Я буду твоими глазами - Александра Неярова
– Полеля, малой он совсем. Устал бегать, – встала на защиту братца Верея. Не выдержало сердце смотреть, как он присел на пенёчек, закрыл лицо ладонями и начал всхлипывать.
– Тогда пусть тебя одну находит, я поддаваться не хочу, – девочка восьми лет поползла на корточках в сторону.
– Ползи, ползи, – покачала головой светлокосая, – забыла, как сама недавно такой же была, и обидки все. И громче крикнула братцу: – Ау-у!
Бажен поднял голову, внимательно прислушался и рванул на зов к кустам кизильника, перепрыгивая кочки и разбросанные ветром ветки. Раздвинул лиственную поросль и увидел наконец, кто в них прятался.
– Сестрица! – кинулся на шею обниматься, – Верейка, я тебя нашёл. Нашёл!
– Молодец, какой, – погладила братца по кучерявой макушке, подлом рубахи рот и щеки от малинного сока ему обтёрла. – Теперь беги ты прячься.
Обрадовался Бажен, ткнул губами сестру в щёку и поскакал хорониться. А Верея поднялась на ноги, закрыла глаза ладонями и начала считать:
– Раз… два… три…
Забывшись за играми, они уходили всё дальше в лес, куда батьки с матушками запретили ходить. Солнце уже увенчало небо, жалило яркими лучами, а ребятня никак угомониться не могла.
Так и на медведя нарвались.
– А-а! – разнёсся по чаще испуганный возглас. Все вмиг затихли, распалось веселье.
– Это Первуд кричал. Там, за оврагом кажись, – тихонечко промолвила Полеля, задрожала и руки к груди прижала.
Затрещал волчеягодник, послышался грозный медвежий рёв. Дети в стайку сбились ближе к Верее, потому как она самая взрослая из них.
– Сестрёнка, мне страшно, – Бажен к подлу её прижался и захныкал.
– Тише, я с тобой.
Темноволосый Первуд в мокрой, грязной рубахе вывалился из кустов. Весь бледный, на лице ни кровинки, а глаза, как два круглых блюдца.
– М..медведь! Спасайтесь!
За его спиной слышался топот и сопение. Показалась бурая башка лесного хозяина, скачками по пятам гнался за ним косолапый. Да быстро как! Словно мохнатый шар катился.
– Беги в сторону, дурень! – крикнула парнишке Верея, а сама толкнув братца в руки подружке, метнулась мишке наперерез.
Но не успел Первуд юркнуть с пути. С неожиданной ловкостью медведь сцапал его за штанину и повалил наземь. Зарычал громче, нависнув горой над распластанным на ковре из клевера добычей, обнажив желтые клыки.
Заверещали в страхе позади дочка мельника с братцем, друг к дружке прижались. А Верея подскочила к медведю, ладони к нему потянула, да приговаривала:
– Не тронь, лесной хозяин этого бедового! Не хотел он покой твой растревожить. Мы просто играли.
Первуд дышать перестал, голову к земле прислонил и локтями закрылся, старясь слиться с травой. Косолапый повернул перепачканную мёдом морду к смелой девочке, вставшей на защиту нарушителя границ логова, почуял в ней ведовскую силу и понял её речь.
– Прости нас, мишка. Не хотели мы, – повторила, уважительно кланяясь зверю лесному в пояс.
Заворчал бурый и ступил назад в тень.
Вдруг взвыл ветер, налетел яростным порывом, преклоняя ветви деревьев к земле и комья грязи с суховеем швыряя. Потемнело всё кругом, исчезли фигуры Первуда и Полели с братцем.
Сизый туман от медвежьих лап к ногам Вереи ленты потянул. Холодно сделалось. Злая тьма во мгле таилась.
Сила нечистая.
Зверь встал на задние лапы, как человек, поднял передние, в когтях лук охотничий со стрелой держал и нацелился прямиком в оцепеневшую Верею.
– Сестрица, сестрица! Мне страшно, помоги!
Голос маленького братца раздался где-то совсем рядом. Верея заозиралась, но никого не увидела, а повернувшись к косолапому закричала от ужаса.
Вовсе не зверь перед ней стоял, а… тёмная фигура мужчины с горящими янтарными глазами.
Позади убийцы вспыхнуло пламя пожара, пальцы в латных перчатках спустили стрелу. Раздался оглушающий свист…
Соколиный крик прорвался в сон и разогнал тяжёлую дрёму.
Верея подскочила на лежанке и схватилась за горло, чудилось, что его пережала чья-то костлявая рука.
Верный друг заклокотал снова, изгоняя злой дух. Приземлился на торчащие из тверди сосновые корни подле Вереи, крыльями взмахнул, и чужая хватка на шее наконец разжалась, позволяя девице сделать полноценный вдох.
Откашлявшись, Верея сняла обереги и ошеломленно уставилась на железный диск с узорчатым символом.
В первый раз за всё время ей привиделось прошлое. Слёзы закапали на оберег в ладони. Горьким оно оказалось.
– У меня был братец… родной маленький братец.
Завеса мрачного прошлого чуть приоткрылась. Верея вспомнила тот погожий день из сна. Тогда их всех спасло, что в ней пробудилась сила веды. Косолапый медведь ушёл лакомиться своим излюбленным угощением – мёдом лесных пчёл, а они все благополучно вернулись домой с полными корзинами малины и…
И всё. Более никаких обрывков из памяти. Как отрезало.
Верея утёрла рукавом слёзы с лица, села удобнее и благодарно посмотрела на верного друга, почуяв неладное, он подоспел вовремя и развеял дурное сновидение. Злые силы прогнал, которые подло напали ночью и пытались её задушить.
– Спасибо, Зорко, – прошептала, надевая на шею и пряча под ворот рубахи обереги. Коснулась кончиками пальцев желтого клюва, по спине птицы провела. – Чтобы я без тебя делала?
– Кийёк! – ответил по-своему сокол. Склонил голову на бок, мол, а как иначе?
Подул слабый утренний ветерок. Глаза-бусинки Зорко внимательно смотрели на девицу. Он слегка расправил крылья длиной в аршин, и его перья затрепетали в потоке воздуха. Сокол имел светло-коричневый окрас с более тёмными отметинами на груди и бёдрышках.
Зорко принадлежал к одним из самых крупных и быстрых хищников на свете.
Верея улыбнулась ему, в душе радуясь, что однажды случай свёл их вместе. Без Зорко совсем невмоготу было бы путь одной держать.
– В моём ночном видении таилась подсказка… – поделилась рассуждениями с другом, – во сне был человек. Мужчина. Он хотел меня убить. Возможно, он повинен в том, что произошло с моим родом много зим назад.
Мысли в голове роились злыми пчёлами. Жалили без остановки, а толку ни на грош. Что ни придумывала – всё пустяком кажется. И не так.
Что стало с Баженом? Жив ли братец меньшой?
Кому она и её родичи успели встать костью поперек горла?
Кто тот душегуб, что пустил в неё стрелу?
Верея не видела лица рослого воина, но хорошо разглядела оперение стрелы – та самая, которую
