Летний сад - Полина Саймонс

Татьяна помолчала. А потом чуть слышно спросила:

– Какие выгоды?

Дед засмеялся:

– Летний дом в Батуми, на Черном море. Тройная норма мяса. Отдельная пятикомнатная квартира.

– А когда они все это тебе предложили?

– В прошлом году. Я также получил бы хорошую пенсию, а об этом мне следует подумать, мне же скоро на нее выходить.

Татьяна все еще едва дышала.

– И ты отказался?

Дед снова улыбнулся:

– А ты хочешь, чтобы я согласился?

Татьяна пришла в замешательство:

– Но они что-то хотели взамен?

– А ты как думаешь?

Татьяна помолчала.

– Может, они хотели, чтобы ты носил значок с серпом и молотом?

– Ну, прежде всего это. А потом предполагалось, что и мой сын станет членом партии. А внуки вступят в комсомол. А потом они спросят, почему сын отказался, и почему непокорная младшая внучка отказалась, и почему люди, что живут под нами, тайно встречаются с иностранцами, а я, как примерный член партии, ни слова об этом не сказал.

– При чем тут люди внизу?

– Вот то-то… Все имеет свою цену, Татьяна. Все в твоей жизни. Вопрос, который ты должна задать самой себе, таков: какую цену ты готова заплатить?

Татьяну пробрало холодом.

– Я думаю, правильно держаться в стороне, если так говорит тебе твое сердце.

– Да, ты очень в это веришь. Ну, так мое сердце и велело мне держаться в стороне. – Дед помолчал. – А что говорит тебе твое сердце о девочке по соседству?

– Думаю… – Татьяна говорила с трудом. – Думаю, оно велит мне держаться подальше.

Дед кивнул:

– Паша тоже так думает.

– Но, деда, я уже ни в чем не уверена. Этим летом все кажется таким запутанным.

Дед снова кивнул:

– А что я тебе говорил, что делать, чтобы все распутать? Когда ты не уверена в себе, когда ты сомневаешься, задай себе три вопроса. Во что ты веришь? На что ты надеешься? Но самое главное – спроси себя, что ты любишь? – Рука деда обнимала Татьяну. – И когда ты себе ответишь, Таня, ты поймешь, кто ты. И что важнее – если ты задашь этот вопрос людям рядом с собой, ты поймешь и то, кто такие они. – Он сделал паузу. – Я тебе приведу пример. Я верю в свое слово. Я не даю его просто так, но если дал – сдержу. Я надеюсь на своих внуков. Я надеюсь, вы вырастете, чтобы найти любовь. И я люблю вашу бабушку. Именно ее я люблю сильнее всего. – Он усмехнулся. – Думаю, она сейчас слушает, сидя на крыльце.

Татьяна слушала дедушку, сдерживая дыхание, глядя на него снизу вверх.

– Я люблю своих родных. Вот так я могу ответить на вопрос.

Ей не хотелось прерывать эти мгновения с дедушкой. Он поцеловал ее в макушку и прошептал:

– Таня, ты доведешь своего дедушку до слез. Ты же в первый раз сидишь вот так и ждешь моего совета. Пожалуйста, только не говори мне, что ты растешь, моя малышка.

Татьяна надеялась, что все вернется к прежнему, но сразу после того, как дедушка с бабушкой уехали в Пелкино, бедная Даша по какой-то таинственной взрослой причине, вся в слезах, быстро вернулась в Ленинград. Она не сказала, надолго ли, но, поскольку теперь некому было заботиться о Паше и Татьяне, Даша договорилась, чтобы Паша на неделю раньше уехал в лагерь для мальчиков в Толмачево, а Татьяну отправила за пятьдесят километров к востоку, в Новгород, к родителям Марины на их дачу на озере Ильмень.

Хотя Татьяне приятно было поехать на Ильмень с Мариной, ее радость быстро угасла, когда Марина сообщила:

– Таня, моя мама сказала, что я могу и Сайку с собой взять! Вот здорово, правда?

Все в Луге было прежде так чудесно, но в последнее время остался только безмерный хаос. Что нашептала Бланка Давидовна Марине перед отъездом девочек? «Он будет завлекать, он будет заманивать, он погубит твою волю и твою силу, грамм за граммом, зернышко за зернышком, и прежде гладкое стекло станет острым от его действий. Он не будет знать отдыха, пока не поймает тебя в свои когти, потому что ты чувствительна, потому что можешь колебаться». Марина сказала, что не понимает, о чьих чайных листьях говорит Бланка, потому что, говоря это Марине, Бланка сжимала руки Татьяны. Но Татьяна поняла. И поняла благодаря лишь одному. Татьяна знала, что она, как и дед, не колеблется.

Купание в летний день

Озеро Ильмень – огромное, двадцать семь миль в длину, по очертаниям оно похоже на дельфина и окружено низкими берегами и высокими вязами. Озеро мелкое, не больше тридцати футов в глубину, и вокруг него много болот и илистых мест. Благодаря этому вода в нем теплая. Сотня речек и ручейков питают его, но лишь одна река начинается из него – река Волхов, она течет на север к озеру Ладога. На берегах Волхова и Ильменя стоит старый город, которому уже девятьсот лет, – Новгород, старейший город России. Новгород расположен идеально вдоль торгового маршрута с востока на запад; он процветал и рос в своих стенах, пока Москва не превзошла его в значении в пятнадцатом веке, а Санкт-Петербург, новая столица России, еще сильнее притушил его славу начиная с 1703 года.

Но древние руины в этом городе сохранились, и множество белых церквей с куполами-луковками были великолепны, несмотря на то что лишились золотых крестов на макушках. Река протекала через центр города, и стена Рюрика и Софийский собор соединялись каменным пешеходным мостом.

Татьяне нравилось гулять по мощеным улицам Новгорода с Пашей и Мариной, забираться на Рюрикову стену. Но в этот раз никаких экскурсий с дачи в город не было, лишь недолгие поездки на автобусе. Паши здесь не было, а Марине и Сайке не хотелось никуда ходить. Они желали только лениво валяться у озера и таинственно шептаться, а если Татьяна подходила ближе, они тут же предлагали ей уйти, разговор не для нее.

И Татьяна уходила. Маленькая дача тети Риты и дяди Бориса стояла на пологом склоне, шедшем к озеру, и была укрыта шатром вязов, создававших благословенное уединение. Татьяна читала, плавала и даже сама как-то раз съездила в Новгород. Вернувшись, она нашла девочек там же, где оставила их,