Картонные стены - Елизарова Полина

Выпалив это на одном дыхании, Андрей обессиленно прижался к руке доктора, но тут же вспомнив, что они с доктором не одни, попытался придать лицу воинственно-серьезное выражение.

Жанка, почувствовав его состояние, импульсивно подскочила со стула. Встав рядом с доктором, она ласково погладила своего старинного приятеля по спине:

– Андрюша, это, конечно, полный пипец… Но нам сейчас необходимо сосредоточится и понять, может ли эта ведьма все-таки знать, где наша Алинка…

– Уйди ты! – Андрей утер рукавом рубашки вспотевшее лицо и, стряхнув с себя Жанкину руку, уставился на фото Алины:

– Не мог я ей ответить, понимаешь, – оправдывался он перед немым портретом. – Я просто стоял и глотал в себя эту хрень. А сейчас вот поеду и застрелю ее! Одной тварью на земле станет меньше, а меня отец отмажет, – скалился в пустых угрозах его пьяный рот. – Жаннет, найди у своих работяг лопату. Закопаю эту тварь прямо у подъезда! Девонька моя… Как же ты там мучилась, пока не ушла, пока не нашла меня… Теперь я понял, почему ты так героически меня от этого ограждала. Какой еще молодой любовник?! Откуда?! Мы же так классно жили! Так веселились, что этой ведьме и не снилось. Мы были счастливы как дети… – задыхающимся голосом выкрикивал он портрету, а затем обернулся и схватил Жанку за руку. – Эй, ну ты же это помнишь, а? Помнишь наш фан? А танцы в пять утра в баре на крыше? А небо рассветное, невероятное, будто боженька перед нами калейдоскоп крутил? И впереди у нас была огромная счастливая жизнь!

– Помню, Андрюша, помню, – послушно кивала головой Жанка, имевшая солидный опыт общения с нетрезвыми мужчинами.

– А че мне эта убогая тогда втуляла, а?! Она втуляла, что мы врем друг другу ради ребенка! Моя душа, да что душа, весь я, со всеми потрохами, всегда был Алинкин! У нас и с сексом всегда все было в порядке, вы поняли? Бабе дом нужен, семья и преданный муж. И мужику нужна женщина! Ща, погодите…

Андрей схватил со стола мобильный и, тыча в дисплей дрожащими пальцами, принялся в нем что-то искать.

Через несколько секунд телефон поймал блютуз, и на всю столовую из спрятанных по верху кухонной мебели колонок полилась лихая музыка.

Андрей с грохотом отодвинул стул и, дерзко схватив распоряжайку за талию, попытался пуститься с ней в пляс под звуки зажигательной сальсы.

Жанна быстро поймала нужный ритм и уже сама, охваченная его внезапной истерикой, принялась выводить неверно перетаптывавшегося на месте Андрея на правильные шаги.

– «Малагэнья салероса-а-а!» – пытаясь перекричать динамик, выкрикивал на всю столовую Андрей. – Давай, Жаннет, жарь по полной!

Если отбросить предысторию, картина, которую вынуждены были наблюдать Самоварова и доктор, была бы комедийно-уморительной: Андрей, в бледно-розовой рубашке и темно-синих деловых брюках, нескладно топтался на месте и, смачно прихлопывая в ладоши, как какой-нибудь киношный прапорщик или разудалый комбайнер, пытался двигать своим длинным телом, а грудастая, растрепанная распоряжайка активно крутила бедрами все в тех же надетых с утра и успевших запылиться на стройке спортивных штанах. Включившись в этот диковатый танец, Андрей вдруг начал так яростно напирать на девушку, что Жанка пару раз ударилась об угол стола, но продолжала все так же быстро двигаться в такт и вести его за собой, уверенная в том, что тем самым ему помогает.

Варвара Сергеевна старалась не смотреть в их сторону – Андрей был жалок, ну а Жанку, бросавшую на них с доктором глуповато-извиняющиеся взгляды, ей было искренне жаль. Варвара Сергеевна машинально взяла со стола свой стакан с виски. Обожавшая Тарантино, Самоварова, конечно, быстро узнала эту мелодию из фильма, в котором справедливость в лице высокой и жадной до крови блондинки восторжествовала. Обжегший нутро напиток был хоть и крепок, но действительно хорош.

– Ты сможешь его успокоить? – бросила она взгляд на доктора, плюхнувшегося на стул рядом. – Афобазолом тут, боюсь, не отделаешься. Посильнее что-нибудь есть?

