Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

за которым часто были слышны голоса подруг: Веры и Оделии. Только в этот день, первого октября, стояла полнейшая тишина. Невольно заволновавшись сему обстоятельству, Фредерик остался стоять на улице, какой бы холодный ветер ни пронизывал насквозь. И только когда пожилая женщина вышла из дома, Фредерик осмелился спросить о девушках, и та поведала, что те уехали в деревню отмечать праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Он сразу вспомнил, в какую деревню. Иной быть не могло. С первым же нанятым экипажем он отправился обратно в гостиницу, где переоделся в более простую одежду, и – в путь из Петербурга. К его счастью, деревня находилась совсем рядом. Покинув экипаж, Фредерик поспешил за народом, который дружно направлялся к церкви. Слившись с толпою, он вскоре стоял в небольшом зале, где вокруг были расставлены иконы, а посередине красовался величественный алтарь. Взгляд Фредерика блуждал от одной женщины к другой в поисках Веры. Трудно было среди всех, одетых в тёплые одежды и платки, рассмотреть лица, но Фредерик Веру нашёл. Она стояла подле подруги. Обе молчали, опустив взгляды на свечки в руках, и молились. Спустя несколько минут девушки поставили свечки перед иконой и перекрестились. Ничего теплее и краше, казалось, Фредерик в жизни не видел. Весь ритуал празднества, свечи, та надежда и вера людей, что своей аурой ласково покрывала каждого находящегося в зале, – восхищали.

Только подойти к Вере Фредерик не осмеливался. Любуясь ею, её чистотой души, которая была в каждом взгляде, в каждом движении, он всё больше убеждался в том, что не стоит тревожить ей душу неприятными новостями.

День пролетел мгновенно. Рано стало темно, и снова костры загорелись на поляне деревни. Фредерик оставался прогуливаться в стороне и наблюдать за людьми деревни, так же... за Верой. Она же, не зная о его присутствии, мечтательно стояла рядом с подругой у овина* дома своего дяди. В руках у подруг был небольшой, недавно испечённый хлеб и пучок только что ими измятого льна... – Идём? – улыбнулась Оделия и сделала шаг к овину. – Только верь! Суженый придёт! Положим и будем ждать, как привидится он в окне, – снова предупредила Вера. – Хорошо, хорошо, – кивнула подруга, и они вошли в овин. Там сняли верхнюю одежду, оставили хлеб и лён на колосниках (положенные горизонтально жерди, на которые ставят для просушки снопы хлеба)... – Мой суженый, мой милый, приходи, – начала говорить Вера. – Страшно, – уже дрожала от переживаний Оделия, постоянно оглядываясь на окно. – Я пойду, а?... Пусть он мне лучше приснится, чем я его сейчас в окно увижу. – Да? – прошептала Вера и тоже посмотрела на окно, за которым было так темно, откуда веяло таким холодом, что и ей самой стало не по себе.

Не выдержавшая Оделия бросилась бежать и скрылась скорее в доме. Вера смотрела ещё некоторое время ей вслед, и взгляд упал на висевший на стене засохший цветочный венок, который дядя сохранил ещё с лета. Надев его, она снова погрузилась в тёплые воспоминания о Фредерике, когда они сидели у костра и как он её потом осторожно... поцеловал...

Одевшись вновь, медленно вернувшись на поляну, где полыхал одинокий костёр, Вера села рядом. Вскоре стало жарко. Сняв манто**, она обняла колени и продолжала любоваться пламенем... * – овин – хозяйственная постройка, в которой сушили снопы перед молотьбой. ** – манто – просторная женская верхняя одежда (из ткани или меха) без сквозной застёжки: накидка, плащ без рукавов.

26

Глава 26

Словно сошедший с небес ангел грелся у костра на этой холодной земле, в этом беспокойном мире, как подумал Фредерик, любуясь Верой. Она сидела мечтательно перед пламенем и совершенно не замечала ничего вокруг. Снова, как летом, Фредерик осторожно подошёл.

– Вы? – с замиранием сердца и дыхания,... взглянула Вера с великим восторгом. Она медленно поднялась, будто ждала и была так рада, что он всё-таки пришёл. – Я, – кивнул Фредерик и невольно улыбался, не смея отвести глаз от её. – Как же так? – улыбалась Вера. – Да вот, видите ли, являюсь, когда костры горят, – развёл руками шутливый Фредерик. – Люблю бродить у огня. Вера тут же залилась смехом, и он тоже не удержался. Лаская друг друга взглядом, они молчали, улыбались, и было так тепло, словно никакая осень на дворе не царствует, словно всё ещё лето и не было никакой разлуки... – Я не смогу объяснить, почему я здесь, – вымолвил нежно Фредерик. – Не хотел, признаюсь честно, и появляться. – Тогда я не буду спрашивать, – кивнула счастливая Вера. – Вы здесь, а значит, всё хорошо! – Вы подтверждаете мои мысли о вас, как о святой барышне, – улыбался Фредерик, тем самым приятно смутив собеседницу. Оглянувшись на послышавшийся скрип двери одного из домов, он тут же опомнился и смело поцеловал ручку Веры. После этого он поднял с земли манто и надел ей на плечи: – Не замерзайте. В этом мире без вас жизни не будет. Вера не находила слов, что ответить. Сияя от счастья, смущаясь таким вниманием, заботой давно уже дорогого человека, она молчала. Она просто наслаждалась тем, что он снова здесь, прикасается к ней и так ласково разговаривает... – Боюсь, вам пора, – заметил Фредерик выглянувшую из дома Оделию. – Вы не хотите пройти в дом, погреться? Всё же уже ночь на дворе. Как же вы вернётесь в город? – вопросила Вера, беспокоясь о том, что он один в деревне без знакомых и среди ночи. – Мне крайне неудобно. Даже не подумал, – усмехнулся Фредерик. – Спал бы у костра. – Шутите, – засмеялась вновь Вера и смело взяла его за руку. – Идёмте! Уже через несколько минут он ужинал вместе с нею, её дядей и Оделией за богатым деревянным столом прямо у горячей печи. Дом был томно освещён множеством свечей и казался очень уютным.

– Наши хоромы не барские, однако всё ж две комнаты да сени. Расположимся! – говорил добродушный пожилой дядя Веры.

Только Оделия старалась больше молчать. Она видно была удивлена тому, что Фредерик прибыл сюда. Понимая его интерес к Вере, Оделия по-доброму завидовала подруге и в то же самое время волновалась, как бы не обманщиком оказался данный кавалер. Только то, что знала, как Вера уже давно мечтает о нём, Оделия