Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

его исчезло, тоже знает. – Ты прав, – усмехнулся с горечью Фредерик... Как только карета приблизилась к Петербургу, их вдруг остановили. То была полиция. Завидев их, Николай тут же, незаметно для Фредерика, влез рукой в карман его распахнутого сюртука и забрал мешочек с деньгами. Полицейские не медлили. Они немедленно принялись обыскивать карету, извозчика и самих путников, будто что искали. Удивлённый Фредерик был тут же успокоен словами друга:

– Обычный обыск. Надеются, что поймают какого-нибудь неприятеля или государственного преступника. Скоро будем свободны.

Фредерик не успел что ответить, как пара полицейских отвела его в сторону подальше. Один из полицейских достал блокнот, другой стал задавать вопросы: – Что, собственно, желаете делать в России? – Ознакомиться со страной, – спокойно ответил Фредерик, но допрос продолжался. – Но это не повод для путешествия, не так ли? – Другого, однако, не имеется. – С кем думаете увидеться в Петербурге? – Со всеми, с кем познакомлюсь, – чуть сдерживал улыбку Фредерик, но полицейский был совершенно серьёзен: – Сколько времени рассчитываете пробыть в России? – Мне уже задавали все эти вопросы, господа, когда я прибыл в Кронштадт, – не понимал ситуации Фредерик, но полицейские подняли удивлённо брови, заставляя тем самым не перечить и подчиниться отвечать.

– Хорошо, – вздохнул он. – Не знаю. Может, месяц ещё, может, неделю.

– Быть может, у вас есть какое дипломатическое поручение от кого-либо? – Нет. – Научная цель? – Нет. – Что-то секретное? – Нет. – Не посланы ли вы вашим правительством узнать политический и социальный строй? – Нет. – Вы путешествуете исключительно из любознательности? – Да. – Почему именно в Россию отправились? – Не знаю. Куда судьба завела, туда и поехал. Я не только Россию изучаю, – ответил терпеливо Фредерик. Убрав записи, полицейские указали рукою вернуться к карете, и Фредерик это сделал. Он стоял ещё долгое время в ожидании, когда допрос над Николаем будет завершён. Николай что-то долго пояснял, показывал в записях, которые при нём обнаружили, и, видно было, отчитывался за мешочек денег, в котором был и странный медальон. Видя это, Фредерик сразу ощупал себя и понял, что мешочек с деньгами и медальон Николай каким-то образом выкрал... – Прости, мой друг, – с улыбкой вернулся к нему Николай после допроса, когда полицейские успокоились и разрешили продолжать путь. – Как ты посмел? – прошептал возмущённо Фредерик, устраиваясь обратно в карету. – С умыслом выкрал. Нас бы не выпустили, если б при тебе обнаружили сие богатство. А при мне — иное дело. Откроюсь теперь, – выдержал паузу Николай, сев напротив, и продолжил, когда карета отправилась в путь. – Меня ещё в Кронштадте просили присмотреть за тобой, не шпион ли, не вор ли. А так думают теперь, мол, мои деньги, не твои. Медальон их тоже не интересует. Так что можно спокойно и дальше в Петербурге отдыхать...

23

Глава 23

– Ты был приставлен ко мне?! – поразился Фредерик, выслушав рассказ Николая. – Не от души был другом, а играл?!

– Не серчай, от души я друг тебе, потому и вызвался будто шпионить. Посчитал, не по-человечески будет, если кого другого приставят за тобой следить. Ты же знаешь, как всё было. Не верить мне у тебя причины нет. – Да уж не знаю теперь, – усмехнулся в сторону Фредерик. – Бери, – улыбнулся спокойный Николай и отдал мешок с деньгами и медальоном. – А что за штучка там такая интересная? Из Египта, поди? – Да, я этот знак видел в Египте, – кивнул Фредерик. – Шену. Верят, что если носить такой знак или на медальоне, или кольце каком, то принесёт это богатство, благополучие. – Вот как? А ты гляди, исполнилось! – засмеялся Николай. – Здесь денег надолго хватит! – Сомневаюсь в таком успехе, – вздрогнул от пробежавшего холода Фредерик. – Да, – заметил Николай. – Ничего. Жизнь всё расставит по местам... До Петербурга оставалось недалеко. Только молчание теперь затягивалось надолго. Николай понимал, отчего, а Фредерик мучился сомнениями в дружбе попутчика. Только когда расставались уже у дверей гостиничного дома, где Фредерик решил остановиться, Николай обнял его и улыбнулся: – Знаешь, вспомнились слова Омара Хайяма. Может быть, это поможет мне не потерять такого друга, как ты, а тебе не сомневаться во мне... И с другом, и с врагом ты должен быть хорош! Кто по натуре добр, в том злобы не найдёшь. Обидишь друга — наживёшь врага ты, врага обнимешь — друга обретёшь. – Да, я не враг тебе, – одарил доброй улыбкой Фредерик. – Надеюсь на скорую встречу! – Завтра вечером пригласить тебя хочу посетить одну конфектную* лавку, – сообщил Николай. – Попробуешь наше мороженое с бисквитами. Ту лавку, которую хочу показать, посещают самые знатные люди. Она очень популярна! – На службу возвращаешься? – Да, но не сразу. У меня есть ещё пара свободных дней. Я навестить должен своё общество. Надо войти вновь в курс дела, – стал говорить загадками Николай и тут же пояснил. – Не хочу, чтобы ты влез ненароком к нам. Если прознает кто из противников, арестуют, вышлют. Сладко не будет. – Зачем ты этим занимаешься? – не понимал Фредерик. – Чувствую уже давно, что сей кружок политический, а это может быть опасным и для тебя самого. – Я один. Терять мне нечего. А вот России, может, чем смогу помочь, – признался Николай. – Лучше б женился, – снова улыбнулся Фредерик, но друг был серьёзен: – Потому и не завожу никаких постоянных любовей. Кстати, если всё же надумаешь навестить дом Гебгардт, не говори обо мне с Оделией. – Честно признаться, вряд ли, – пожал плечами Фредерик. – Вряд ли навещу их. После всего случившегося да после тех красавиц из храма любви мне в глаза будет стыдно смотреть. Не смогу навестить их.

– Что ж, – хихикнул довольный Николай. – Значит, вот так и исчезнем из их жизни, как и ранее обсуждали.

– Именно. Тем более что писем мы им давно не слали. Уж лето минуло да октябрь, вон, подступает, – бросил взгляд вокруг Фредерик и видел уже другой Петербург: не тот, что оставил несколько месяцев назад... Он видел унылый город, погружённый в настроение осени. Та же печаль, ностальгия по теплу, что была и в