Фонарщица - Кристал Джей Белл

– Руби!

Я едва различаю собачьи шаги в шуме погони. Ветка цепляется за волосы, запутываясь в волосах. Я отмахиваюсь от нее, продираясь вперед, все дальше сквозь густую листву. Хрупкие листья крошатся под руками, хрустят под ногами.

Первым делом меня поражает запах. Прогорклое облако. Я отступаю на шаг, как будто наткнулась на невидимую стену. Руби нюхает и фыркает, ее старые лапы подрагивают от возбуждения, пока она кружит вокруг своей находки. Я наклоняюсь к ней и оттаскиваю за загривок, прежде чем меня охватывает отвращение.

Дохлая лиса со вспоротым брюхом, внутренности уже съедены. Трудно сказать, зарезал ли ее какой-то хищник, прикончила ли болезнь, или лес сделал свое дело. Из-под пожелтевшей кожи проступает скелет. Некогда блестящий мех потускнел, яркость ушла из него вместе с жизнью. Сверкают белые зубы. Ветерок ерошит шерсть на лисьем хвосте, посылая нам с Руби зловещее приветствие, и я машу рукой перед носом.

– Молли! Где же ты? Молли! – разносится эхо по лесу.

Я оттаскиваю Руби, норовящую броситься на мертвечину:

– Фу, Руби!

Прежде чем отвернуться, я замечаю кое-что необычное. Из середины дохлой лисы растет молодое деревце. Торчит прямо из чрева. Сила жизни, расцветающей из смерти; тут есть над чем подумать. Не припомню, чтобы видела нечто подобное. Судя по всему, лиса околела недавно, но деревцу, должно быть, месяцев шесть. Скорее всего, бедняжка в последний момент свернулась под ним калачиком. Это просто совпадение, что лиса так разложилась, как будто… что? Как будто дерево пожирает ее.

Дрожь пробегает по телу, замирая внутри. Я отворачиваюсь, не обращая внимания на ползущий по спине холодок, и тяну за собой упрямую Руби. Я не должна поддаваться абсурдным мыслям. Я не суеверный китобой и не старая деревенщина, травящая кровавые байки о чудищах, живущих среди нас в Уорблере. Нет. Я фонарщица. Мое дело – нести людям свет. Освещать путь.

Лес, оставленный закатным заревом, темнеет; небо, еще недавно голубое, закрыло облако. Пройдет совсем немного времени, и из-под корней выползет туман и пойдет гулять по ночным улицам. Здесь становится небезопасно, к тому же меня ждет работа. Имя Молли так и преследует нас с Руби, пока мы выходим из леса и возвращаемся в деревню. Где-то поодаль слышатся шаги, то позади, то впереди. Руби снова виляет хвостом, но семенит уже не так шустро. То ли из-за возраста, то ли оттого, что ее ждет пустой дом, кто ее знает? Так или иначе, все мы возвращаемся, наши шаги медлительны, наши поиски оказались тщетны. Я различаю среди остальных голос Гидеона, доносящийся из его частной рощи на северо-востоке.

Никому туда нет хода. Понатыканные повсюду указатели со словами «Частная собственность» не позволяют сослаться на неведение. Несколько лет назад Гидеон сумел убедить муниципальный совет сохранить значительную часть оставшихся уорблерских лесов, передав ему во владение почти тридцать акров. Им было нетрудно принять такое решение, ведь лесом они дорожат меньше, чем репутацией Гидеона.

Если только мы не хотим, чтобы другие корабельные резчики завладели секретами Гидеона и особой древесиной, роща останется закрытой, согласно распоряжению совета. Потому что Гидеон всегда получает то, что хочет. Теперь же он хочет Пру. Мне и без того было плохо, а стало еще хуже. Мужчина, привыкший распоряжаться, не любит слышать «нет», но я должна настоять на своем. По правде говоря, Гидеон меня не беспокоит. Не слишком. С Пру мне предстоит схватка посерьезней. Именно те, кого любишь, могут ранить сильнее всего. И в ее глазах это я нанесла первый удар.

Глава 5

Дома мне обычно дышится свободнее, будто я расшнуровываю корсет. Однако на этот раз я словно затягиваю его потуже. Расслабиться, не быть настороже – об этом нечего и думать. Каждое мое движение, каждое слово вызывает у меня приступ нерешительности. Ходить по тонкому льду не так тяжело, как по этому замершему дому.

Я застаю Пру в гостиной за уборкой. Мне она не рада. Она реагирует на меня не лучше, чем мама. Мне хочется кричать. Но этот низменный инстинкт ни к чему меня не приведет. Я ведь взрослая и должна вести себя соответственно.

– Пру? Можем мы поговорить о том, что было утром? Пожалуйста.

Она игнорирует меня, проходя через гостиную. В этой комнате Па и мама принимали гостей. У нас здесь остались только диван и приставной столик. Если бы не развешанные по стенам разноцветные квилты[7], сшитые мамой и ее матерью до нее, здесь было бы и вправду мрачновато. Шух-шух метлы странным образом успокаивает и в то же время раздражает. Пру ведет себя как ребенок, но я не могу сказать ей этого. Иначе между нами вмиг бы захлопнулась дверь.

– Ну так что?

Я опускаюсь на диван, скрещивая лодыжки. С подошвы ботинка падает лист, кусочки земли осыпаются на пол. На брюки налипли листья, которых я не замечала, а кромка штанин испачкана грязью. В любой другой день Пру высказала бы мне за неряшливость. Но не сегодня. Я сцепляю пальцы.

– Я буду говорить и надеюсь, что ты будешь достаточно любезна, чтобы слушать. Это все, о чем я прошу.

Она шмыгает носом, но, по крайней мере, не уходит. Двигаясь за метлой, она приближается ко мне и задевает черенком ботинок. Я поднимаю ноги, и она подметает за мной. Все не так уж плохо.

– Я сожалею, что загубила твои планы. Правда. Верь мне, когда я говорю, что больше всего на свете желаю тебе счастья и ничего кроме.

Шух-шух.

– Но положа руку на сердце я не могу одобрить твой союз с Гидеоном.

– Почему? – Она резко поворачивается ко мне, вцепившись в метлу так, что белеют костяшки пальцев.

– Потому что Па был бы против.

Пру отступает на шаг. Теперь я определенно завладела ее вниманием. Уголки ее губ опускаются.

– Не понимаю.

Я подаюсь вперед, упираясь локтями в колени, и крепко переплетаю пальцы в замок. Я поднимаю глаза и погружаюсь в прошлое, когда был жив Па. Прохладный полумрак комнаты исчезает, уступая место золотистому теплу позднего вечера. Рядом со мной Па, теребит свою шляпу. Шерстинки льнут к его шершавым ладоням. Светлые волоски на его пальцах поблескивают на свету. От него пахнет ворванью и дымом, что для кого-то было бы малоприятным сочетанием, но для меня это родные запахи.

«Мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещала, Темп», – произносит он тихим, неуверенным голосом, как будто сомневается, стоит ли вообще что-то говорить.

Мама с Пру за