После развода в 40. Между нами твоя истинная (СИ) - Екатерина Гераскина

Я, как обычно, слишком остро ощущала, когда Арден был просто не в духе, а когда становился по-настоящему опасен. И сейчас мне казалось: если муж не откусит бедняге голову, поскольку его дракон должен был ликовать от ситуации, то запросто свернёт тому шею собственными руками.

Работник Канцелярии вжался в спинку стула, поправил очки, прокашлялся. Неловко отодвинулся подальше от стола.

— Соболезную…

Я тяжело вздохнула и покачала головой. Лучше бы работник молчал. Арден всегда был таким — вспыльчивым, опасным, непредсказуемым.

Я знала, как его успокоить. Двадцать лет совместной жизни не выкинуть.

Нужно было снова сосредоточить его внимание на мне. А то от бедняги уже искрило страхом, постегивая еще один драконий инстинкт.

Я протянула руку к своему документу, тем самым заставляя Ардена отвлечься на меня. Он резко перевел взгляд на меня. Прищурился, и на его губах снова появилась ухмылка. Он оскалился, глядя прямо на меня. Его взгляд скользнул по телу сверху вниз, задержался на тонких запястьях, потом на горле, прикрытом лишь полупрозрачным кружевом, на груди.

Он вёл себя так, как в самом начале наших отношений. Выжидающе.

Я не стала комментировать. Мне хотелось лишь одного — поскорее избавиться от него и уйти. Я свернула документы в трубочку. Отныне я была Кристиной Грейс.

Встала со стула, чтобы покинуть дворец. К счастью, для разводящихся тут был отдельный кабинет и коридор, из которого можно было сразу выйти на улицу. Удобно. Ведь кому из молодоженов захотелось бы увидеть на своем пути пару, что не смогла сохранить свою семью.

Я шла, стуча каблуками по мраморному полу. Слышала размеренные, ленивые шаги мужа позади.

Солнце ослепило, когда я вышла из плохо освещённого коридора. Я сделала шаг в сторону, вдохнула первые глотки свободы, хотя, видят боги, я этого не хотела.

Перед нами была просторная зелёная лужайка, по краю окантованная ровными, геометрически выстроенными кустарниками.

— Отметь, как следует это день, — сказал Арден позади меня.

— Разумеется, — прохрипела я, не поворачиваясь.

— Дом твой. Деньги на счет я переведу уже сегодня. Можешь себе ни в чем не отказывать, — Арден подошёл ещё ближе, встал почти вплотную.

Я чувствовала жар его тела. А потом ощутила его дыхание на своей шее. Мурашки побежали по телу. Но я старательно делала вид, что ничего не происходит.

— Но помни, что я тебе сказал. Кому ты принадлежишь.

— Проклятый дракон, — выдала я в ответ.

— Как угодно, моя сладкая, Крис, — сказал он спокойно. — Сегодня меня не жди.

— Я не буду тебя ждать, — рявкнула я. Сжала документы в одной руке, сумочку — в другой. — Я испортила твои вещи. Так что тебе нечего забирать. А твои золотые пуговицы я вышлю на Цветочную пять!

Арден хрипло рассмеялся. А потом с каждым последующим словом его голос становился лишь холоднее.

— Ты — моя милая. Сладкая притворщица. И предательница.

Я вспыхнула. Он рассмеялся ещё жестче. Я резко обернулась к нему. Мы уставились друг на друга в молчаливом противостоянии. Сейчас Арден отчётливо злился на меня.

Но… нас прервала Орелия.

— Милый, как я рада тебя видеть! — пролепетала она.

Вся такая красивая и воздушная: в небесно-голубом умеренно пышном платье, шляпке в тон, розовыми губами бантиками и огромными оленьими влажными глазами. Она явно спешила, вся запыхалась, поднимаясь по высокой гранитной лестнице. Она придерживала подол платья, сверкая дорогими туфельками и ножками, затянутыми в шелковые чулки.

Встала рядом с нами.

И снова в нос ударил этот отвратительный аромат душистых роз.

— Что ты здесь делаешь, Орелия? — Арден одернул ее. Улыбка спала с ее наивного лица. Его голос хлестал.

— Как же… я пришла… поддержать тебя.

— Ты должна сидеть дома и следить за своим здоровьем, — резко бросил муж. В его взгляде вспыхнула жёлтая искра. Дракон рвался наружу.

— Ты так грубо со мной разговариваешь, — с обидой в голосе протянула она и украдкой покосилась на меня. — Я хотела заодно прогуляться. Это тоже важно для ребёнка.

Нравилось ей наблюдать, как каждое слово резало меня по живому.

Но я старалась держать маску равнодушия на лице.

— Прокатиться в душной закрытой карете до императорского дворца… ты называешь прогулкой полезной для ребенка? Там, где тебя подкидывает на каждой кочке? Ты сейчас держишь меня за идиота, Орелия? — голос Ардена стал глухим. — Или тебе так не терпелось заявиться сюда, чтобы показаться на глаза моей жены?

— Твоей бывшей жены!

— Отвечай!

— Я хочу, чтобы она знала, что мы ждём ребёнка! Пусть знает и больше никогда не думает о тебе!

— Она знает! — рявкнул Арден. И я вздрогнула от этого рыка.

Орелия с неверием посмотрела на меня. Я стояла, словно статуя. Спокойная снаружи, хотя внутри бушевала буря.

А эта маленькая стерва думала, что я сейчас начну рвать на себе волосы?

Не дождётся.

— Идём, — Арден подтолкнул её вперёд. — До встречи, Крис.

— Прощай, Арден, — выдохнула я.

Он резко повернулся в мою сторону, хотя уже тащил Орелию вниз по ступеням.

Его лицо было окаменевшим, глаза — безумными. Зрачок метался, меняясь от человеческого к драконьему.

— До встречи, — бросил он и вышел на поляну.

Он обернулся ящером. Тот, словно послушный пёс, опустил крыло, и Орелия легко взобралась на него. Села ему на шею.

Сделала то, чего я теперь была лишена навсегда.

Я планировала вернуться домой. Старалась не думать ни о чём. Иначе бы скатилась в непростительную истерику.

Я села в экипаж. Кучер тронулся. И снова дорога прошла как в тумане.

Я не представляла себя по-настоящему одинокой. Себя без Ардена. Он всегда был рядом. Даже если мужу надо было в соседний город мы ездили чаще всего вместе.

Разве что, когда я была беременна, он оставлял меня в особняке. И был тогда навязчиво внимателен и опасался совершенно всего. Он бы был хорошим отцом. Вернее, будет.

Я горько усмехнулась, отгоняя эти мысли. Они жгли.

Жгли и ранили.

Вернулась домой. Вошла в холл. Там уже Мариса пыталась убирать беспорядок.

— Доброе утро, леди, — она замерла, не зная, как реагировать, как и повар.

Позже я скажу, что все будет как прежде. Никого увольнять я пока не собиралась. Но сейчас я не могла. Сейчас я хотела уединения.

— Продолжай, Мариса. Выбрасывай всё.

— А что делать с разбитыми картинами? У них только рамы пострадали…

Их мне дарил Арден.

— Те, что можно продать, продай. И отправь деньги в детский дом.

— Конечно, леди.

— И пошли за Лолой. Пусть сегодня выйдет на работу и поможет тебе. Я оплачу её день.

— Я всё сделаю.

— Гертруда