Анчутка - Алексей Малых
— Не о чем мне говорить с тобою, — в помутнении тот Извору лбом своим промеж глаз зарядил, а потом, как тот голову вскинул, чем подбородок для удара открыл, освободив правую руку, полновесным ударом брата своего следом наградил.
Тот потерялся на малое время. Мир рот в безмолвном крике открыл, из горла лишь клёкот какой-то исходит. А сам за костяшки схватился, кулак жмёт, от боли скорчился. Да коленом Извора с себя скинул, что тот к лавке отлетел. Один лежит, мычит несвязно. Другой подняться хочет, да лишь на четвереньки встал, в том же положении на пол облокотившись, в руках голову зажал — у самого кружится после удара.
— Мир, брат, я тебя не предавал никогда, — Извор пытается к тому на четвереньках подползти и тут же падает.
А тот вновь на Извора с кулаками прёт, да все его удары мимо — в глазах двоится, а что и попадают в цель, слабые для Извора, а самому — болезненны.
— Нам с тобой впредь не быть братьями, — шипит Ольгович.
Легли голова к голове, тумаками друг друга задевают. Извор тогда повесть свою зачал, понимая, что тот хоть и нехотя, но выслушает:
— Я… я в тот день пришёл к твоему отцу, — на рык утробный внимания не обратил, продолжил Извор, повернув голову к брату. А потом вдруг потеряв свой прежний запал, начал подбирать слова. — Я… я хотел узнать больше о тайне происхождения Храбра. Когда я пришёл в палатку к наместнику, Сорока спала свернувшись на шкурах…
36. Законный жених
— Я… я пришёл к наместнику, — не замечая пинков продолжил Извор, но вдруг потеряв свой запал, начал подбирать слова. — Я… я хотел узнать больше о тайне происхождения Храбра. Когда я пришёл в палатку к твоему отцу, Сорока спала свернувшись на шкурах…
Извор тогда любовался ею без стыда, утайкой. Склонился так низко, что слышал её лёгкое дыхание. Вот ты какая оказывается, Любава Позвиздовна. А та спит ничего вокруг не замечая — такая хрупкая и беззащитная, и не скажешь что визгопряха задиристая. Вздрогнула во сне от холода. Ноги к себе поджимает, кутая их в подоле мирославовой рубахи. Ладони подложила под голову — совсем как дитё малое. Извор понудился накрыть её шкурой, но не доделав начатое, придерживая ножны на бедре, чтоб бляшки не гряцали, скрылся за тенью полога, заслышав шаги возле палатки. Прячась от огня, что струился от масляной плошки, возжжённой Мирославом, отступил в глубину. Благо его брат был занят Сорокой и не заметил, как полог колыхнулся. А потом выждав немного, после того как Мир унёс Сороку, подступил к Олегу. Недолго постоял над тем не решаясь нарушить сон наместника и даже уже думал уйти, как Олег схватил того за руку.
— Храбр, это ты? — сквозь затуманенный взгляд, ещё не скинув дремоту, да и от слизи, склеившей веки, Олег не сразу углядел своего посетителя, но верно ожидая увидеть степняка, который уже так однажды прятался за пологом, позвал именно его. — Сынко, позволь мне называть тебя так, — притянул руку к себе, но верно ощутив крепкие мышцы своего племянника, тут же расслабил свои пальцы.
— Стрыя, — Извор встал перед ложем на колени и приник к его рукам сам, не желая освободиться от них. — Стрыя, прости. Прости меня! Я не думал, что отец так поступит с тобой. Как бы не хотел, я не смог бы помешать ему.
— И хорошо что не смог — их было слишком много, да и ежели ты поднял бы шум, Мир тогда был бы в опасности, — Олег, до этого отворачивая свой взор, посмотрел на Извора.
— Стрыя, скажи, что я могу сделать? Как мне исправить всё?
Военегович был преисполнен сожалением, печалью. Олегу было видно, что тот страдал от внутренних переживаний.
— Не кори себя… Тут нет твоей вины. Я сам виноват, что был слишком слаб раньше, что братские узы поставил превыше всего, что слишком долго закрывал глаза на его жадность. Моего брата ослепило властью. Его исправит только могила, — многозначительно скосился на Извора, но растерянный лик того говорил сам за себя. — Но ты не сможешь это сделать? Не можешь… — понимающе протянул. — По другому и не должно быть. Ты добрый сын, поэтому и не поднимешь меча своего на отца.
Извор тихо, даже незаметно, заплакал, скупо роняя слёзы на покрывала.
— Ты не пойдёшь против отца. Да и я не знаю, кто сможет остановить его.
— Если Мирослав узнает…
— Нееет, — наместник испуганно округлил глаза. — Клянись, что Мирослав не узнает, кто меня отравил. Пусть бежит. Слышишь? Помоги ему.
— Он не оставит тебя одного в таком состоянии.
— Всё из-за Сороки, — сожалительно вздохнул. — Эта девица знает толк в травах — она не даст мне так просто умереть. Она отменная травница, как и моя Евгеша, — проговорился наместник сам не заметив. — Но она не может мне помочь — я чувствую, что мой конец близок. Вот если бы Евгеша была здесь… Если бы она узнала обо мне, она бы обязательно пришла. Она бы исцелила… А может Военег её тоже?.. может Военег обманул меня, что не тронул?.. Нееет. Она просто не знает обо мне. Скажи, Зима не приходила? — как-то наивно по-детски спросил, верно уже растрачивая свой ум или от дурманящих трав, которыми его отпаивала Сорока, повёл себя так, не сдерживая своих истинных помыслов.
Извор, понимая всё, покрутил головой, отказываясь от ожидаемого утверждающего ответа. Снаружи, где-то на краю становища, поднялся шум. Было слышно ржание и визг лошадей, брань мужей, гогот.
— Что за суматоха? — Олег через силу приподнялся, вглядываясь в щель между полами палатки.
— Кони разбежались по степи, их теперь дружинники ловят, — сообщил Извор выглядывая наружу.
— Лютый там? Помоги-ка мне встать — посмотреть хочу.
Извор мигом возле Олега очутился. Отбросив одеяла и накинув тому на плечи рдяное корзно с меховым подбоем, помог наместнику подняться, выполняя с прилежным послушанием его просьбу. Тот немного постоял, ожидая пока прекратится шаткость и головокружение, и,
