Пешка. Игра в любовь - Лила Каттен
Мои слова были правдивы. Я всегда стремилась за ней. Я брала с нее пример. Я хотела заслужить ее одобрение. Я хотела, чтобы помимо матери, мной гордилась эта женщина, что стояла передо мной.
Теперь же, она вызывала отвращение.
Макс был прав в том, что я все видела в ином свете. Не желала видеть дальше и глубже, хотя сама прошла в жизни немало. Но мудрее и дальновиднее, к сожалению, не стала.
– Тогда скажи мне, Женя, – она скрестила руки на груди. – Иван мне солгал о матери? Солгал о том, что твоя мать в тюрьме за… За…
– Убийство? Мать, которая пыталась спасти своего ребенка от смерти? Считаете, она должна была смотреть, как меня избивает отец и пытается убить? Да что вы вообще обо мне знаете, пытаясь судить? Вы можете сколько угодно давать интервью и рассказывать о своем «разочарованном сердце», но ниже упасть уже не сможете.
В этот момент подоспела Лена с коробкой, полной моих вещей лишь наполовину. И мы вместе пошли на выход.
Ольга Федоровна так и не двинулась с места.
Я уходила твердо. Словно именно сейчас поставила точку. Будто уходила сама, а не потому, что меня прогнали.
– Ну ты дала речь, – Лена похлопала в ладоши, когда мы отъехали от фонда.
– Думаешь? Я не специально, само как-то.
– Это было шикарно. Лицо ее видела? Будто кто-то пописал на нее лимоном.
– Фу, Лена… – она громко рассмеялась, а я сама улыбнулась.
– Ну правда. Представляешь, ей кто-то говорит о том, что она упала ниже плинтуса. Же-е-есть…
– Не стоило ей говорить о маме.
– Почему?
– Было похоже на оправдания и давление на жалость. И что, если она это против меня и мамы пустит?
– А что ты сказала? Что спасла тебя мама и все. Что тут можно перевернуть?
– Не знаю, просто она скоро выйдет на свободу. А я не хочу, чтобы ей тыкали в лицо чем-то.
– Думаю, она у тебя все прекрасно поймет.
– Надеюсь, – ответила и продолжила рулить по улицам города, который сейчас был слишком холодным несмотря на осень.
Внутри все равно оставалась доля сомнений, о том, как мама отнесется к моей неудаче.
***
– Точно решила? – Лена стояла у багажника моей машины, когда я уже хотела его закрывать.
– Да. Лучше быть подальше отсюда, ближе к маме.
Она грустно посмотрела, и я заметила слезы.
– Буду скучать.
– Хорошо, что я не уезжаю из страны, не так ли?
– Не смешно. Другой город, не то же самое, что полчаса на машине, и мы встретились.
– Мне нужно время. Время все обдумать и прийти в себя. Побыть с мамой.
– Понимаю.
Мы обнялись, и я села в машину, чтобы не разреветься сильней.
– Напиши, как доедешь.
– Конечно. Будем на связи.
Моя улыбка погасла, как только я проехала немного вперед и влилась в поток автомобилей.
Когда я впервые сюда приехала, я видела будущее в ярких и прекрасных красках. Сегодня палитра была настоящей. Ничего яркого. Ничего светлого. Лишь правда.
Глава 27
Частично оплаченный ремонт заранее почти завершился. Буквально освежили стены и общую обстановку, этого было вполне достаточно, чтобы внутри стало уютно и по-домашнему.
Я купила кое-какую мебель и кухонную утварь практически перед приездом мамы. А еще плакат, который повесила сразу, прежде чем сесть в машину и поехать за ней.
Мама появилась в воротах. Такая маленькая и худенькая. Слегка потерянная, но боли родная.
– Мамочка, – сорвалась к ней и обняла ее. Крепко прижимаясь к родному человеку.
– Дочка…
– Как же я рада… Как же я рада, мам… Прости за эти годы… Пожалуйста, прости меня!
– Никогда не проси прощения за все, что было. А теперь поехали домой. Не хочу тут больше находиться.
– Конечно.
Быстро сели в машину, и я повернула машину к городу.
– Водишь сама.
– Ты же знаешь о моих правах.
– Но не видела ни разу тебя за рулем. Это показывает, насколько ты стала взрослей. В сравнении с той шестнадцатилетней девочкой.
– Мы все наверстаем, мамуль.
– Конечно.
Я сосредоточилась на дороге, чтобы дать ей время побыть немного в тишине. Собраться с мыслями.
– Такое ощущение, что этому миру я уже не подхожу, Жень, – внезапно призналась она и мое сердце сжалось.
– Моему мам… моему миру ты подходишь. Ты справишься, с моей помощью, вот увидишь.
Она не ответила, только погладила по коленке.
Когда мы въехали в город, она будто сразу поняла, что мы не планируем уезжать из него.
– Женя?
– Мам, тот дом… он… Он не дом больше. Не наш. Он не нужен нам с тобой, слышишь?
– Но я хочу… У меня ж нет ничего, пойми ты это…
– У тебя все есть, мама. Поверь.
– Что ты натворила?
– Мам, доверься, прошу. У тебя одежда есть? Или сейчас заедем в магазины, купим что-нибудь самое необходимое?
– Да, ты ж мне все привозила. Все хорошее и почти новое.
– Халат?
– Есть…
– Ма?
– Ну он немного потерял свой вид, но не порван…
– Мама, ну это же я, твоя дочка. Все мое – твое. Ма.
Остановились у магазина. Правда, она отказалась выходить. Я не стала настаивать. Потому что на все нужно время.
Купила ей хороший, мягкий и теплый, потому что время года соответствующее и тапочки домашние. Она говорила, что ноги мерзнут постоянно.
Вернулась в машину и сразу спросила про таблетки.
– Что с лекарствами?
– Мне дали, на неделю там их будет. Купить потом нужно.
– А рецепт?
– Взять у врача, где встану на учет.
– Хорошо. Завтра займусь этим.
– Мне еще в участок надо.
– Зачем?
Аж сердце пустилось вскачь от страха.
– Так положено, Женя.
– Хорошо. Тогда завтра поедем и туда тоже.
– А ты куда собралась?
– Ма, потом. Продукты и все остальное дома есть. Так что поедем.
Как только я остановилась у ворот нашего нового дома, она напряглась.
Заборчик был вполне хороший. Только летом освежить и будет отлично. Старых построек на территории не было, что делало двор чистым и ухоженным.
Когда мы прошлись немного, и встали напротив двери, я открыла ее, но мама стояла на месте.
– Чье это жилье? Женька…
– Ма, он наш. Больше твой, чем мой. Я купила его сразу почти как приехала к тебе тот раз повидаться.
– Купила?
– Да. Проверила старый, там ничего не осталось от него и поселка нет уже. Никто не живет, понимаешь.
Она грустно опустила плечи и