Гули - Эдвард Ли
Апрель был на исходе. Впервые в этом сезоне Курт заметил, что все вокруг него наполнено жизнью и трепетом. Неприглядный снег с черными вкраплениями растаял, и извилистый асфальт шоссе 154 блестел чистым черным блеском. Деревья, которые месяц назад были голыми, стояли прямо и густо зеленели. Слева обширный квадрат кукурузного поля Меркеля отливал медно-коричневым цветом, показывая свежевспаханную почву, и вскоре должен был засиять зеленым, превратившись в грядки кукурузы высотой в человеческий рост. Краски казались резче, насыщеннее, воздух был наполнен ароматами жизни. Это было нечто большее, чем просто изменение природы; это было изменение его души - весенняя лихорадка, приближение долгих дней, бескрайнее небо и тепло, которое, как он боялся, может никогда не наступить. Конец очередной серой мэрилендской зимы.
Отсталый и упрямый, Тайлерсвилль на самом деле вовсе не был городом; это была дорога - шоссе 154 штата - и все, что находилось по обе стороны от этой дороги, называлось Тайлерсвилль. Шоссе 154 пролегало извилистой дорогой длиной в дюжину миль по самым густым лесам, холмам и болотам Мэриленда и соединяло город Боуи на юге с оконечностью Аннаполиса на севере. Маленьких, разрозненных домиков и трейлеров, которые тянулись вдоль шоссе, как его просто называли, насчитывалось не более сотни, и если бы не торговый центр и жилые комплексы на южной оконечности, населения не хватило бы даже на то, чтобы образовать город. В Тайлерсвилле была своя полиция только потому, что он располагался на этом важном участке как муниципалитет между двумя крупными городами. Сам по себе департамент был небольшим, но преступность почти не проявлялась, если не считать пьяниц, деревенщин и мотоголов, которым нравилось считать шоссе 154 испытательной трассой для своих заездов.
Курт работал в смену с четырех до полуночи и предполагал, что будет продолжать это делать до конца своей жизни. Работа была утомительной, окружающая среда - менее чем поучительной, а зарплата, как известно, никогда не заставляла его прыгать вверх-вниз; но он полагал, что эта работа ему подходит. Помимо скуки, он нашел для себя занятие, пусть небольшое, но все же оно было. Это была работа, которую нужно было выполнять, работа, которая даже давала возможность помогать людям, и которая, по крайней мере, казалась более приятной, чем стояние в очереди в бюро по трудоустройству.
Иногда казалось, что целые смены уходят на то, чтобы проехать этот маршрут взад и вперед, от одного конца до другого. Он проделывал это сотни, а может, и тысячи раз, проезжая одни и те же километры и снова и снова созерцая одни и те же ничем не примечательные пейзажи. Основная часть работы полиции в Тайлерсвилле сводилась в основном к регулированию дорожного движения. По шоссе безудержно мчались спидеры, ее извилистые повороты и чистые, длинные прямые были настоящим испытанием для толпы быстрых автомобилей, населявших округ Принс-Джордж; работа с радаром была любимым развлечением Курта. Единственными преступлениями, не связанными с торговлей людьми, которые происходили с некоторой регулярностью, были еженедельные драки по выходным в "Наковальне" (придорожном баре для обнаженных топлесс) и случайные семейные разборки, когда пьяные мужья избивали пьяных жен до полусмерти, хотя Курт знал, что раз или два было наоборот.
"Интересно, как я выгляжу?" - подумал он.
Он рассеянно почесал затылок, пригладил темно-русые волосы, а затем нахмурился, потому что знал, что шеф Бард скоро начнет отчитывать его за стрижку. "Центр душевных бесед работает именно так" и "Когда ты собираешься окончательно сменить пол?" - вот два наиболее забавных намека Барда. "Подстриги свои гребаные волосы, или я тебя уволю" были не такими забавными. Бакенбарды тоже были длиннее, чем следовало бы, но Курт и без указаний мог их подрезать; дикие, торчащие в разные стороны бакенбарды были характерной чертой всего тайлерсвилльского клана деревенщин. Меньше всего ему хотелось выглядеть деревенщиной во внеслужебное время.
Чем дальше на север он проезжал, тем беднее казались жители придорожных районов - их машины становились старше, ржавее, дома - обветшалее, и некоторые из них, вероятно, заслуживали осуждения. Он знал, что там было несколько домов-трейлеров, спрятанных глубоко в горах, где у людей даже не было электричества.
"Бедное белое отребье..."
Ближе к концу дороги темнело, пихты, сосны и тополя росли здесь гуще и были такими высокими, что тяжелые, тянущиеся друг к другу ветви закрывали дневной свет, поскольку солнце неуклонно садилось. Здесь по правую сторону дороги не было домов, деревья росли скорее над болотами, чем над холмами. Еще через милю, бросив взгляд налево, Курт увидел заросшую территорию Биллского кладбища, занимавшего небольшую поляну посреди леса. (Тогда его поразило, что так много кладбищ и похоронных бюро в Мэриленде носят загадочное название "Билл"). Он всегда думал, что кладбище забыто, но, присмотревшись, разглядел вереницу машин на обочине и группу мрачно одетых скорбящих, стоящих вокруг открытой могилы. И тут он вспомнил трагедию, произошедшую с Друкером несколько дней назад. Городской пьяница и чудак Коди Друкер нечаянно наступил на крокетный мяч, после чего упал с лестницы, громко ругаясь и сломав при этом шею. Никто не мог точно сказать, что делал крокетный мяч на лестничной площадке, и никто не мог объяснить, почему на Коди были черные носки и черные ботинки и ничего больше. Впрочем, это было неважно; вряд ли в городе будут скучать по старине Коди. Немногочисленная толпа на похоронах, казалось, точно отражала его популярность.
"А вот это интересно".
Курт замедлил машину, а затем остановился на обочине. Как сообщалось, цепь на первых въездных воротах в Белло-Вудс была спущена. Он остановился и просунул нос в ворота. Более тщательный осмотр цепи показал все - навесной замок на столбе был по-прежнему в целости и сохранности, сама цепь была перерезана. Он подумал, что это болторезы. Эти чертовы штуки следовало бы объявить вне закона. Он проехал на холостом ходу по старой шахтерской дороге, пересекая законные границы участка.
То, что в городе называли Белло-Вудс состояло из нескольких сотен акров нетронутых лесов, нескольких заброшенных сельскохозяйственных угодий и полудюжины шахтных стволов, которые были закрыты с конца сороковых годов. Собственность пришла в упадок, превратившись в невзрачное поместье, расположенное вокруг особняка Белло-Вудс, возможно,
