Дом Холлоу - Сазерленд Кристал

Воздух был ледяным, так что зубы стучали. Но в минуты, предшествующие рассвету, он вдруг начал отдавать гарью. В семь двадцать мы вплотную подошли к двери.

– Подожди, – сказала я Тайлеру, – ты уверен? Я не знаю, как это работает. Нет никаких гарантий, что мы сможем вернуться. А даже если вернемся, когда оно попадает внутрь тебя, избавиться невозможно. Оно тебя изменит.

– Уверен, – отозвался Тайлер, – я с тобой.

Небо стало светлеть быстрее. Через минуту мелькнет первый проблеск солнечного света, и станет слишком поздно.

– Пожалуйста, пусть это сработает, – прошептала я и с глубоким вдохом, сжав ладонь Тайлера, шагнула вместе с ним через порог.

Глава 18

Мне было семь, когда я в первый раз переместилась из мира живых в мир мертвых.

Во второй раз мне было семнадцать.

Я шагнула сквозь одиноко стоящую дверь, которая некогда вела куда-то еще, а теперь открывалась в никуда.

Первым, что мы почувствовали, был запах. Где-то между двумя вдохами воздух изменился. Свежий аромат Эдинбурга (море, трава и камни) сменился запахом дыма, гниения и диких животных.

Из рассвета мы снова попали в сумерки.

Из холода – во влажность.

Из руин в Шотландии – в руины… где-то еще.

Я заморгала, пытаясь сфокусироваться. Желудок сжался в комок. На языке ощущался вкус жира и металла. По коже бегали мурашки, вызванные остатками странной и могущественной энергии, что перебросила нас сюда против всяких законов природы. Живые оказались в мире мертвых. Тайлер уже согнулся пополам и, упершись локтями в колени, извергал через рот и нос содержимое своего желудка. Мы оказались в гниющем лесу. Земля была покрыта длинной травой, опавшими листьями, белыми лепестками. Тайлер упал на колени и уперся руками в землю. Его снова вырвало. Брызги попали ему на пальцы. Я попыталась подавить собственные тошноту и дрожь, прижав ладонь ко рту и стараясь дышать как можно глубже. Но каждый вдох отдавался болью в груди.

– Господи, – произнес Тайлер, отползая в сторону; он перевернулся на спину и повалился в траву, – в сказках про Дороти и Алису этого не писали.

– Не знала, что ты умеешь читать, – не сдержалась я. Желудок продолжало сводить судорогами, а перед глазами все плыло, словно я напилась.

– Добиваешь лежачего, да? – прошептал Тайлер. Я убрала руки с лица и заставила себя сделать глубокий вдох.

– Какого черта мне так плохо? – спросил Тайлер. – Почему здесь так воняет?

Воняло и правда нешуточно. Дым, смешанный с чем-то прелым. Каждый вдох липко оседал на языке. Пахло так, будто мои худшие воспоминания и самые страшные кошмары воплотились в жизнь. Запах казался мне знакомым – я уже бывала здесь.

Междумирье.

– Это место между жизнью и смертью. Здесь все медленно гниет и разлагается.

Это место напоминало гниющий зуб в глубине рта или пораженную гангреной конечность, опухшую и чернеющую от отсутствия кровоснабжения. Все, что медленно умирало, истекая кровью, но все еще тонкими ниточками было связано с миром живых.

Лес вокруг нас был густым, но бесформенным и гниющим, застрявшим навечно в состоянии полураспада. Деревья стали трухлявыми от гнили. Корни их искривились, словно пораженные артритом. Листья все еще свисали с их чахлых ветвей, но уже стали серыми и заплесневелыми.

Небо здесь имело оттенок стали. Виви говорила, что в рассказах Грей солнце никогда не вставало над заколдованным местом и не заходило. Небо тоже застряло на середине. Вечно на грани сумерек. Тени были глубокими и длинными, полными сумрака.

Дерево здесь болело, гнило и вовсе не казалось теплым и гостеприимным. В воздухе слышалось низкое гудение. Нечто почти человеческое. На мгновение я подумала, что это деревья перешептываются между собой. Развалины часовни Святого Антонио выглядели здесь почти так же, как в парке. Все та же одинокая стена из шершавого камня, только с этой стороны ее покрывали трупные цветы. Сквозь открытую дверь виднелся все тот же лес.