– Посильнее сейчас только это! – Валерий Павлович кивнул головой на стакан в ее руке. – Ну а то, что посильнее, с алкоголем лучше не мешать.

– Боюсь, ему нельзя пить, – констатировала очевидное Варвара Сергеевна.

В ответ Валерий Павлович лишь вяло огрызнулся:

– Не драться же ты мне с ним предлагаешь?

– Конечно, нет.

– Его сейчас уже не остановишь, раз капля в рот попала. Да он еще в состоянии шока… Тебе не показалось, что к моменту нашего прихода он был уже подшофе? – Самоварова удрученно кивнула. – К великому сожалению, ты оказалась права, Алины у матери нет. А мы-то с тобой что будем делать? Давай решать. – Валерий Павлович придвинулся к ней вплотную. – Уезжать нам надо. Знал бы раньше, каким он стал, ни в жизнь бы не поехал, тем более с тобой, – торопливо бросал слова доктор, не любивший, как и все мужчины, оправдываться за свои неудачные решения. – А девица эта, – бросил он взгляд на портрет Алины, – небось и дала от него деру из-за пьянки.

– Он мне вчера сказал, что давно сошел с большой дистанции, – усмехнулась Самоварова.

Андрей успел сменить музыку, и теперь на всю столовую орала «Крошка моя» группы «Руки верх!».

– А эту помнишь?! – тряс он за плечи ошалевшую Жанку. – Ну че встала-то, как неродная? Помнишь, как мы на вашей кухне отрывались?

Громкая музыка неприятно закладывала уши, а из-под шкафов и подоконников Варваре Сергеевне слышался тяжелый, сдавленный шепот – обрывки фраз из Алининого дневника удивительным образом перекрывали в ее голове ревущую на всю столовую песню.

И, вновь почувствовавшая острую, сосущую тревогу Самоварова, не сумев придумать ничего лучшего, щедро пригубила виски.

– Есть у меня версия, Валер… Мне нужен еще день-полтора. Если мои предположения неверны, в понедельник надо будет убедить его подать в официальный розыск.

– Эй, сладкая парочка, доктор и сыщик, идите к нам! – прокричал им Андрей. Насквозь мокрая от пота рубашка прилипла к его спине. – А может, мы ее в гости пригласим? А че? Ща такси вызову, пускай сюда приедет и посмотрит на наш Ноев ковчег! Жаннет, ты с нами? Ты же замуж хочешь, я знаю… Я готов дать тебе сто один совет, как увести этого жука Ливреева из семьи! И будет у нас целых три счастливые пары! – отчаянно паясничал он.

Жестикулируя, он резко отпустил руку, которой пытался повести на поворот распоряжайку. Жанна потеряла равновесие и чуть было не упала. На ее счастье рядом оказалась стена с висевшим на ней портретом Алины. Андрей грубо отпихнул прижавшуюся к стене Жанну и снял со стены портрет.

Прижав портрет к груди, он вновь сменил песню.

– Я – это ты-ы-ы! Ты – это я-я! И никого не надо нам! Вот она, всегда со мной! – Тыча в портрет пальцем, орал он, перекрикивая Мурата Насырова. – Видишь, дядя Валер, это моя женщина, единственная и неповторимая!

– Угомонился бы уже, – раздраженно отмахнулся доктор. – Если ты планировал устроить дискотеку для тех, кому давно за тридцать, мог бы, хотя бы ради приличия, заранее нас в известность поставить. А наши нынче не пляшут.

– Валер, я покурить, – привстала из-за стола Самоварова.

– Что ж… Гулять так гулять, – попытался пошутить Валерий Павлович, кивнув на стакан в ее руке.

Но, вглядевшесь в ее побледневшее лицо, доктор, уверенный в том, что причиной ее вновь ухудшегося самочувствия послужил непрекращающийся ор, быстро подошел к Андрею и, выхватив из его руки телефон, выключил музыку.

Угомонился хозяин дома только через час, когда бутылка виски не без помощи окончательно махнувшего рукой на здоровье доктора была полностью опустошена.

И весь этот долгий час Валерий Павлович, Самоварова и Жанка, нездорово засуетившаяся, то подрезавшая на блюдечко яблоки и груши, то вдруг застывавшая истуканом и смахивавшая слезы, слушали сбивчивые воспоминания Андрея о том, как хорошо он жил с женой.

Когда Варвара Сергеевна и доктор уже уходили, они слышали, как Андрей, шумно поднимаясь по лестнице на второй этаж, звонил матери и требовал разбудить Тошку.