.
— Вам что-то не нравится, — участливый голос над ухом. — Как-жаль. Высказывайте ваши замечания, попробуем договориться.
— Не совсем замечания... Но мне хотелось бы более четко представлять себе...
Из приемной высунулась секретарша:
— Шеф, вас там второй час добиваются.
— Ты сказала, что я занят?
— Он все равно звонит. Какой-то Анатолий, начальник приватной службы безопасности...
Рухнуло что-то большое и металлическое, хороня в грохоте его имя. Я резко обернулась — навстречу затравленному Димкиному взгляду поверх поверженной этажерки в ореоле разлетевшихся бумаг.
Димка пробормотал «извините» и присел на корточки.
— Впервые слышу, — сказал начальник. — Аллочка, может быть, вы знаете, кто это?
Я пыталась поставить на место этажерку, почему-то неровную, шаткую. Обернулась через плечо, незаметно сжав Димкины пальцы. И выговорила, почти не размыкая губ:
— Нет.
— Вот и славно, — улыбнулся он. — Танюша, передай этому Анатолию, что мы с Аллой ни его, ни его босса знать не желаем. А телефончик на всякий случай зафиксируй.
Повернулся ко мне, сияя тридцатью двумя зубами, маслеными глазками, бородавкой, превосходством:
— На чем мы остановились?
Я молчала.
Молчала и думала о том, что здесь, наверное, вполне можно жить. Что Марфа, жена программиста, весьма довольна и счастлива. Что мне совершенно необязательно знать, какие еще монументы возведут в нашей столице за последующие пять-шесть лет. Что тут, кажется, есть другие дети Димкиного возраста и вроде бы школа. И что свобода — это, в первую очередь, когда ты ничего, никого и ни за кого не боишься. А уж этого человечка с бородавкой я бояться не буду. Никогда. Даже заключив с ним самый кабальный договор.
За спиной снова хлопнула дверь, и знакомый голос произнес:
— Я уже. Не рано?
Мой новый начальник миролюбиво отозвался:
— Нет, Евгений, в самый раз.
Щурясь и мигая, я посмотрела. Женька стоял в дверях, он был чисто выбрит, одет в безукоризненный костюм, и если описывать не глядя, непременно припомнились бы элегантные очки в тонкой оправе. Хотя очков он как раз и не носил.
Чуть-чуть потупил глаза.
* * *
— Считаешь меня подлецом?
— Как ты догадался?
— Я редко догадываюсь. Предпочитаю логику.
— Правильно предпочитаешь.
Мы шли по коридору. Слишком долго шли, никуда не сворачивая, не поднимаясь и не спускаясь. Что это за здание такое, /шинное, словно гигантская коробка от лампы дневного света? Никаких окон не было, только двери без просветов и табличек да круглые плафоны над каждой третьей, я посчитала. Женька скользил рядом со мной изящно и бесшумно, как хороший танцевальный партнер, независимо от того, ускоряла я или замедляла шаги. Димка плелся сзади. Он устал. Он давно перестал
