Кто хочет замуж за герцога? - Сабрина Джеффрис

— Разве сердце твое ни капли не смягчилось, когда он предложил отправить с нами двоих своих вооруженных слуг? — погладив дочь по руке, спросила леди Норли.

— Он пытался… произвести на тебя впечатление.

— Зачем? Ты ему отказала. Вновь отказала! И он был вправе сам вышвырнуть нас из своего дома. А он заботился о твоей безопасности.

Маман была права, даже если Оливии не хотелось это признавать.

— Торн сам не знает, чего хочет. Такова его переменчивая натура.

— Вчера вечером он сказал, что свадьба будет такой, какой ты хочешь, и он на все согласен, — напомнила ей баронесса и, хмыкнув, добавила: — Не могу представить, чтобы кто-то еще согласился на такое.

Когда Оливия не нашлась что сказать, баронесса спросила:

— Почему тебя так волнует факт, что герцог рассказал своему другу о том, что произошло тогда на балу, а его друг создал на основе рассказа герцога персонажей пьесы?

— Торн знал, что над нами насмехаются, и ничего не сделал, чтобы положить этому конец. Он спокойно наблюдал за тем, как его приятель помещает этих двух женщин в ситуации, когда все над ними потешаются.

— Что же тут особенного, — пожав плечами, сказала баронесса. — Эти персонажи и были созданы для того, чтобы смешить народ. Может, изначально он и писал их с нас, но потом они зажили своей жизнью. Говорят, так часто бывает с литературными героями. К тому же тогда, девять лет назад, у герцога были все основания злиться. В конце концов, я действительно его шантажировала.

— Ты старалась ради меня, — горячо возразила Оливия, но, вздохнув, добавила: — Допустим, он имел основания злиться на тебя. А я тут при чем? Я ничего ему не сделала. Только вывела пятно с его жилета и ответила на его поцелуй.

— Верно. Но ты и представить не можешь, какая охота идет на герцогов. И на что подговаривают мамаши своих дочерей, чтобы охота оказалась удачной. Я думаю, его не раз предупреждали о том, что следует остерегаться таких вот охотниц.

— Я на него не охотилась, — угрюмо сказала Оливия.

— Ему-то откуда было об этом знать? Признайся, пока ты не выяснила, с кого были написаны дамы Держи-Хватай и Замани-Обмани, ты находила этих персонажей весьма забавными. И все потому, что ты немало таких дам встречала. И смешными они казались как раз потому, что напоминали тебе того, кого ты знаешь. И кстати, слава богу, мистер Джанкер не включал в свои пьесы нашу реальную историю. Должно быть, Торнсток пригрозил его убить, не меньше, если он напишет что-то близкое к правде.

Оливия молчала, боясь нечаянно проговориться. Может, у Торна были свои, неизвестные ей причины скрывать от всех свое хобби.

Оливии пришло в голову, что он мрачнел и раздражался, когда она расхваливала творчество Джанкера, лишь потому, что вынужден был скрывать то, чем по праву гордился. Он писал пьесы не ради денег, не ради славы, а потому, что не мог без этого, и еще потому, что страстно любил театр.

— Неужели «придумки» мистера Джанкера — единственная причина твоей обиды на Торнстока? — спросила Оливию мачеха. — Мне кажется, есть и другие причины.

Может, леди Норли и не разбиралась в химии. Может, не понимала увлеченности наукой и по-другому смотрела на жизнь. Но зато она с одного взгляда могла определить, спокойно или нет на душе у ее падчерицы.

— Я… меня беспокоит его репутация, — призналась Оливия. — Что, если он не захочет отказываться от своих привычек и после вступления в брак? — И будет обманывать ее так же, как обманывал с мистером Джанкером.

— То есть будет вести себя так же, как твой отец?

Оливия неохотно кивнула.

— Я… я очень люблю Торна, мама, и его измены стали бы слишком тяжелым ударом для меня.

— Девочка моя, — поцеловав Оливию в щеку, сказала леди Норли, — брак не является гарантией счастливой жизни. Это как… как игра в бильярд. Тебе кажется, что ты толкаешь шар в лузу, а он летит совсем в другую сторону. Но ты ведь не прекратишь игру из-за одной неудачи? А риск остаться с разбитым сердцем есть всегда. Так что пусть пример отца не станет препятствием на твоем пути к счастью. Может, тебе суждено стать великим химиком или любимой женой и матерью. Может, тебе удастся преуспеть и в том и в другом. Каждый из нас делает выбор. Твой отец сделал свой выбор, а я сделала свой. И ты должна выбирать исходя из того, что надеешься получить от жизни. Иногда нам везет, — сказала леди Норли и, неожиданно поцеловав Оливию в руку, добавила: — Мне определенно повезло.

Оливия крепко пожала руку мачехи. Слезы подступили к глазам. Оливия не привыкла полагаться на удачу. И выбирать между наукой и любовью ей тоже не хотелось. От жизни надо брать все. И похоже, Торн — единственный на свете мужчина, который может сделать ее по-настоящему счастливой.

На следующий день Торн проводил сестру в Лондон, в их с Вулфом новый дом в Мейфэре. Вулфу Торн передал свой разговор с кучером, пострадавшим во время аварии, унесшей жизнь отца Торна. С трудом Торну удалось выудить из далеко не молодого и не вполне здорового — во всех смыслах — человека лишь одно полезное сведение: старик видел возле кареты незнакомца или незнакомку — точнее кучер сказать не мог, поскольку на нем или на ней был плащ с капюшоном. Поскольку в тот день лил дождь, плащ с капюшоном был вполне уместен и ничего подозрительного в одежде незнакомца Торн не увидел.

Затем Торн с Вулфом обсудили, каким образом разговорить Элиаса, но пока гораздо более простым способом выяснить правду казалось сравнить списки гостей, находившихся в доме при смерти отца Грея и отца Торна и Гвин. Однако перед тем как идти к матери, Торн хотел посоветоваться с другими детьми Луизы и, дабы просьба его выглядела более естественно, решил притвориться, что все еще помолвлен.

Торн отправил матери известие о помолвке с Оливией, как только последняя ответила согласием, и теперь ему предстояло сообщить матери о расторжении помолвки, но лишь после того, как получит список гостей.

Вулф сообщил Торну, что мать в Лондоне, и Торн, не теряя времени, направился к ней. Шеридан, единоутробный брат Торна, тоже пребывал в Лондоне, и они с матерью пытались привести в порядок запутанные финансовые дела покойного отчима Торна и отца Шеридана.

В фойе Торн обратил внимание на серебряный поднос на приставном столике, полный визиток. Сверху лежала карточка Уильяма Бонэма. Возможно, задержаться в