Мы провалились через трещину в мирах.

Именно сюда мы попали в детстве, здесь скитались целый месяц. Мир мертвых. Что же произошло с нами в этом месте? И почему оно не отпускало нас так долго?

– Как место может умирать? – спросил Тайлер, но я даже не взглянула в его сторону. Там, где его вырвало, разрастались белые цветы. Сколько времени понадобится междумирью, чтобы проникнуть внутрь его и поселиться там?

– О, черт, – произнес Тайлер, бросив взгляд куда-то за мою спину.

Пока я оборачивалась, он вскочил на ноги и схватил пистолет Агнес. Неподалеку между деревьев стоял бледный мужчина. Его глаза казались безжизненными, будто он слепой. Вместо радужки – сплошная чернота. Изо рта, носа, глаз и ушей текла темная жидкость. Он был обнажен, и кожа поросла лишайником.

Позади него были и другие. Сначала я приняла их за статуи мужчин и женщин, сидящих среди деревьев или стоящих в длинной траве, словно на картине «Последний день Помпеи». Междумирье завладело ими, буквально проросло сквозь них. У некоторых на теле еще оставались куски одежды, от кого-то даже исходил человеческий запах: пота, масла и мочи. Другие были намного старше, так что от людей у них не осталось почти ничего – кроме зубов, ногтей и редких клочков волос.

– Что они тут делают? – спросил Тайлер.

– Думаю, их всех привлекает дверь. – Все они смотрели в ее сторону, а некоторые даже пытались подобраться поближе. – Агнес говорила: на рассвете и на закате завеса между мирами истончается, и мертвые могут шептать живым. Возможно, это работает в обе стороны. Может, они слышат и чувствуют запах живых, но не могут пересечь границу, так что остаются здесь ждать… навсегда.

– Все они мертвы? – прошептал Тайлер.

Я приблизилась к одному из мужчин и помахала рукой перед его лицом. Его черные глаза сделали движение в моем направлении. И хотя тело почти истлело, а кожа напоминала шершавый камень, внутри него все еще оставалось что-то живое.

– Они то, что остается от человека, когда он умирает. – Я огляделась по сторонам. – Агнес сказала: все, что умирает, попадает сначала в это место.

Люди перед нами были призраками, как и деревья. Все они некогда были живыми, но застряли здесь, в междумирье, после смерти.

Я двинулась вперед сквозь толпу застывших духов.

– Старайся их не тревожить, – велела я Тайлеру.

– Думаешь, все мертвые находятся в этом месте? – спросил он тихо, следуя за мной по пятам. – Думаешь, Роузи тоже здесь?

Я замедлила шаг и остановилась.

– Все, что умирает, проходит этим путем… – повторила я. – Но застревают здесь лишь те, кого не отпускают.

– Часть меня надеется, что она здесь. Тогда я смогу увидеть ее, сказать, как мне жаль. Если бы только я мог увидеть ее, всего один раз…

Мне хотелось крикнуть: «Не желай ей такой судьбы!» – но я промолчала. Если бы я потеряла Грей или Виви, также хотела бы увидеть их вновь.

– Ты это слышишь? – спросил Тайлер. – Вода.

Мы пошли на звук, поднялись на небольшую возвышенность и увидели зеленоватую мутную реку, с двух сторон обрамленную увядающими ивами, опустившими длинные безжизненные ветви в воду. Быстрое течение реки несло тела мужчин, женщин и детей. Все они были обнажены. У всех были огромные черные глаза.

Река мертвых.

– О господи, – произнес Тайлер, закашлявшись.

– Нужно двигаться быстро, – сказала я, глядя на воду. – Нам нельзя здесь оставаться. Пришли, забрали сестер и ушли. Я чувствую их энергию.

Я ощущала их присутствие с того самого момента, когда мы провалились сюда. Не близко, но вполне ощутимо. Сердцем я слышала их зов. Сестры уже были здесь раньше… как и я. Так что нужно лишь расслабиться, и пусть ноги сами принесут меня в нужное место.

– Еще десять минут назад эта идея казалась мне благородной и прекрасной, – сказал Тайлер, – только вот забыл, что сам я вовсе не прекрасный и благородный человек.