Шепот в тишине. Мистические истории - Марика Макей

Углекислым газом закололо в легких, грудь сдавило обручем. Настя раскрывала рот, шевелила губами, силилась выдавить хоть звук. Тело лежало на ней, мертвое, больное – только сейчас Настя почувствовала, что у него нет ног, тяжесть обрывалась на туловище, и…

– Брысь! – сказал кто-то чуть снизу, и тело исчезло.

Растворилось в рассветном красном воздухе.

За окнами стоял туман, смятая простыня лежала в проходе. Настя села, вдохнула и закашлялась. У нижней полки стоял Семен и улыбался знакомо, приторно.

– Не шуми, людей разбудишь, – сказал он.

– Что… что это?! – только и смогла, что прохрипеть Настя. Ей казалось, что давление никуда не ушло.

– Тебе просто приснилось, – подмигнул Семен и, вооружившись кружкой, пошел к титану с кипятком.

Настя спрыгнула с полки и босая побежала за ним:

– Нет, ты объясни, что тут происходит, если ходишь рядом и все понимаешь!

– С чего ты взяла? – Он остановился у купе проводников, глянул на поднимающееся из-за хвойных макушек солнце. Болотца сменялись широкими полями, полуразрушенными домишками, травами и простором.

– С того! Ты что тут делаешь вообще?!

– К жене еду, бывшей. Под Санкт-Петербургом деревенька наша, три дома и погост. Соскучился просто.

– Бред! – крикнула Настя, сама не понимая, что тут бредового. – Сколько же можно издеваться, так нельзя, это…

Она присела в угол на корточки, обхватила голову руками. Страх выходил из нее тихими, едва сдерживаемыми рыданиями.

– Солнце встало, – заметил Семен, не отрываясь от окна. Пустую кружку он все еще держал у груди. – Тебя больше никто не потревожит. Иди поспи.

Настя послушно поднялась и, сгорбленная, словно неся на своих плечах всю дедову боль, поковыляла обратно к полке. Бесполезно было что-то спрашивать.

Наутро Семен ее не дождался – когда она проснулась, его полка уже стояла пустой и собранной, но Настя не сомневалась в их встрече. Улыбка эта, глаза с прищуром, голос… Полумертвая, она с трудом умылась в узкой, подпрыгивающей под руками раковине, забросила рюкзак на плечо и встала в очередь на выход перед станцией. Под ногами белел картонный прямоугольник, выведенные синим буквы притягивали взгляд.

Поисково-архивный отряд «Память». Номер телефона, питерский адрес. Настя уже не понимала, что вокруг нее реально, а что – лишь происки измученного мозга, а поэтому лишь мысленно поблагодарила Семена за помощь.

Вместо перрона под ноги рванулась кладбищенская насыпь: надгробия, памятники, темные от дождей кресты… Настя упала в куст, выглянула – гвоздики. Сухие, скрюченные, безжизненные. Пластиковые таблички, выкрашенные в черный и исписанные золотом, тонко перестукивали на ветру. Настина реальность разламывалась, перед глазами отслаивалось и двоилось. Она чувствовала, как теряет разум.

А говорят еще, что сумасшедшие не видят своего безумия.

Рельсы шли прямо по могилам. Дробили постаменты и гнули ограды, рвали венки в клочья. Над головой хлопали полотнища флагов, Настя пробовала разглядеть их, но быстро поняла, что в этом нет смысла. Зашагала по рельсам.

Под далекими черными соснами сидела грузная женщина. Ни лица не разглядеть, ни одежды – она просто сидела, вырванная из мертвой своей реальности и насильно помещенная в Настин бред. Приближаться к ней не хотелось, но Настя все равно шла. Надеялась, что заснула на лавочке неподалеку от поезда и вот-вот проснется.

Рванулся механический голос над головой, объявил об убытии очередной электрички. Настя встряхнулась, но кладбище не исчезло. Новодевичье, конечно. На каждой могиле вместо памятника стоит человек, никакой гнили или будто бы пластиковых белых скелетов, только люди. Пустые, безглазые, молчаливые.

– Девушка, вам плохо? – спросили слева.

– Да, – беззвучно ответила Настя.

Вокзал проступал сквозь кладбище неохотно: вон там, рядом с бронзовым постаментом, вклинился в реальность ларек с газетами, запахло заветренными булочками и дешевым кофе. Пищал металлодетектор, щелкали каблуки. Настя обернулась – сосны чернели вдалеке, но никакой женщины там больше не было.

Ее отвели к лавочке, протянули пластиковый стаканчик с чаем, от сахара язык тут же прилип к нёбу. Настя не запомнила чужого лица, лишь кивала болванчиком и твердила:

– Спасибо, спасибо, спа…

Потом поднялась, оттолкнула протянутые руки и пошла к знаку «автобусная остановка». Знак висел перед глазами красным огоньком, мельтешил и вспыхивал. В газели Настя задремала, на нужной остановке ее будто толкнуло в спину – она повалилась на пол, едва успев выставить перед собой ладони. Вышла под сдавленные охи, покрутила в телефоне карту.

Поисковиков было двое, девушка и парень, они занимали подвал в старом доме где-то на отшибе. На лестнице пахло кошками и плесенью, в комнате горело несколько голых электрических лампочек, гудели компьютеры. Две пары глаз уставились на Настю, когда она ввалилась без приглашения, сбросила рюкзак на пол и взмолилась:

– Мне нужно найти прадеда и прабабку.

– Найдем, – кивнул парень, ничуть не удивившись. Военная куртка, джинсы с прорехами (не модными, а скорее ветхими), бритая голова и татуировка на тыльной стороне ладони. – Виктор.

Настя смотрела на него пустым взглядом и никак не могла вспомнить собственное имя.

Сандалики были бесполезны, ни о каком парке с гипсовым медведем здесь и не слышали. Двое волонтеров занимались чужими электронными письмами, редкими звонками, выковыривали немного из интернета, матерились, много курили. Настя стояла в табачном тумане и готова была расплакаться от бессилия. Помогать ей вызвалась Люба, светлоглазая, с толстой, могучей косой. Люба загорелась найти дедовых родителей едва ли не сильнее Насти. Тут же засела за компьютер, прощелкивая знакомые парки, вглядываясь в тонкотелые липы:

– Нет, нет, этот точно нет, не думаю… Мм, а вот этот проверим.

– Оранжевое, – блеяла Настя у нее из-за плеча. – А вы только с интернетом работаете?..

– Сейчас на форуме ветку пустим, если где-то фоток мало – покатаемся по паркам, потом в архив зайдем. Ты не смотри, что нас двое, тут целый фонд работает, а мы волонтерим, когда время есть. Еще приметы?

Примет было мало, но Люба не сдавалась. Насте бы ее решительность.

Вместо этого она калачиком свернулась в стареньком, словно бы бабушкином кресле – вязаная накидка, деревянные ножки и подлокотники, цветочная обивка. Прикрыла глаза на минуту. Уснула, конечно, как ей без сна – чтобы не мерещились кладбища, чтобы на любое появление этого вспоминать: наутро вся нечисть сгинет. Кажется, Настю накрыли пледом, сквозь сон она почувствовала теплое прикосновение ворсинок к коже.

Пришла в себя к вечеру. Люба так и сидела, сгорбившись за клавиатурой, будто и не шевелилась даже.

– Успехи? – хрипло спросила Настя, стыдясь, что все проспала.

– Четыре адреса. Про один пишут, что медведь там точно был, у бабки сохранились фотокарточки, но на руках их нет. Медведя вроде как давно снесли и выбросили, но рядом –