Хроники Dishonored. Тень Дануолла - Лоик Делахайе-Хьен
Бог или человек?
Вернемся к замечанию Рикардо Бэра. Даже приписывая Чужому божественные черты, к категории «бог» разработчик его не относит. Раньше во вселенной Dishonored существовало несколько религиозных орденов, пока их не уничтожило Аббатство обывателей. Смотрители Аббатства не признают никаких божеств и в первую очередь служат человечеству, защищая его от злых духов. С их точки зрения, Чужой – худшая из злобных сущностей. На противоположном конце спектра – фанатики, которые, подобно римлянам, строят в своих домах святилища Чужого, чтобы поклоняться ему и выходить с ним на контакт. Поскольку культ Чужого нелегален, святилища возводятся не из камня, а из подручных материалов – железа или обожженного дерева. В центр святилища кладется руна из китовой кости, тысячелетнее наследие затерянного города, где, предположительно, Чужому поклонялись открыто, а его культ был главной религией. Если тот, кто носит метку, возьмет руну, он сможет связаться с Чужим.
Об истории мира Dishonored до зарождения империи сохранилось мало сведений. Судя по книге «Архивы Дануолла», самое ранее известное событие – это как раз появление Чужого. Обстоятельства подробно описывает уличная песня «Рожденный в месяц тьмы»: фанатики, поклоняющиеся самой Бездне, ходили по городам, пока не нашли бродяжку, подходящего для ритуала. Они отвели его на пик Шиндейри, где Бездна соприкасается с миром людей, и начали готовиться к церемонии. Мальчика вымыли и ярко одели, накрасили глаза и украсили пальцы кольцами с драгоценными камнями; поили его снадобьями, чтобы он забыл, сколько ему лет и как его зовут, а после приковали к алтарю. Затем культисты взяли Двудольный нож и перерезали ему горло. Дух мальчика слился с Бездной, а тело окаменело в вечном крике боли. После выхода Dishonored 2 Хэйзел Монфортон, будущий нарративный дизайнер Arkane, написала статью, где провела параллель между этим жертвоприношением и избранием фармака, ритуальной жертвы древнегреческого ритуала очищения. Сам термин «фармак» одновременно обозначает «лекарство» и «яд»: он защищает жителей города от напастей, но требует принести в жертву живое существо. Не является ли сам Чужой одновременно и лекарством, и ядом для тех, кого выбирает?
Также Монфортон проводит связь между созданием Чужого и самым известным жертвоприношением в истории – распятием Христа. Подобно фармаку, Христос умер, взяв на себя грехи человечества. Он оставил земную жизнь, но после этого не раз являлся людям, чтобы направить их; так и Чужой по собственной воле появляется перед теми, кого считает достойными внимания. Двудольный нож, которым ему перерезали горло, приобрел статус реликвии. Безглазые – фанатичные последователи Чужого – выкрали клинок у одного из богатейших людей империи, чтобы ревностно оберегать в хранилище. Многие стремятся его заполучить, а божественную мощь он обрел за счет крови принесенного в жертву – совсем как реликвии, оставшиеся после распятия (плащаница, терновый венец и Грааль).
В каком-то смысле Чужой – подобие Христа в мире Dishonored. Конец Великого Хаоса – древнее событие, во время которого отмеченные им принесли полную разруху во многие города, считается точкой отсчета истории. Стал ли он богом из-за этого? Смит еще с первой Dishonored отвечает на этот вопрос так: Чужой – прежде всего жертва. Для его создания Смит и Рикардо Бэр черпали вдохновение из рассказа Урсулы Ле Гуин «Уходящие из Омеласа». Процветающий город Омелас – утопия, благополучие его жителей держится на отвратительном основании. Чтобы жизнь в Омеласе оставалась счастливой, один ребенок должен постоянно страдать. Все горожане знают о судьбе брошенного во тьме; большинство старается закрывать на это глаза, но те, кто хоть раз виделся с ним, не находят в себе сил оставаться в городе. Когда в глубинах тьмы Билли узнала правду об истинной природе Чужого, она поразилась: «Посмотри на себя. Это тебя хотело скрыть Аббатство? Это о тебе хотели узнать Безглазые? Я в центре Бездны, но ты вовсе не монстр, с которым я должна сражаться. Ты в моих руках. Но ты всегда был в руках злодеев, правда?» Как ребенок из Омеласа, Чужой – пленник мира вне его контроля. В своих многочисленных обличьях он может казаться божественной или дьявольской сущностью, но принесенный в жертву мальчик не властен над тем, кем он стал. Его глаза ярко накрашены, а глаза Чужого – полностью черные. В бездне Dishonored нет бога. Есть только ребенок, запертый в вечном кошмаре.
Подобно тому как Христос нес слово Божье, Чужой служит голосом Бездны, с которой слилась его душа. Бездна – единственная по-настоящему божественная, вечная сила во вселенной Dishonored. Ее посредники сменяют друг друга через жертвоприношения: алый глаз Билли достался ей от предшественника Чужого. Бездна – одновременно загробный мир и источник любой магии. Она порождает лишь разрушение, она – начало ведьм и ассасинов со сверхспособностями, и силой делится только в ответ на человеческие жертвы или руны на костях. По мнению Соколова, Бездна – это ужасный водоворот, который может поглотить мир в любую секунду и одновременно держит его на плаву. Чужого – и огромных китов, которые то появляются, то исчезают и в человеческом мире, и в Бездне, – иногда называют «левиафанами», имея в виду морское чудовище, которое поднимется из моря во время Апокалипсиса.
Бездна – одно из проявлений первозданного хаоса. Таким его видел и Г. Ф. Лавкрафт; писатель сделал центром своей вселенной бездну в облике бога. Азатот стоит на вершине иерархии внешних богов. Как и Бездна, он способен уничтожить мир за мгновение, но это существо лишено разума; его действия, будь то природная катастрофа или ядерный взрыв, невозможно предсказать. Для претворения замыслов в жизнь он использует посредника Ньярлатотепа. Тот под разными личинами внедряется в мир людей, чтобы вербовать новых слуг для спящих богов. В рассказе «Грезы в ведьмовском доме» он принимает облик Черного человека и в кошмарах велит студенту из Аркхема расписаться кровью в Книге Азатота, чтобы стать вечным слугой божества. Как и Чужой, Ньярлатотеп позволяет ужасам космоса отчетливо выразить свою волю; дает голос тем, чье существование непостижимо для человечества; его имя вплетено в мифы о лавкрафтианских богах, а имя Чужого неотделимо от рассказов о Бездне.
И тогда это место перестанет внушать страх, не будет больше особым миром, описанным в мифах о Чужом! Да, оно будет необычным, даже тревожащим. Но станет для
