Страшные истории для бессонной ночи - Лилия Белая

— Сделай, — сказала она чуть слышно. — Похорони меня в Скаульхольте — там, где я впервые ступила на эту землю.

— Нет-нет-нет, ты выздоровеешь, ты поправишься, — замотал он головой.

Торгунна с неожиданной силой вцепилась ему в руку.

— Дай мне слово! — сказала она, и Асмундур пообещал.

Больше Торгунна ничего не говорила, пожалела своего ослабевшего сильного мужчину. Утром повозка с ее телом, запряженная парой круторогих быков, отправилась в путь. Четверо угрюмых молчаливых мужчин на лошадях сопровождали ее: Бьярки, Асмундур и два его верных воина — Хаки и Фроди. Они ехали весь день, без остановок, а как начало темнеть, свернули к Боргарфьорду. В пустом рыбачьем домике они долго сидели, не разводя огонь, погруженные в свои тяжелые мысли, а тело Торгунны лежало в повозке за окном.

Стемнело, но никто не мог сдвинуться с места. Снаружи послышался шорох: кто-то подошел к домику. Асмундур положил руку на рукоять меча. Со скрипом открылась дверь, и в дом вошла Торгунна. Воины вскочили, но Торгунна не смотрела на них. Она встала на колени перед очагом и разожгла огонь. Так же не глядя ни на кого, вышла и вернулась с котелком, мешочком ячменя и полосками вяленой оленины. Потрясенные воины отступили к стене, они растерянно смотрели то на Торгунну, то на Асмундура и не знали, что делать, а ожившая Торгунна подвесила котелок над очагом и засыпала крупу. Когда каша приготовилась, она протянула мужу плошку с едой.

— Ты голоден, любимый, поешь, — сказала она, глядя в сторону.

Асмундур взял кашу. Он случайно коснулся ее ледяных пальцев и вздрогнул. Не сводя с жены глаз, он съел все. Глядя на него, поели и остальные. Когда котелок опустел, Торгунна вышла из дома. Асмундур кинулся за ней. Она подошла к телеге и легла так же, как лежала раньше. Асмундур схватил ее за плечи, но они оказались твердыми и холодными, а голова безвольно откинулась, обнажив тонкую шею. Сильный воин, победивший людоедов, опустился на землю и зарыдал, а его друзья стояли над ним и не знали, что сказать.

Утром быки потащили повозку дальше. Хаки и Фроди ехали впереди, а Асмундур с братом — сзади.

— Она не мертва, — сказал Асмундур. — Она не в Хельхейме.

— Ты обезумел от горя, Мунди, — ответил Бьярки.

— Нет, — упрямо замотал головой тот. — Я верну Торгунну.

— Но как?

Асмундур задумчиво посмотрел на солнце.

— Еще не знаю, но отпустить ее я не могу.

У подножия ледника Хофсйёкюдль они остановились на ночлег. Споро, в восемь рук, возвели шатер. Бьярки разложил дрова для очага, Асмундур достал котелок, кожаную флягу с водой, крупу и вяленую оленину. Потом он сел, сели и остальные. Фроди достал кресало, но Асмундур остановил его. Они ждали у холодного очага, не глядя друг на друга. Снаружи заскрипел снег. Откинулась шкура, закрывающая вход, в сгустившихся сумерках показалось бледное лицо. Качнулись тяжелые косы цвета мореного дуба, когда Торгунна вошла в шатер. Воины вскочили на ноги. Глядя мимо — в землю под ногами, на дрожащие под порывами ветра стенки, на дрова в незажженном очаге — куда угодно, но не в глаза мужчинам, она подошла к очагу и взяла протянутое кресало. Теперь и Фроди ощутил ледяной холод ее тонких пальцев.

Все повторилось. Она протянула мужу плошку с дымящейся кашей.

— Ты голоден, Асмундур, поешь, — сказала Торгунна, и он принял еду из ее рук, но, как ни пытался заглянуть в глаза, она неизменно отводила взгляд.

Когда мужчины насытились, Торгунна повернулась и, глядя под ноги, пошла к телеге. Издав вопль отчаяния, Асмундур перепрыгнул пылающий костер и бросился за ней. Бьярки выскочил следом. Хаки выхватил горящее полено и с Фроди кинулся за ними. Тень гигантского ледника накрывала шатер, а за ее изломанной гранью, возле распряженной телеги, стоял Асмундур. Он обхватил вырывающуюся Торгунну, как огромный медведь, задирающий свою жертву, только медведи не плачут. Три храбрых воина много раз не задумываясь бросались в самую гущу смертельной битвы, но сейчас стояли вокруг и не знали, что делать. Ледяной ветер трепал жалкий огонек на недогоревшем полене, его рыжие отблески метались по нежному лицу Торгунны, стирая мертвенную бледность. С огромным трудом, будто не слабая женщина сопротивлялась ему, а великан-людоед с далекого скоттского острова, Асмундур развернул жену к себе.

— Посмотри на меня, Торгунна! Я, твой муж, говорю тебе — посмотри!

Она выгнулась так, что косы легли на снег.

— Нельзя! — закричала она.

Он схватил Торгунну за голову, она упала на колени, и он рухнул перед ней. С красным от натуги лицом он тянул ее к себе, а она сопротивлялась, и ему никак не удавалось сломить ее волю. Когда осталось совсем чуть-чуть, Торгунна закричала. Рот распахнулся так широко, как не может открыться у живого человека, от этого крика ослабли руки Асмундура. Хаки уронил в снег факел, и тот, зашипев, погас.

Торгунна встала и сказала:

— Асмундур, не пытайся меня вернуть. Ты погубишь и меня, и нашего сына.

Обезумевший от горя Асмундур пополз за ней, вцепился в подол ее платья, но она не остановилась, только затрещала разрывающаяся ткань. Торгунна легла в телегу, на солому, как лежала раньше, и закрыла глаза. Долго Асмундур стоял на коленях, уткнув лоб в деревянный борт похоронной повозки, а его ближники молча застыли вокруг. Только луна равнодушно смотрела на четыре крошечных фигурки у неуклюжей телеги под отвесной ледяной стеной, а больше вокруг живых не было.

На третий день они вошли в Скаульхольт. Проехали, не заходя, мимо домов под подозрительными взглядами местных жителей. Впереди зеленел высокий холм. Асмундур показал на него:

— Хорошее место для погребального костра.

Они направили повозку к подножию и разбили лагерь с подветренной стороны, укрывшись от любопытных глаз.

Наступила ночь. Асмундур сам достал кресало и развел костер. Наварил каши с олениной, разложил по плошкам. Бьярки настороженно следил за братом. Он сходил к повозке, убедился, что Торгунна мертва и неподвижна, потом подсел к Асмундуру.

— Что ты задумал, брат? — спросил он.

— Она носит в чреве моего сына, — угрюмо ответил Асмундур.

— Брат, ты оглох? — вспыхнул Бьярки. — Ты не слышал, что сказала Торгунна прошлой ночью?

— Очень хорошо слышал, Медвежонок, и потому не могу с ними расстаться.

Он встал и пошел к телеге.

— Остановись! — крикнул Бьярки.

Асмундур выхватил меч.

— Я сделаю это, даже если мне придется убить тебя! — прорычал он.

Бьярки посмотрел на подрагивающий конец клинка, на полное решимости лицо брата и отвел глаза. Асмундур резко вложил меч в ножны и откинул